Читать книгу "Ураган. Книга 2. Бегство из рая - Джеймс Клавелл"

– Чудо и есть, до чего же нам повезло! Но ты не можешь лететь завтра, завтра воскресенье. Завтра мы устроим барбекю, с омарами и устрицами!

Он был бесконечно уверен в себе и очаровательно убедителен, и она подумала: почему бы нет? Бейрут может подождать. Я жду уже так долго, еще один день ничего не изменит.

А он решил: как замечательно все получилось! Этот уик-энд обещал быть сущим кошмаром, но теперь – любовь после обеда, а потом сиеста. Позже я закажу идеальный ужин, мы немного потанцуем, затем будем нежно любить друг друга, потом хорошо выспимся, готовые к еще одному идеальному дню в воскресенье.

– Chérie, я в отчаянии, но я должен тебя покинуть примерно на часок, – сказал он с идеальной ноткой грусти. – Мы пообедаем здесь. Ты ведь остановилась в отеле? Отлично, я тоже, номер тысяча шестьсот двадцать три. Примерно в половине второго, без четверти два? Не переодевайся, в этом сарафане ты само совершенство. C’est bon?[24] – Он нагнулся и поцеловал Сайаду, а его ладонь как бы невзначай коснулась ее груди, он почувствовал, как она задрожала, и остался доволен.

БОЛЬНИЦА. 13:16.

– Доброе утро, доктор Лануар. Капитан Мак-Ивер, добрые вести или дурные? – спросил Жан-Люк по-французски: отец Антуана Лануара был родом из Канн, а его мать, окончившая Сорбонну, – дочерью безграмотного рыбака из Бахрейна, который до сих пор занимался ловлей рыбы, как делал это всегда, до сих пор жил в лачуге, хотя был владельцем нефтяных скважин и мультимиллионером.

– Серединка на половинку.

– И насколько же эта половинка посередине?

Врач сложил пальцы домиком. Он был заслуженным человеком на исходе четвертого десятка, учился в Париже и Лондоне, говорил на трех языках: арабском, французском и английском.

– Несколько дней мы не будем этого знать с достаточной точностью, нам еще предстоит сделать кое-какие анализы. По-настоящему мы узнаем, насколько все хорошо или плохо, когда ему сделают ангиограмму, а это будет через месяц. Пока же могу сказать, что капитан Мак-Ивер реагирует на лечение и не испытывает болей.

– Но с ним все будет в порядке?

– Стенокардия – вещь вполне обычная, как правило. Как я понял со слов его жены, последние несколько месяцев он испытывал ощутимый стресс, а в последние несколько дней стресс еще больше усилился из-за этой вашей затеи – «Шамала». Оно и неудивительно. Какое, впрочем, мужество! Я снимаю шляпу перед ним, вами и всеми, кто принимал участие. В то же время я настоятельно советую предоставить всем пилотам и членам экипажа отпуск на два или три месяца.

Жан-Люк просиял:

– А можно получить эту рекомендацию в письменном виде? Разумеется, больничный отпуск на три месяца должен быть с полным сохранением зарплаты – и пособий.

– Разумеется. Какую великолепную работу вы все проделали для своей компании, рискуя жизнью. Вы все должны получить вполне заслуженную премию! Это странно, что сердечный приступ не случился больше ни у кого из вас. Два месяца необходимы для восстановления здоровья, Жан-Люк, и вам обязательно нужно будет пройти тщательное медицинское обследование, прежде чем вы вернетесь к полетам.

Жан-Люк озадаченно посмотрел на него:

– Мы все можем ожидать сердечного приступа?

– О нет, нет, вовсе нет. – Лануар улыбнулся. – Но было бы очень разумно пройти тщательное освидетельствование. На всякий случай. Вы знаете, что грудная жаба вызывается внезапным нарушением тока крови? Инсульт – это когда то же самое происходит в мозге. Артерии забиваются – и готово! Иншаллах. Может случиться в любой момент.

– В самом деле? – Жан-Люк не на шутку забеспокоился. Черт подери! Только сердечного приступа мне сейчас не хватало!

– О да, – услужливо продолжил доктор. – Я знавал пациентов на третьем десятке или лет сорока с небольшим, с идеальным кровяным давлением, нормальным уровнем холестерина, с нормальной электрокардиограммой – и вдруг пуфф! – Он экспрессивно взмахнул руками. – Несколько часов – и пуфф!

– Пуфф? Вот так раз – и все? – Жан-Люк, встревоженный, опустился на стул.

– Сам я не летчик, но полагаю, что пилотирование влечет за собой изрядный стресс, особенно где-нибудь вроде Северного моря. А стресс, вероятно, является самой распространенной причиной стенокардии, когда часть сердца умирает, и…

– Бог мой, у старины Мака что, сердце умерло?! – Жан-Люк был в шоке.

– О нет, только его частичка. Каждый раз, когда возникает приступ стенокардии, каким бы легким он ни был, какая-то часть сердца утрачивается навсегда. Отмирает. – Доктор Лануар улыбнулся. – Разумеется, можно жить еще довольно долго, пока вся живая ткань не закончится.

Mon Dieu, печально подумал Жан-Люк. Мне это совсем не нравится. Северное море? Ведро дерьма. Мне стоит подать заявление на новое назначение еще до того, как я туда приеду!

– Сколько еще Мак пробудет в больнице?

– Четыре-пять дней. Я предложил бы вам не беспокоить его сегодня и прийти завтра, только не утомляйте его. Ему понадобится месяц отпуска, а потом кое-какие дополнительные анализы.

– Какие у него шансы?

– Это Богу решать.

Наверху, на балконе приятной комнаты с видом на голубое море, Дженни дремала в кресле; сегодняшний выпуск лондонской «Таймс», доставленный с ранним рейсом «Британских авиалиний», лежал, раскрытый, у нее на коленях. Мак-Ивер удобно расположился в чистой постели на накрахмаленных простынях. Легкий ветерок залетел с моря, коснулся его и разбудил. Ветер поменялся, подумал он. Снова обычный северо-восточный. Хорошо. Мак-Ивер приподнялся, чтобы был лучше виден залив. Это чуть слышное движение тут же разбудило Дженни. Она сложила газету и встала:

– Как ты себя чувствуешь, любовь моя?

– Прекрасно. Теперь прекрасно. Боли нет. Только небольшая усталость. Слышал вполуха, как ты говорила с врачом, что он сказал?

– Все выглядит неплохо. Приступ был несильный. Тебе нужно будет поберечься несколько дней, потом месяц отдохнуть, затем нужно будет сделать еще анализы. Его очень обрадовало то, что ты не куришь и ты очень здоровый, учитывая твой возраст. – Дженни встала у кровати спиной к окну, против света, но он все равно видел ее лицо и прочел на нем правду. – Тебе больше нельзя летать. Как пилоту, – сказала она и улыбнулась.

– Надо же, беда какая, – сухо произнес он. – Ты с Энди разговаривала?

– Да. Звонила ему вчера вечером и сегодня утром и еще раз позвоню через час или около того. Пока ничего нового по Марку Дюбуа и Фаулеру, но все наши птички целыми и невредимыми доставлены в Эль-Шаргаз. Их сейчас разбирают, готовят к отправке на завтра. Энди так гордился тобой. И Скрэг. С ним я тоже говорила сегодня утром.

Тень улыбки.

– Было бы славно повидать старину Скрэга. Ты в порядке?