Читать книгу "Изгнанники - Михаил Михеев"

Однако храбрость храбростью, а сила – силой. Теоретически, действуя совместно с орбитальными крепостями и основными силами флота, боты могли оказать влияние на ход боя, как минимум проредив силы десанта, в идеале сорвав его, а при удаче и крупные корабли пощипать. Однако сейчас не было уже ни крепостей, ни флота – обстановка менялась быстрее, чем успевали реагировать на нее люди. А раз пошла такая пьянка, то и шансов у легких кораблей не было. Более того, еще прежде, чем они взлетели, на орбиту планеты уже вышли эсминцы Соломина и принялись сбивать не успевшие набрать высоту боты. Тех немногих, которые ухитрялись каким-то чудом прорваться сквозь их сокрушительный огонь, безжалостно жгли поднятые с авианосцев истребители русской постройки, наваливаясь вдесятером на одного. Со стороны это выглядело не слишком честно, но адмирал не собирался терять своих пилотов. Потренировать – да, с удовольствием, а вот терять – ни в коем случае. Война, как он считал, оставляет слишком мало места для взаимных раскланиваний, в ней или выжил, или нет. Поэтому если есть возможность играть в одни ворота, то не стоит играть в благородство – все равно не оценят, а людей положить можно запросто.

Совершенно неожиданно ожила одна из планетарных батарей, и попавший под ее удар эсминец вздрогнул, как боксер после хука. Вихляясь не хуже алкаша в день получки, он начал быстро отходить, но второго залпа, который мог бы добить лишившийся защитного поля корабль, батарея сделать не успела. Линкор, находящийся поблизости, смачно плюнул в батарею из штурмового орудия, и пучок мезонов, круша по пути экологию планеты, огненной стрелой проткнул атмосферу. Там, где он ударил в поверхность, вспух огненный купол, по поверхности которого побежали ветвящиеся сиреневые молнии. С технической точки зрения это был промах на пару километров, а с практической… С практической было все равно. Образовавшаяся на месте удара воронка имела радиус километров в десять, и батарея перестала существовать раньше, чем кто-либо на ней понял, что произошло. На этом всякие попытки организованного сопротивления прекратились и, хотя с орбиты было обнаружено еще не меньше десятка таких батарей, ни одна из них не открыла огонь.

По всем законам тактики на планету уже должны были огненным дождем сыпаться капсулы с десантом, однако этого не происходило. Соломин не видел нужды штурмовать планету, оборона которой уже подавлена, таким затратным методом. С американцами или там финнами, случись потрошить их, может, и стоило бы поостеречься, но французы… Ну, не помнил адмирал ни одного примера в истории, когда французы прославились бы как партизаны. А раз так, то и опасаться сейчас было уже особенно нечего. В результате вместо того, чтобы спускаться в одноразовых капсулах, испытывая жестокие перегрузки, десантники высадились с ботов. Как и ожидалось, сопротивления им оказано не было, и на том сражение за Большой Марсель закончилось.

А дальше пошел уже давно отработанный до автоматизма процесс грабежа. Разве что приходилось торопиться – очень скоро французы поднимут тревогу и, несмотря на свойственное им разгильдяйство, начнут спешно выяснять, что же случилось. Для скоростного разведчика, а пошлют скорее всего именно такой корабль, от ближайшей планеты двое суток ходу.

Итак, двое суток для разведчика, потом еще пять-шесть дней на сбор эскадры, достаточно мощной, чтобы изгнать нахалов, и переброску ее к Большому Марселю. То есть минимум неделя в запасе, но за это время надо было сделать дело и убраться подальше отсюда. Впрочем, возможны были и другие варианты. К примеру, если разведчика удастся обнаружить (шансы были – аппаратура на «Эскалибуре» и «Поморниках» была на несколько поколений моложе, чем на любом из французских кораблей, а значит, спрятаться от нее было сложно) и уничтожить до того, как он передаст информацию о составе флота агрессоров, то могут послать другого… или сразу эскадру, собранную из того, что попадется под руку. Она, естественно, прибудет раньше, но зато ее по стенкам размажут. А возможно, французы еще что-то изобретут – они сволочи, но не дураки, так что лучше было поторопиться.

Пока трофейные команды занимались, будем называть вещи своими именами, грабежом захваченной планеты, с пристрастием допрашивая ее руководство, Соломин отправился на захваченную базу, чтобы оценить трофеи. Не то чтобы они впечатляли, но были, тем не менее, более чем солидные. Два линкора и два авианосца были захвачены целехонькими, плюс тяжелый крейсер и три эсминца. Еще один крейсер и один эсминец получили незначительные повреждения, которые не препятствовали их перегону на Новый Амстердам. Два крейсера и два эсминца были захвачены, но, по зрелом размышлении, их было решено подорвать – тащить этот металлолом к себе было непростительным риском. Корабли были изрешечены снарядами, их восстановление в разумные сроки не представлялось возможным, а скорость из-за повреждений снизилась до опасно малой величины. Словом, не стоило возиться.

А вот еще линкор и два авианосца, хотя и были основательно повреждены, могли пригодиться. Правда, после тщательного изучения трофеев линкор решено было подорвать – хотя он и был поврежден незначительно, однако это было связано с тем, что на момент атаки корабль этот стоял в доке с демонтированными двигателями. На то, чтобы восстановить его, требовалась как минимум пара недель, а их у Соломина не было. Так что скрепя сердце пришлось корабль приговорить, а вот авианосцы были в состоянии дать полный ход, и потому, несмотря на огромные дыры в бортах, призовые команды начали немедленно готовить их к старту.

Даже без учета того, что еще предстояло взять на планете, эти трофеи полностью окупали поход, а ведь процесс только начинался. Амстердамцы, имея богатый опыт грабежей, набивали трофеями свои и захваченные здесь же транспортные корабли, спешно выводили на орбиту и цепляли к ним гигантские контейнеры. В первую очередь, естественно, победителей интересовало оборудование для заводов, а также специалисты, умеющие с этим оборудованием работать. Они, конечно, не особенно жаждали ехать, вот только кто же их спрашивать-то будет? Хотя, разумеется, и другими трофеями победители не брезговали, и последующие дни запомнились марсельцам как один из самых страшных моментов их жизни. Конечно, особых грабежей, убийств и насилия победители не допускали, но и не церемонились зря, гребя под себя все, что шевелится. Издержки любой войны, и как бы ни была высока цивилизация, в отношении победителей к побежденным, по большому счету, так ничего и не изменилось.

За колоссальные трофеи была заплачена относительно небольшая цена. Помимо двух незначительно поврежденных линкоров и всерьез покалеченного эсминца, атакующие потеряли три истребителя, сбитые в бою, и два десантных бота, из-за сбоя в системе наведения неудачно зашедшие на посадку и столкнувшиеся в каком-то десятке метров над поверхностью планеты. На линкорах никто не пострадал, на эсминце погибло пятеро. Из трех пилотов истребителей погиб один – снаряд попал ему прямо в колпак кабины, буквально испарив хрупкое человеческое тело. Второй успел катапультироваться из разваливающейся на куски машины и провел несколько очень неприятных минут, болтаясь на орбите в одном скафандре, прежде чем был подобран эсминцем. Однако же он не запаниковал и вообще отнесся к случившемуся с юмором – крепкий парень с устойчивой психикой, впрочем, других в пилоты и не берут.