Читать книгу "Цветок цикория. Книга II. Дом для бродяги - Оксана Демченко"

– Я взял заранее, самые полезные по сезону. Осенью всегда или жар, или живот прихватывает, или то и другое. Отправь Хому в аптеку. Там хороший врач. Опасно наугад пить порошки, если совсем болен. Он в сознании?

– Третий вопрос, – пацан даже нагнулся, чтобы увидеть глаза Якова, упрямо изучавшего столешницу. – Ты что творишь, наглый дядя? Ты вообще чей? Страх иметь надо, всем надо, даже мне!

– Тебе особенно. Младшие – камни на твоей шее и хуже, на душе. Каждый, кто умрет – твоя гнойная язва. Он не станет взрослым. Не выучится, не женится, не купит дом, не заведет детей. Он будет мертв, а ты выживешь, чтобы корчиться: «Я не помню его лицо. Уже не помню. Я не знаю, каким он стал бы теперь». – Яков повозился, устраиваясь на шатком табурете. Улыбнулся. – Я с утра был в дурном настроении. Мол, ничего не меняется, мир черный, нет просвета. Но к ночи встретил одного из своих. Он стал почти старым, у него три внука. Знаешь, полегчало. Многие мои умерли старыми, в кругу семьи. У них выросли домашние дети, сытые и непуганые.

– Ты вообще… о чем? – насторожился пацан. – Бред же.

– Предлагаю сделку. Так будет просто и удобно. До рассвета никто не сунется сюда, слово. Твои успеют уйти. Тем временем мы двое съездим на прогулку. Жизнью клянусь, своей и всех своих гнезд: высажу тебя в городе и позволю затеряться. Управимся часа за три-четыре. Если сам ты не решишь иначе.

– Условия?

– Только одно. Не убивай никого там, куда отвезу. Если невмоготу, я рядом, меня режь. Других не трогай. Тебя там никто не тронет. Слово.

– Ты на голову насквозь больной, дядя?

– Мне уже говорили. Но, думаю, я здоров. Кое-кто нашел годное определение для меня. Я дэв-котенок. Знаешь, кто такие дэвы?

– Нет. И я не давал согласия.

– Ты согласился. Ты любишь новое. Это – совсем новое.

В подполе зашуршало. Снизу пискнули: на перекрестке машина. Здоровенная! И никого в ней, пригнали и ушли. Забрать бы да покататься. Последние слова были сказаны громко, с явной надеждой.

– Пошли, – решил старший пацан. Оглянулся на люк подпола. – Всем сгинуть до утра. Новое место знаете. Меня не хвостить, сам управлюсь. Этого вы видели, если что…

Пацан не стал договаривать и обернулся к гостю.

– На машине покатаешь?

– Конечно. И звать тебя буду… Стариком, из вредности. Глупо, но хоть как-то. Ты не назвался, а нам еще говориться и говорить.

– Клим.

– Надо же, и ко мне прилетела птица-неслучайность! Вдруг попались два имени, одинаковые. Одному Климу я помог давным-давно, а другой – как раз ты. Что же делать? – Яков двумя пальцами оттопырил карман. – Деньги. Ты думал, сколько у меня и как умыкнуть. Я сам отдаю. Примета такая, недавно утвердилась в моей жизни: когда совпадают два имени, надо отдавать деньги. Да, я просил твоих купить еду. Пусть сами ее и скушают, ладно?

Клим тяжело вздохнул и покрутил пальцем у виска. Метнулся, изъял деньги точным коротким движением. Бросил в люк подпола и сразу пошел к двери. Первым! Поворотясь спиной к опасному гостю. Яков оценил и, чуть выждав, двинулся следом. Через незнакомый двор, за скрипучую калитку, на темную улицу – и к перекрестку. Машина тихо урчала и светила подслеповатыми карбидовыми фарами.

– На новых фары электрические, – Яков открыл дверь и жестом пригласил Клима на переднее сиденье. Подумал и добавил: – пустил бы порулить. Но тут город.

