Читать книгу "Офицерский штрафбат. Искупление - Александр Пыльцын"

Заключения по итогам войсковых испытаний были более чем положительными. Не будем вдаваться в технические подробности, тем более что решением Главкома сухопутных войск, которым тогда был очень уж крутой маршал Чуйков, этот автомобиль не был принят на вооружение армии, хотя за 1959–1961 гг. их было все-таки изготовлено и поставлено в войска около 2 десятков. Говорили, что Василию Ивановичу не понравилась, как он выразился, «танцплощадка» между кабиной и кузовом, где размещались рычаг опрокидывания кабины, запасное колесо и ящик для инструмента. В дальнейшем такая компоновка все-таки нашла применение в массовом армейском автомобиле «ГАЗ-66». Тогда Главкомом был уже другой маршал. Но я был рад тому, что генерал Маргелов доверил такое серьезное дело именно нашей дивизии, да и жилой дом, в котором получил квартиру и я, был введен раньше, чем планировалось.

Спустя 2 года в моей службе произошли неожиданные перемены. По случаю опухоли щитовидной железы мне была сделана операция по ее удалению, так называемая струмэктомия, и я был признан негодным к службе в десантуре, что меня весьма огорчило и расстроило. Прыжки с парашютом я полюбил и совершал их с удовольствием. По минимальным нормам офицер ВДВ моего ранга должен был совершать не менее трех-пяти прыжков в год, но прыжки мне очень нравились, и даже удавалось делать их по двадцать или тридцать в год в самых различных условиях, зимой и летом, днем и ночью, и даже с приводнением. Правда, в этом случае прыгали мы со специальным снаряжением, куда обязательно входил спасательный жилет, автоматически надуваемый в нужный момент, и это в определенной степени компенсировало мое неумение плавать, что я и не афишировал.

Заключение медиков было безоговорочным: «Не годен к службе в ВДВ». И я решил вообще уволиться в запас, поскольку не представлял себя вне этих, полюбившихся мне войск. Написал я тогда рапорт об увольнении, и он «по команде» ушел в Москву. Вызвал меня генерал Маргелов, который еще в марте 1959 года после ЧП в артиллерийском полку 76-й Воздушно-десантной дивизии (групповое изнасилование гражданских женщин) был смещен с должности командующего ВДВ, но не согласился покинуть дорогие ему войска и остался 1-м заместителем нового командующего, которым стал генерал-полковник Тутаринов Иван Васильевич. Как известно, выдержал он это испытание десантом только 2 года, после чего Василий Филиппович снова стал командующим ВДВ.

Посожалел Василий Филиппович о случившемся со мной и посоветовал не торопиться с увольнением. Однако, встретив мой решительный ответ, что кроме как в ВДВ служить нигде больше нет желания, рапорт подписал. Выходя из кабинета Василия Филипповича, встретился с начштаба ВДВ Рудаковым Алексеем Павловичем, уже генерал-лейтенантом. Поздоровались как давно знакомые, поздравил его с новым званием, а он, узнав о завершении моей службы в ВДВ, выразил сожаление и пожелал успехов в дальнейшей службе. Мой рапорт об увольнении не очень долго ходил по разным инстанциям, в конце концов, на нем появилась окончательная резолюция бывшего тогда Главкома Сухопутных войск, будущего министра обороны, маршала Советского Союза А.А. Гречко: «Молодой, еще послужит».

Так закончилась моя десантная служба в Костроме, оставившая в памяти неизгладимые впечатления о командующем славных ВДВ, Герое Советского Союза, генерале Маргелове Василии Филипповиче, которого всегда сравнивал с его предшественником и моим любимым фронтовым командармом Горбатовым Александром Васильевичем. И вот уже более 50 лет с тех пор убеждаюсь в истине, что десантники бывшими не становятся, как наверное, настоящие фронтовики остаются фронтовиками на всю оставшуюся жизнь. И официальный День десантника 2 августа, как и нами самопровозглашенный День штрафника, 27 июля, отмечаю ежегодно.

