Читать книгу "Эпоха крайностей. Короткий двадцатый век 1914 - 1991 - Эрик Дж. Хобсбаум"

Обаятельный, искренний, умный и непритворно преданный коммунистическим идеям (которые, по его имению, были искажены во времена сталинизма), Горбачев оказался слишком зажатым, чтобы полноценно участвовать в кипении демократической политики, благодаря ему и зародившейся. Он был слишком осторожным для решительных действий и бесконечно далеким от жизни городской и индустриальной России, с которой он, как партийный функционер, практически не сталкивался. Его главная проблема заключалась не в отсутствии эффективной стратегии экономических реформ—таковой не было и после его ухода,—а в незнании повседневных реалий собственной страны.

Интересно сравнить Горбачева с другим советским лидером этого периода—с Нурсултаном Назарбаевым, который в 1984 году на гребне реформ пришел к власги в Казахстане. Подобно многим другим советским политикам, но в отличие от Горбачева и политических деятелей несоциалистических стран, Назарбаев пришел наверх от заводского станка. Переключившись с партии на государство, он стал президентом республики, провел необходимые реформы, включая децентрализацию и введение рыночной экономики, и пережил падение Горбачева и развал КПСС

— события, которых совершенно не одобрял. После распада СССР он становится одним из самых влиятельных политиков призрачного Содружества Независимых Государств. Укрепляя собст-

* Александр II отменил креностиое нраво и нровел ряд других реформ. Ои был убит нредставителями революционного движения, которое впервые набрало силу имеиио в годы его правления.

Крах социализма

венную власть, прагматичный Назарбаев последовательно заботился о том, чтобы рыночные реформы не имели тяжелых социальных последствий. Рын-Ку — да, бесконтрольному росту цен

— решительное нет. Его излюбленной стратегией являлось заключение двусторонних торговых сделок с другими советскими (или бывшими советскими) республиками — он ратовал за создание общего рынка в Средней Азии, — а также учреждение совместных предприятий с иностранными партнерами. При этом Назарбаев не имел ничего против радикальных экономистов — некоторых из них он даже пригласил на работу из России. Одним из его советников выступал идеолог

корейского «экономического чуда». Казахский лидер не раз демонстрировал трезвое понимание того, как функционирует послевоенная рыночная экономика. Путь к выживанию и, возможно, к успеху мостится булыжником реализма, а не благими намерениями.

Последние годы существования Советского Союза явились своего рода катастрофой замедленного

действия. Падение коммунизма в Восточной Европе в 1989 году, а также вынужденное согласие

Москвы на воссоединение Германии ясно показали, что Советский Союз не обладает былым

международным влиянием, не говоря уже о статусе сверхдержавы. Это подтверждалось и

неспособностью СССР хоть как-то повлиять на кризис в Персидском заливе в j990 — i99i. с точки

зрения международных отношений СССР представал страной, потерпевшей полное поражение в

какой-то затяжной войне — только вот войны этой не было. Впрочем, СССР сохранил

вооруженные силы и военно-промышленный комплекс былой сверхдержавы, и это налагало

серьезные ограничения на его политику. И хотя ситуация на международной арене подогревала

сепаратистские настроения в некоторых республиках, особенно в Прибалтике и Грузии — в

частности, Литва попробовала свои силы, демонстративно провозгласив независимость в марте

1990 года *, — все-таки распад Советского Союза произошел не по вине националистов.

Основной причиной распада стала дезинтеграция центральной власти. Именно она обрекла

республики и регионы страны на самостоятельное выживание, а значит, спасение всего, что

можно, из-под руин летящей под откос экономики. В последние два года существования

Советского Союза в стране не хватало продуктов питания и промышленных товаров. Отчаявшиеся

реформаторы, в основном из числа ученых-теоретиков, для которых гласность была очевидным

благом, прибегли к «апокалиптическому» экстремизму. Они решили до основания разрушить

старую систему; по их мнению, ее должны были сокрушить тотальная приватизация и введение

стопроцентно свобод* Армянские националисты, которые, со своей стороны, способствовали раснаду СССР своими притязаниями на Нагорный Карабах, благоразумно не стремились к такому исходу, ибо не могли не понимать, что само существование Армении нри таком раскладе окажется нод угрозой.

520 Времена упадка

ного рынка — немедленно и любой ценой. Предлагались планы по реализации этих замыслов в течение нескольких недель или месяцев (в частности, появилась программа «500 дней»). Но авторы подобных программ не имели ни малейшего представления о том, как функционирует настоящий свободный рынок или капиталистическая экономика. В свою очередь, заезжие американские и британские финансовые эксперты, настойчиво предлагавшие русским радикальные меры, ничего не знали о реальном состоянии советской экономики. И те и другие справедливо полагали, что существующая система (или, вернее, существовавшая ранее командная экономика) сильно уступала экономическим системам, основанным на частной собственности и частном предпринимательстве, а ее модифицированные и обновленные формы обречены заранее. Но ни те ни другие не понимали самого главного: они не знали, каким образом плановую командную экономику можпо практически превратить в экономику рыночную. Им ничего не оставалось, как повторять абстрактные банальности о преимуществах свободного рынка. Рынок автоматически наполнит товарами полки магазинов. Товары не будут больше удерживаться производителями, как только спрос и предложение вступят в свои права. Многие жители измученного Советского Союза прекрасно понимали, что этого не произойдет. Когда после распада СССР на какое-то время Россия обратилась к «шоковой терапии», именно так оно и оказалось. Более того, все серьезные исследователи утверждали, что и к 2ооо году доля государственного сектора в советской экономике останется достаточнр высокой. Но сторонники Фридриха фон Хайека и Милтона Фридмана осуждали саму идею экономики смешанного типа. А значит, у них не могло быть практических рецептов того, как такая система должна функционировать или изменяться.

И все-таки фатальный кризис оказался не экономическим, а политическим. Руководство Советского Союза, партия, экономисты, чиновники, военные, сотрудники спецслужб, спортсмены не хотели распада СССР. Маловероятно также, чтобы в таком исходе, даже после 1989 года, были заинтересованы большие группы граждан за пределами Прибалтийских республик; даже с поправкой на возможную неточность статистических данных, на референдуме в марте 1991 года у6% проголосовавших все-таки высказались за сохранение Советского Союза в качестве «обновленной Федерации суверенных и равноправных республик, в которых будут полностью защищены права и свободы граждан любой национальности» (Правда, 25/1/91). Ни один крупный российский политик не добивался распада СССР. Но неуклонное ослабление центра укрепляло центробежные силы и в конечном счете делало распад страны неминуемым. Этому в значительной мере способствовала политика Бориса Ельцина, чья популярность росла с падением популярности