Читать книгу "Я из Зоны. Сегодня никто не умрет - Дмитрий Григоренко"

Он ловко спрятал пистолет в набедренную кобуру.

– В рюкзаке они будут. Вопрос в другом, – сказал я.

– Ну, удивляй.

– Я не уверен, что знаю, где рюкзак.

Сергей по кличке Зуб засмеялся. На удивление, его смех не раздражал.

Полковник преодолел расстояние до нас, обогнул кости и остановился. Грязные берцы и штаны, распахнутая курточка, пистолет в кобуре, в руках камера серебристого цвета. Нет, он нас не боялся. Уверенность сквозила в каждом его движении. Привык, что под его приказы и капризы готовы люди плясать.

Я же еще в карцере вспоминал про рюкзак, поигрался с вариантами, где он мог находиться. Бросил, решил, что его уже нашли. Потом обломался, пытаясь понять слова Трофимыча о том, что Крадун спрятал рюкзак, как настоящий сталкер.

«О чем это он? Забросил на крышу? Привязал в ветрянке? – Я даже так и подумал: все же она сломалась и не работала. – Проблема же в другом: после того как Крадун заныкал рюкзак с артами, ветрянка крутилась. Значит – куда? А главное – информация в блокноте! Блокнот – вот ключ к лаборатории!»

Осталось одно место. Одно, где не лазили бандиты и проныры начальника патруля.

Теперь там плескалась «разрядка».

– Смотрю я на ваши физиономии и понимаю, что удумали вы ерунду сотворить, – цедя каждое слово, сквозь зубы произнес полковник.

Начмед удивился:

– С чего бы это?

Актер. Ему бы Станиславского удивлять такой игрой.

– Наручники зачем снял? Отвел его в сторону… Ты, капитан, не балуй, он мне нужен в целости и сохранности.

– Вы правы, – согласился начмед, – мне Кузьма по секрету, как своему начальнику, рассказал интересную информацию.

– Ну? Что за новость так вас всполошила? – полковник недовольно сморщился, словно вблизи нестерпимо завоняло.

– Рюкзак с артами. Неучтенными. Не знаешь, на сколько там потянет, а, Кузьма?

Я, конечно же, не знал, но бухнул наугад:

– Тысяч на двадцать.

Полковник засмеялся. Мне показалось, начмед сейчас достанет пистолет и пристрелит меня на месте. Но я же еще не договорил, чего сразу яриться?

– Тысяч на двадцать долларов. Это минимально, с учетом сдачи местным барыгам. А они не сильно щедрые люди.

– Врешь. – Махлюков перестал смеяться и настолько крепко сжал камеру, что она затрещала пластиковыми боками.

– Вы думаете, товарищ полковник, три бандита будут за двадцать рублей в Зоне ползать?

– Двадцать тысяч зеленых – это хорошо. Это новая машина или половина трехкомнатной квартиры, – произнес начмед.

Полковник задумался и закивал, соглашаясь. Он уже начал думать, куда пристроить бабки. Очнулся. Все верно, их надо было сначала получить.

– Так, в рамках следствия я конфискую рюкзак.

– Кузьма? – лениво протянул начмед, как котяра, который объелся сметаны.

– Черт. Забыл. Помнил, а теперь забыл.

Я правильно уловил посыл от Зуба. Полковник приблизился ко мне, начал дышать прямо в лицо.

– Слушай, ты, сопля, если надо, я выбью из тебя все показания. Два идиота не справились, так я могу тебя и в городе засунуть в камеру. Поверь, там люди опытные, тебя отделают…

– Гм-м… – подал голос начмед.

– Чего? – не понял полковник.

– Он меня о помощи попросил. Я согласен.

Махлюков отлип от меня, начал раздраженно вертеться между нами.

– Ты угрожаешь?

– Предлагаю, – пояснил Зуб.

– Что-что? А ну-ка, на камеру повтори, что ты предлагаешь честному офицеру?!

Полковник пригнулся, выставил вперед плечо и стал похож на старуху. Злобную старуху, которая профукала свою жизнь, считая, что все мужики сволочи.

– Я предлагаю достать рюкзак с артефактами, не ставя в известность еще двоих.

Съехал с темы начмед. Молчание.

– Пять минут, чтобы вспомнить. А потом посмотрим.

Махлюков начал пятиться назад, споткнулся о кости.

– Прапорщик, бери солдата и выйди из здания. Есть информация, что тут мутант круги наматывает, – крикнул он.

– Жадность, – прокомментировал начмед. – Опасается нас, хотя понимает, ему ничего не угрожает. Однако боится. А вот тут жадность и не позволяет дать задний ход.

– Он возьмет артефакты?

– Конечно. Он же честный офицер. Просто он еще и жадный офицер.

– Надо сразу обговорить условия…

– Нет. Запомни, Кузьма, как достаешь деньги, то торговаться становится легче. Такова человеческая натура – при визуальном контакте с баблом сразу отключается мозг. В нашем случае это артефакты. Ты ж соврал про их цену. Вдруг там реально копейки?

– Соврал. Но я в тюрьму не хочу.

– Никто не хочет, но тюрьмы почему-то забиты.

Начмед направился к полковнику. Я, как кобра, схватил капитана за плечо. Кисть моя тут же противоестественно выгнулась.

Боль охватила руку, колени подогнулись. Я выпрямился, чувствуя, как тянутся жилы.

– Трофимыч из-под земли бы встал, услышь твои слова. Он за меня жизнь отдал, а ты засунул меня в Зону, а теперь начинаешь хвостом вилять! – прошипел я.

Зуб сильнее выгнул мою кисть. От боли у меня перед глазами пошли яркие круги.

– Я. Тебя. Услышал.

5

Кисть болела, ныли ребра. Во рту стояла такая сильная горечь, что хотелось застрелиться. Или вырвать язык, чтоб не чувствовать. Мое состояние усугубляли полумрак помещения и затхлый воздух, который напоминал о морге.

– Ну что, где рюкзак? – спросил торопливо человек-хорек.

Мы стояли в цетре помещения. Прапорщика и Баранова отправили сторожить единственный вход, через который внутрь могли проникнуть мутанты. Или люди.

Я б послал полковника нафиг, на небо, за солнышком. Из-за таких вот умных командиров нормальные солдатики и гибнут. Нет, все же правило «не спеши исполнять приказ» переживет еще армию.

Я провел пальцами по уголкам рта. Вот дурацкая привычка, перескочила с Чеса на меня. А привычка-то – вторая натура. Я начал понимать тайный смысл этого движения. Время подумать. Ценные секунды, за которые можно в голове прокрутить ответ или следующее действие.

– Надо спуститься в схрон, – ответил я.

«Переиграем. Заманим в ловушку, из которой он сам не захочет выбраться. Жадность – вот его главный порок. Туда и надо бить».

– Куда? – не понял он.

– В подвал, – объяснил я ему.

– Так и говори по-человечески, – зло произнес Махлюков. Камеру он спрятал, предварительно вытащив аккумулятор. Начмед не хотел рисковать и выдвинул ряд условий. Именно выдвинул – как ультиматум.