Наверное, генерал Горбатов А.В. отмечал бы эти дни торжественно, поздравил бы тех, с кем вместе воевал, служил. Но в День десантника в фонтане он купаться бы точно не стал. Да и другим тоже не только не позволил, но сумел бы убедить, что такая бесшабашность только вредит имиджу армейской элиты — десантников. Тем более, зная его отношение к спиртному, смог бы воспитать и неприятие алкогольной бравады, коей страдают многие из «бывших». Я сам служил в ВДВ, могу со всей ответственностью сказать, что те, кто 2 августа купается в фонтанах в тельняшках и беретах, напивается демонстративно, позорят десантные войска, да и все ли из этих «купальщиков» действительно настоящие десантники? Просто я горжусь такими людьми, как генерал Горбатов, он один из примеров для подражания. Пьяные купальщики вряд ли про него слышали. Просто когда-нибудь надо с этим странным обычаем заканчивать.

После десантных войск дальше моя служба проходила в разных концах Советского Союза, от Западной Украины до Уссурийска, и на разных должностях: начальника автослужбы армии, заместителя начальника Высшего военного командно-инженерного автомобильного училища, начальника военной кафедры автомобильно-дорожного института. Обо всем этом, о событиях и интересных встречах я поведаю в последующих главах.

А сейчас мои впечатления о некоторых странностях, несуразицах в деле хранения памяти о героях, которые в годы Великой Отечественной десантниками не были.

Закончил я военную службу еще в Советской Украине, но к 60-летию Победы мне удалось перебраться в любимый Ленинград и не без сложностей восстановиться в российском гражданстве. Когда я уже поменял паспорт «громадянина самостийной Украины» на российский, теснее прикоснулся к истории Ленинградской блокадной эпопеи, то обнаружил здесь показавшийся мне нелепостью факт.

Василий Филиппович Маргелов был весьма заметным человеком в реальных боевых делах при обороне Ленинграда, но практически никак не отмечен памятными местами в Санкт-Петербурге.

Вот некоторые данные о боевом прошлом Василия Филипповича на ленинградской земле. Проявив себя в боях в «зимней» войне 1939–1940 гг. с финнами, капитан Маргелов остался в Ленинградском военном округе командиром 15-го Отдельного дисциплинарного батальона (ОДБ), куда направлялись солдаты и матросы за так называемые провинности, то есть своеобразного штрафбата мирного времени.

Перед началом Великой Отечественной войны, за три дня до роковой даты, 22 июня, Маргелов назначается командиром 3-го стрелкового полка 1-й мотострелковой дивизии (костяк полка составили бойцы того самого «дисбата»), а в ноябре 1941 года боевой майор уже командует 1-м Особым лыжным полком моряков Краснознаменного Балтийского флота. Вопреки опасениям, что Маргелов там не приживется, морпехи так приняли командира, что обращались к нему по флотскому эквиваленту звания майор — «Товарищ капитан 3-го ранга». А Василию Филипповичу так глубоко запала в сердце удаль моряков, что со временем, став командующим ВДВ, для того чтобы десантники переняли славные традиции морской пехоты, с которой воевал под Ленинградом, и с честью их приумножали, «Дядя Вася» Маргелов добился, чтобы десантники получили право носить тельняшки.

Но это уже потом, а тогда, после сражений на Невской Дубровке и Ладоге, после тяжелого ранения, он оказался в госпитале. Не долечившись как следует, Маргелов выписался и получил назначение на должность командира 218-го стрелкового полка 80-й стрелковой дивизии 54-й армии Ленинградского фронта. Помня отвагу своих дисбатовцев, добился перевода в свой полк оставшихся бойцов из 15-го ОДБ. После очередного ранения под Ленинградом он оказался на другом фланге фронтов Великой Отечественной и там уже продолжил свой боевой путь до Героя Советского Союза, генерала армии и легендарного «Дяди Васи».