Читать книгу "Шпионами не рождаются - Игорь Атаманенко"

В общем, Леонид Иосифович, принимайся за «Сетику»!

— Слушаюсь, товарищ генерал армии, «Карфаген должен быть разрушен»! — Маслов не мог отказать себе в удовольствии съязвить.

— Тогда с богом! — И Председатель, не замечая более подчиненного, углубился в бумаги.

Глава 9
ИЩИТЕ ЖЕНЩИНУ!

Многоэтажный дом по Ленинградскому шоссе, где находилась явочная квартира генерала Маслова, имел форму буквы «П» и занимал целый квартал. Каждая из трех составных частей фасадом выходила на разные улицы и имела свой порядковый номер. Арки в разных крыльях дома позволяли войти с одной улицы, а выйти на противоположную. Что и рекомендовалось делать посетителям явочной квартиры.

Попрощавшись с Самураем и заперев дверь, Маслов подошел к окну, из которого хорошо просматривался двор.

Едва агент подошел к центральной арке, где он запарковал машину, как рядом с ним, будто из-под земли, выросли двое мужчин.

Одного из них, капитана 3-го ранга Тосио Миядзаки, начальника отдела собственной безопасности (ОСБ) японского посольства, Маслов узнал сразу.

Профессионал многоопытный и коварный, он доставлял немало хлопот нашей контрразведке. Его портрет в различных ракурсах и во множестве экземпляров имелся в картотеке генерала.

* * *

…Где-то через полгода после того, как Тосио Миядзаки прибыл в Москву, Маслов предпринял попытку «потрогать его за вымя» — выяснить уровень профессиональной подготовки, настроение, привязанности, сильные и слабые стороны, чтобы определить возможность его использования в наших интересах, а если повезет, то и с ходу установить с ним оперативный контакт. Начали по традиции с того, что подвели к Миядзаки «ласточку», которой была поставлена одна задача: совратить!

Японец сделал вид, что готов обеими ногами ступить в капкан, а затем в него же и загнал обольстительницу, да так, что вытаскивала ее оттуда вся масловская Служба.

Вслед за «ласточкой» на горизонте объекта появился «голубь сизокрылый» — смазливый мальчонка нетрадиционной сексуальной ориентации. Опять промашка.

Впервые безотказное оружие Маслова дало осечку. А ведь на женщинах и на «голубых» ломали и неподкупных аристократов-англичан, и бесшабашных американцев, а тут все наоборот. То ли культура другая, то ли выучка не та…

Зашли с другой стороны. Однако и на операциях с валютой и антиквариатом подловить Миядзаки не удалось, как ни пытались. На них «горели» и арабы, и турки, а тут вдруг никак…

Использовались все традиционные чекистские наработки, которые заставили бы любого другого иностранца искать покровительства у Комитета, толкнули бы его в наши объятия, но, увы! К японцу они оказались неприменимы. Он доказал, что у него иной уровень мышления, иная ценностная шкала и вообще — иное отношение к пребыванию на государственной службе.

Первое время после масловских наездов Миядзаки затаился, выжидал, а затем сам перешел к активным действиям, продемонстрировав, что прибыл в Союз отнюдь не для того, чтобы стать добычей вербовочных устремлений КГБ. Он — охотник и сам не прочь побродить с ружьишком по московским угодьям в надежде подстрелить дичь — завербовать кого-нибудь.

Через некоторое время «наружка» зафиксировала конспиративный контакт японца с заместителем министра легкой промышленности РСФСР Платоновым, по служебным делам активно посещавшим дипломатические приемы иностранных посольств в Москве, в том числе и японское. Еще по прошествии некоторого времени среди вновь появившихся связей Миядзаки из числа советских граждан был выявлен некий научный сотрудник одного из «почтовых ящиков» в Мытищах, с которым японец также поддерживал подозрительные отношения.

Советским гражданам в лубянских ведомственных кабинетах было сделано соответствующее внушение, чтобы отсечь их от не в меру активного «охотника за скальпами», но что делать с ним самим? Его-то на Лубянку не пригласишь!

«Это уже перебор, господин капитан третьего ранга! — сказал Маслов. — Вы уже преступили все допустимые для гостя границы!»

И тогда было принято решение разделаться с ним раз и навсегда с помощью компромата.

Добыть порочащие иностранца материалы в тиши какого-нибудь ведомственного алькова под недреманным оком оперативных видеокамер уже не представлялось возможным.

После первой неудачной попытки совратить Миядзаки идея заманить его в постель и заснять в объятиях полногрудой блондинки выглядела абсурдной. Наученный горьким опытом, он демонстрировал полное равнодушие ко всем москвичкам сразу. Он отвергал их заранее, заделавшись рьяным женоненавистником.

Требовалось нечто неординарное.

По замыслу Маслова, надо было организовать публичный скандал, вслед за которым вопрос о пребывании Миядзаки в Москве решался бы не в кабинетах его родной спецслужбы, где все события расценили бы как происки русской контрразведки (и правильно бы сделали!), а на уровне двух министерств иностранных дел: СССР и Японии. Быстро сказка сказывается…

Казалось, Миядзаки неуязвим. Но… У каждого в шкафу — «свой скелет». Найти его — вот в чем вопрос! И Маслов нашел.

Обложив японца, как волка флажками, круглосуточным наружным наблюдением, генерал отыскал брешь, даже не брешь — щелочку.

Шеф посольской службы безопасности имел патологическую тягу к… русскому меду.

Возможно, у него были неполадки в эндокринной системе, а может, что-то и на генетическом уровне. Все это — гипотезы, в которых Маслову недосуг было разбираться. Фактом являлись регулярные набеги японца в магазин «Дары природы», что на Комсомольском проспекте, где он закупал сразу целый бочонок обозначенного продукта.

Судя по всему, эту свою страсть Миядзаки тщательно скрывал от сослуживцев.

Подтверждением служило то обстоятельство, что кинжальный марш-бросок к магазину за очередной колодой меда он всегда совершал в одиночестве. Было доподлинно известно, что, опасаясь провокаций, он никогда не появляется в общественных местах без сопровождения, а тут… Что ж, все правильно: свои слабости надо прятать от окружающих. От нашей «наружки» — тем более, ибо всякий раз, намереваясь посетить «Дары природы», японец предпринимал отчаянные попытки оторваться от «хвоста». Напрасно. Генерал Маслов был осведомлен о невинном пристрастии своего подопечного и ломал голову, как бы поудачнее использовать его в своих планах.

* * *

Встреча, свидетелем которой стал Маслов, озадачила его. Сам факт появления начальника ОСБ вблизи явочной квартиры ничего хорошо не предвещал. Более того, все происшедшее утвердило генерала Маслова в правильности избранного в отношении японца образа действий.

«Оказаться просто так в этом дворе японский контрразведчик не мог — таких мест иностранные дипломаты, следуя жестким инструкциям, попросту избегают, — рассуждал генерал. — Конечно, инструкции для таких, как Миядзаки, не указ, потому что ими самими и пишутся, и все же… Настораживает то, как начальник ОСБ возник рядом с агентом. Самый отъявленный оптимист не рискнет назвать их встречу случайной. Конечно же, Самурая ждали! Ждали для того, чтобы застигнуть врасплох и, используя эффект неожиданности, получить исчерпывающе искренние объяснения?