Читать книгу "Информатор - Курт Айхенвальд"

За несколько месяцев после суда над участниками сговора о ценах утратили значение все решения, которые принял за эти годы Уайтекер. Мик Андреас и Терри Уилсон были приговорены к двухлетнему тюремному заключению, Марк Уайтекер – к двум с половиной годам, из которых шесть месяцев были зачтены ему параллельно со сроком, присужденным за мошенничество. Судья Мэннинг указала на Уайтекера как на зачинщика сговора, а потому ему присудили более длительный срок. Ни Андреаса, ни Уилсона суд таковыми не счел.[78]Объясняя это различие, Мэннинг сказала, что Билл Уокер единственный из адвокатов не возразил против этой формулировки.{421}

Агенты ФБР, которым Уайтекер причинил столько вреда, вернулись к повседневным обязанностям. Брайан Шепард все так же руководит отделением в Декейтере, но поговаривает об отставке. Боба Херндона снова перевели в Канзас-Сити, в отдел, который расследует нарушения в системе здравоохранения и мошенничества с ценными бумагами. Тони Д'Анжело остался в чикагском отделении, где ему довелось поработать над еще одним делом о фиксировании цен и сотрудничать с некоторыми из прокуроров, принимавших участие в «Битве за урожай». Его бывший напарник Майк Бассет по-прежнему живет и трудится в Олбани, штат Нью-Йорк.

Перемены произошли и в жизни многих прокуроров. Джима Гриффина, отчасти в награду за заслуги в «Битве за урожай», перевели с повышением в Вашингтон. Вскоре его назначили заместителем помощника генерального прокурора по антитрестовскому отделу, где он сменил Гэри Спратлинга, занявшегося частной практикой. Скотт Лассар незадолго до заседания суда по делу о фиксировании цен занял пост окружного прокурора Чикаго, на котором проработал много лет. Робин Манн по-прежнему прокурор антитрестовского отдела; Джим Мучник перешел в одну из чикагских адвокатских фирм. Мэри Спиринг оставила отдел по борьбе с мошенничеством и занялась частной практикой, а Джим Никсон вступил в Национальную ассоциацию фондовых дилеров. Дон Маккей остался в Министерстве юстиции.

Последствия событий не обошли никого из тех, кто был связан с Уайтекером. Спустя несколько дней после вынесения приговора Уайтекеру Сид Халс сдался на милость государства и признал свою вину в преступном сговоре и неуплате налогов. Его приговорили к десятимесячному тюремному заключению. Дэвид Хёх, он же «Лэмет Вов», продолжил обличать АДМ, а заодно обвинил федеральную юстицию в том, что, заключив соглашение с менеджерами АДМ о признании их вины, она предала и Уайтекера, и акционеров компании.

Районная прокуратура Цюриха все еще не закрыла дело Бита Швейцера, несмотря на уверения Уайтекера в том, что швейцарский бухгалтер ничего не знал о его махинациях. Расследование в Мобиле не выявило свидетельств того, что бывшие служащие «Дегассы» Крис Джонс и Тим Холл причастны к мошенничеству. Обвинения против них не выдвигались.

Компания «Биомар интернэшнл» оправилась от потрясений из-за сотрудничества с Уайтекером, сменила название и предлагает широкий ассортимент товаров. Колин и Нельсон Кэмпбеллы заявляют, что история с Уайтекером еще больше убедила их в необходимости строго блюсти коммерческую этику, и намереваются использовать свои средства для образования благотворительного фонда.{422}

Но самый чувствительный урон понесли те, кто работал в других отраслях промышленности и даже не был знаком с Уайтекером. Сведения о фиксировании цен на рынке лимонной кислоты, полученные в ходе расследования деятельности АДМ, породили поток признаний со стороны участвовавших в заговоре транснациональных корпораций, в том числе таких гигантов, как «Хоффман-Ларош» и один из филиалов «Байер AG». Это, в свою очередь, позволило вскрыть ряд злоупотреблений на гигантском рынке витаминов, где обращаются миллиарды долларов. В ходе этих расследований в нарушении закона признались несколько крупных менеджеров, и в том числе Куно Зоммер, сотрудник «Хоффман-Ларош», которого Уайтекер пытался записать на диктофон, заведя с ним разговор о нарушениях в торговле лимонной кислотой. Около тридцати раз большие жюри рассматривали дела о фиксировании цен на продукцию почти тридцати предприятий пищевой и кормовой индустрии, и к 1999 году государство на этой почве собрало урожай штрафов более чем на миллиард долларов. В свете «Битвы за урожай» стало очевидным, что фиксирование цен является повседневной практикой множества корпораций и их сотрудников во всем мире.

И все же.

Единственным, кто осмелился выступить с разоблачением этих преступлений – пусть и из собственных небескорыстных побуждений, – был Марк Уайтекер. Понадобился человек настолько взбалмошный и безрассудный, который похитил миллионы долларов, работая на ФБР, и при этом разрушил первое звено цепи криминального заговора, а за ним, как костяшки домино, посыпались остальные.

Обычно осведомители – люди не без изъянов. В 1970-е годы XX века детектив Роберт Льюси, прозванный Принцем Города, вскрыл обширную коррупционную сеть, охватившую правоохранительную систему Нью-Йорка, от полицейских участков до судов. А в конце концов выяснилось, что самым коррумпированным был сам Льюси, совершивший ряд преступлений и уличенный в лжесвидетельстве. В благодарность за разоблачение преступлений ему не предъявили никакого обвинения. Его дело рассматривали те же самые прокуроры, которые вели расследование. В отличие от случая с Уайтекером, никто не возводил искусственных преград установлению истины ни по политическим причинам, ни из-за межведомственных неурядиц. Прокуроры оценили деятельность Льюси, имея перед глазами целостную картину. Они понимали, что невозможно найти кристально честного свидетеля и что стремление ограничиться таковыми лишит правоохранительные органы всяких шансов получать сведения о преступлениях.

Уайтекер в любом случае заработал свой приговор. Его бесконечное вранье и увертки с целью избежать ответственности за преступные действия так или иначе гарантировали ему приличный срок. И по всей вероятности, на длительность срока повлияло прежде всего его саморазрушительное поведение, а не тяжесть совершенных им преступлений. А безответственность, с какой он взялся сотрудничать с ФБР, более чем удвоила срок его заключения.

Я встретился с Уайтекером в небольшом закутке эджфилдской тюрьмы рядом с помещением для посетителей. Он прекрасно выглядел и был в хорошей физической форме – похудел, занимался физическими упражнениями. Он больше не носил накладку, которая так его молодила. Если бы не зеленая тюремная куртка, он был бы больше прежнего похож на руководителя какой-нибудь компании.

Мы часами говорили обо всем, что с ним произошло. Он часто противоречил тому, что я записал ранее, а иногда и тому, что говорил сам несколько минут назад. Несмотря на диагноз, который поставили два психиатра, – и несмотря на последствия собственных деяний, – Уайтекер не проходил психиатрического лечения. Он сказал, что врачи Федерального бюро тюрем нашли состояние его психики абсолютно нормальным.