Яков обошел капот, занял место водителя и повел автомобиль небыстро, плавно. Заговорил снова о фарах, обсуждая с самим собой старые и новые. Клим настороженно озирался, щупал кожаное кресло, трогал стекло, прикасался к рычагу передач и сразу отдергивал руку, как от горячего. Закончив с фарами, Яков завел речь о переключении передач и работе педалями. Сам с собой обсудил ранние ременные приводы и нынешние, весьма удобные и прогрессивные – с шестернями и сцеплением. Вот на этом автомобиле коробка трехскоростная. Вполне неплохо, но бывает и получше. Числа подобраны так себе. Инженер, видно, был самоучка или ленивый ремесленник…

– Когда мне было пятнадцать, – вздохнул Яков, выруливая из тесноты улочек на широкую дорогу, – я отчаянно хотел поделить золото по справедливости. Но я рос и думал все чаще, как именно стану делить. Еще хотел понять, насколько злые и жадные те, кто копит золото. Ведь было бы так просто – если б они не упирались. Ну, поделить.

– Знамо дело, кто ж отдаст, – буркнул Клим. Вдруг рассмеялся сухо, неумело. – Ты отдал! Ты отдал мне деньги… сам. Или ты дурак, или меня видишь дураком. Ясно же, что меня. Типа купил задешево, а?

– Разве это деньги? Это мелочь, разок поесть досыта. Деньги – когда много, когда можно делить на всех до самой взрослости… В общем, я думал-думал и не нашел ответа. Решил спросить напрямую. У того, кто с золотой кровью. – Яков мечтательно улыбнулся. – Никому в гнезде не сказал, что затеваю, кроме Кабана. Он был старший. И он не стал удерживать меня. В тот же день я встретил золотого человека.

– Врешь. Тебя сразу пришибли б. Видел я охрану у этих, золотых.

– Меня пришибли, но гораздо позже. Заказчиком был не он.

– Ну-ну, ври дальше.

– Когда убивают старшего, гнездо мстит. Нет, не так говорю. Важно другое: гнезда, как и люди, взрослеют. Или научаются ценить деньги и власть, или их старшего убивают, чтобы втравить прочих в слепую месть. А дальше сплошная кровь. Младшие гибнут… и губят. Раньше не было бомб и ружей, а теперь дети страшнее взрослых в причинении смерти. Всем нормальным людям жаль их. А им не жаль никого. Особенно если их старший подло убит. Ты – их отец и мать, их закон… их солнце.

– Куда мы едем?

– Сейчас деньгами ведает Николо Ин Тарри. Ему и отвечать на твои вопросы.

– Микаэле. Я знаю имя. Знаю, что он такой один. Очень ловкий, змеюка.

– Микаэле вне игры. Артель вышвырнула его из его собственного тела. Сейчас в этом теле обитает майстер. Вы все еще зовёте его майстером?

– По разному… глупый вопрос. Ты же врешь.

– Он надел золотую шкуру десять дней назад. Старик, которого велено искать, и есть прежнее тело майстера, связанное теперь с личностью Микаэле. Так я думаю.

– Врешь.

– Мне не веришь, спроси у Николо. Отправь своих к имению Микаэле, пусть потрутся и поспрашивают. Газеты почитай. Ты умный. Сам реши, где заканчивается мое вранье и начинается общее безумие. Десять дней все золото Микаэле, вся его власть – в руках артели. Для меня это неоспоримая правда.

– Врешь, – еще тише выдохнул Клим.

– Если вру, убей меня за мою подлость. Могу дать адрес и пообещать, что не съеду оттуда неделю. Тебе хватит недели, чтобы разобраться?

– Врешь в каждом слове! – пацан закричал, срывая голос и дергаясь, чтобы достать нож, и останавливая себя. – Как можно увидеть, что твои младшие из гнезда стали старыми? Кто второй Клим? Откуда бы тебе знать про майстера? Его так не зовут, давно не зовут… Артель не может предать меня. Никогда. Я служу делу, живу для дела, я и мое гнездо…