Читать книгу "Просроченное завтра - Ольга Горышина"

— Уже пять минут, как начался. А у тебя — нет?

— Смотря для чего ты звонишь: поговорить или поругаться?

— Я не в тему, поняла.

И отключила телефон.

— Лена, ты маме звонила? — заглянул в комнату Дима.

— Нет, по работе, — не обернулась Алена, почувствовав, как к лицу прилила кровь.

— Почему не спишь?

— Не могу без тебя. Пошли. Первый час.

— Иди ложись. Я приду.

— Я же знаю, что не придешь…

Дима взял ее за руку и попытался поднять из кресла и почти поднял, когда зазвонила брошенная на стол трубка. Алена потянулась к ней, хотя и не знала, что сможет сказать Стасу при Диме. Но Дима перехватил трубку и сбросил звонок.

— Ты что дурак?! — закричала Алена. — Это по работе!

Дима крепко держал ее теперь уже за оба запястья.

— Дурак тот, кто звонит в час ночи по работе, за которую не платят! Пошли спать!

Она попыталась вырваться, но справиться с ним не могла. Подчиниться? Да как же! Стас ведь решит, что это она его игнорирует.

— Пусти, идиот, мне надо перезвонить!

Она извивалась в его руках, не давая обнять.

— Блин, Лена, что ты завелась?! Ночь, ты должна спать. Ты можешь вот-вот родить. Нам каждая минута сна дорога. Какая нахрен работа!

— Пошел вон!

В ответ Дима схватил со стола трубку и запустил ей в стену. Не глядя, но с такой силой, что оба поняли: они остались без телефона. Дима молча вышел, но дверью не хлопнул. Алена схватила мобильник и, наплевав на стоимость звонка, набрала номер Стаса без всякой карточки. Руссков не ответил. А чего она ждала? Набрала еще раз — теперь звонок скинули.

Тогда Алена упала лицом на стол и зарыдала в голос. Дима явно слышал ее рыдания, но не пришел.

Глава 28 "Самый главный человек"

Алена решила лечь спать на диване и воспользоваться гостевой ванной. От одной мысли чувствовать Думова в полуметре от себя ее затрясло. Прижавшись усталость спиной к спинке дивана, Алена замерла, но глаза, несмотря на поздний час, не закрывались: они упрямо смотрели в темноту и видели там, вместо силуэта коляски, Стаса. О чем он подумал? Обиделся? Обиделся, как баба!

Алена снова шмыгнула, снова растерла по лицу слезы, снова попыталась закрыть глаза — и не смогла.

— Ненавижу тебя! — говорила она почти вслух, и ей даже хотелось, чтобы Думов ее услышал.

Но услышал малыш, зашевелился и погнал маму в туалет. Он ворочался, и Алена уже протоптала в гостевую ванную дорожку, а в этот раз вернулась обратно прямо с порога.

— Ты когда-нибудь наконец уляжешься?

Это возник в коридоре Дима, щурясь на горящий в ванной комнате свет. На часах половина четвертого. Алена недавно проверяла, давя в себе желание набрать Стасу еще раз.

— Что случилось?

Это Дима смотрел на ее стиснутые ноги. Он помешал и теперь придется переодеваться. Наплевав на присутствие теперь уже точно постороннего для нее мужчины, Алена стянула штаны и замерла — светлый хлопок стал розовым.

— Кажись, началось… — еле выговорила она.

— Что тебе принести? — выдал Дима, даже не дав ей договорить.

— Я сама!

Алена отодвинула Диму в сторону и, позабыв про выключатель, в темноте добралась до спальни. Оделась и вышла на кухню, где тут же наткнулась на протянутый Димой йогурт.

— На курсах говорили, что надо обязательно жену накормить.

Алена давилась, но запихивала в себя йогурт ложку за ложкой, а вот от почищенной Димой мандаринки отмахнулась:

— У меня схватка. Засекай время!

Дима не сразу сообразил обернуться к микроволновке, и Алена крикнула ему, куда смотреть.

— Лучше дыши, а не ори на меня! Тебе больно?

— Не так чтобы… Просто ощутимо. Тетка была права. На улице не родишь. Дима, новая!

— Пять минут.

— О, Боже! Сразу?

Она скова оттолкнула руку с мандаринкой и пошла в спальню собирать пасту и щетки.

— Лена, сядь! Я сам все сделаю.

— Я не хочу сидеть. Лучше позвони в госпиталь.

Но он вернулся с мобильным, не став даже проверять судьбу стационарного телефона. Алена остановила его злым взглядом, и он стал молча смотреть на живот, который она сжимала двумя руками.

— Ну, звони уже!

Он сжал губы, но лишь на мгновение. Нажал на телефоне кнопки и протянул его Алене.

— Ты не умираешь, позвони сама. Я ведь даже слов таких не знаю, которые они будут спрашивать!

Ответил приятный мужской голос, и Алена с трудом произнесла фамилию мужа. Затем ответила на все вопросы о своем самочувствии и попыталась выяснить, как можно к ним попасть ночью. После ее тирады по-прежнему спокойный мужской голос попросил ее успокоиться.

— Приезжайте к шести, когда мы откроем главный вход. Никогда не надо спешить.

Она швырнула телефон на кровать.

— Что мы будем делать целый час? — уставилась она на Диму отсутствующим взглядом.

— Я знаю, чего мы точно не будем делать, — ответил Дима, присаживаясь к ее животу. — Звонить в Питер.

Алена сжалась, хотя и понимала, что Дима уже забыл про разбитый телефон и думает только об их матерях, почти уже бабушках. Но сама Алена даже в этот момент могла думать только о Стасе. Она не позвонит ему в положенный час и после ночной перепалки Руссков подумает, что это точно ссора или еще хуже — разрыв.

— Лена, тебе так больно?

Как сказать, что плачет она от совсем другой боли, которая не пройдет через десять часов. Не пройдет никогда… Да сколько же может в ее жизни быть недоговоренных фраз, недосказанной правды… Одна ложь, постоянно лгать… Всем и обо всем. Даже в такой момент как рождение первенца. И первенец не от того мужчины и первым был у нее не тот… У нее все не то…

— Нашла время рожать — в понедельник!

На шутку Димы она совсем зажмурилась, и он прикрыл ладонями ее руки, лежащие на ставшем вновь каменном животе.

— Попытайся дышать!

— Дима, можешь уйти? Я сама решу, что мне делать!

Она, кажется, решила еще в Питере — в долгожданных объятиях Стаса, что сделает все возможное и невозможное, чтобы в них вернуться. Но сейчас она не могла решить, что именно для этого надо сделать…

Дима вышел, и она услышала, как тот начал возиться с чаем. Да чтоб провалился его чай вместе с ним в тартарары!

Алена сжала живот на очередной схватке. Владевшее ей чувство было странным: ни страх, ни ожидание, ни беспокойство… Что-то другое, чувство обреченности — она обязана дать жизнь ребенку, который сам того не зная единственный стоит на пути к счастью своей матери. Алена знала, что будет больно, но совершенно не боялась приближающихся схваток. Она боялась завтрашнего дня, когда ребенок будет лежать у нее на груди и она наконец скажет его отцу правду. Нет, не завтра. Через неделю, но и через неделю ребенок будет лежать у нее на груди…