Читать книгу "Хроники Империи Ужаса. Крепость во тьме - Глен Кук"

Наступила темнота. Предстояла самая безнадежная ночь из всех, что я когда-либо знал. Вдоль побережья пылали сигнальные костры. Шлюпка подошла ближе, чтобы лучше нас видеть.

Те из нас, кто мог, продолжали работать. К рассвету мы забрали с итаскийского корабля все, что могло оказаться полезным, и освободили «Дракон». Старик развернул грот-парус, и мы медленно двинулись в сторону шторма.

– Вон они.

На этот раз я обратил внимание на слова Мики. Сейчас это было важно.

Худой Тор и Старик, конечно, уже знали.

На горизонте виднелись верхушки парусов. Семь военных кораблей, таких же как и тот, что мы захватили. Наверняка их сопровождали более проворные суда поменьше.

Шлюпка следовала за нами, отмечая наше медленное отступление.

Боги уже не были полностью на нашей стороне. Линия шторма отдалялась по мере нашего приближения, оставаясь мучительно недосягаемой. Вскоре она отделилась от Кровавого мыса, уходя в сторону моря.

– Можно попытаться пойти в Фрейланд… – начал я, но Мика жестом велел замолчать.

К северу от мыса виднелась еще одна эскадра – три больших галеона, которым не терпелось познакомиться с нами поближе.

– Нам конец… Что это?

Что-то покачивалось на волнах перед нами – приземистое, темное. Когда мы подошли ближе, в небо с криками взмыли чайки.

Так вот что уготовил нам итаскийский флот.

Тролледингцы «Волчьей головы» соорудили плот и поплыли к берегу, но так и не добрались до него. Из каждого трупа торчали итаскийские стрелы. Чайки успели поработать над их лицами и глазами.

– Первым делом они всегда выклевывают глаза, – сказал Мика. Он посмотрел на кружащих над нами птиц и содрогнулся.

– Это, – ответил я, – единственный корабль-призрак, который мы когда-либо увидим.

Ремонт продолжался. Старик стоял на корме столь же твердо, как если бы нам предстоял лишь очередной налет. Он не собирался ничего предпринимать, пока петля не затянется. А потом он просто спустится к себе, чтобы сменить одежду на более свежую и щегольскую.

Десять против одного, и все крупнее нас. Насколько нам могли помочь боги? Но на кораблях предпочитали не рисковать. Они осторожно окружали нас, медленно сужая круг.

Когда время подошло, я обратился к окаймленной стреле. На этот раз, сказал я ей, нам предстоит совершить то, о чем будут говорить десятилетиями. Это и станет нашим бессмертием.

Но мне не дали возможности ею воспользоваться.

Два больших галеона подошли с разных сторон. Мы убивали, убивали и убивали, пока само море не окрасилось в алый цвет и не вспенилось от обезумевших акул. Нас резали одного за другим, пока нам, словно Толстяку Поппо, не осталось лишь сидеть в луже собственной крови и смотреть, как уничтожают товарищей.

Первые два корабля в конце концов отошли, и новые два высадили к нам на борт морских пехотинцев. И так далее. И так далее. Со всей решимостью. Этот фрейландец, похоже, был намного важнее, чем мы думали.

Потом наступила минута, когда я остался один на носу, Колгрейв – один на корме, а Малыш – один на мачте. А затем сразили и нас.

Итаскийцы убрали своих бесчисленных мертвецов, пока мы, не в силах вмешаться, лежали в собственной крови. Подожгут ли они нас, как поступали мы со многими жертвами? Нет. Появились толпы моряков и продолжили ремонт, который начали мы.

Вероятно, они собирались отвести нас в Портсмут, где суд над нами и казнь станут выдающимся спектаклем.

Это наверняка будет событием десятилетия.

X

Итаскийцы работали день и ночь. На рассвете оказалось, что мои затуманенные болью размышления не имеют под собой никаких оснований.

Затем к нам подошла курьерская шлюпка, и на борт поднялся только один человек, носивший регалии главного чародея братства.

Это был тот самый человек, которого мы столь долго боялись, против которого у нас не было защиты. Именно он, вне всякого сомнения, руководил нашим разгромом. Он действовал неуловимо – до этого мгновения мы не подозревали о вмешательстве магической руки. Если бы Колгрейв об этом знал, он мог бы пойти другим путем.

Окинув довольным взглядом «Дракон», чародей отправился на корму для более тщательного осмотра и начал со Старика.

Постепенно продвигаясь вперед, он останавливался над каждым из нас. Наконец он поднялся на полубак и склонился надо мной.

– Что ж, лучник, – пробормотал он. Я сильнее сжал окаймленную стрелу, скрытую под сломанной ногой, жалея, что у меня не хватит сил, чтобы вонзить ее ему в грудь. Я не был в подобной ярости и ненависти с той ночи, когда убил жену. – Твое долгое путешествие почти закончилось. Ты почти у цели. Всего через несколько часов исполнится сокровенное желание и ты наконец увидишь корабль-призрак.

Вероятно, то же самое он говорил и другим. «Дракон» дрожал от ярости и ненависти. Мои ярость и ненависть были столь сильны, что я сумел сесть, прежде чем снова упал от боли и тяжести заклинаний, которые он на нас наложил.

– Итак, прощай, – усмехнулся он. – Прощайте все!

Минуту спустя он был уже на шлюпке, и ее команда отчалила от корабля. К тому времени галеоны скрылись за южным горизонтом.

Пока шлюпка уходила прочь, я слышал его певучий голос. Сперва мне показалось, что это лишь игра воображения. Но нет – он декламировал новое заклинание. Старому колдуну хотелось расслабиться.

Моя ярость превзошла пределы его заклинаний. Перекатившись на бок, я нашел лук и, не обращая внимания на пронзительную боль в ноге, заставил себя подняться.

Триста ярдов. Он стоял ко мне спиной, воздев руки, словно призывая к небу.

– Вот тот полет, для которого ты создана. – Я поцеловал на прощание окаймленную стрелу.

Выпустив стрелу, я упал, ругаясь из-за того, что не могу проследить за ее последним полетом.

Она осталась верна мне до последнего.

Отдающееся эхом пение сменилось мучительным воплем.

Все громы вселенной обрушились на меня.

Я опоздал всего на несколько секунд.

Первое, что я почувствовал, – мягкие удары волн о борт корабля, медленно двигавшегося по спокойному морю. Затем – сырой туман. Я перевернулся на спину. Туман был столь густым, что я едва мог различить альбатроса, сидевшего на носу. Я сел.

Боли не было, даже измученные сражением мышцы не ныли. Я ощупал ногу – она была целой. Но перелом не был плодом моего воображения – ощущалась твердая шишка. Мои порезы, царапины и ссадины все зажили, и о них напоминали лишь несколько новых шрамов.

Чтобы кости срослись, требуются месяцы, подумал я.

Я встал и заковылял к ограждению, выходившему на главную палубу. Кость держалась.