Читать книгу "Луны Юпитера - Элис Манро"

Проведя в Торонто всего один день, Лидия попыталась вернуть себе Дункана по телефону, но, как оказалось, тот не терял времени даром. Он поменял и засекретил свой номер. И написал ей письмо на адрес издательства, сообщив, что упакует и перешлет все ее вещи.

Лидия завтракала с мистером Стэнли. Рабочие поели и еще до рассвета ушли на объект.

Она спросила у мистера Стэнли, как прошла встреча с женщиной, знавшей Уиллу Кэсер.

– Э, – начал мистер Стэнли, прожевав яйцо пашот, и вытер уголок рта. – У нее раньше был ресторанчик на пристани. По ее словам, она отменно готовила. Не сомневаюсь, что это правда, поскольку Уилла и Эдит заказывали ей ужины. А ее брат доставлял заказы на своей машине. Но иногда Уилла высказывала недовольство – когда она получала не совсем то, что хотела, или когда еда оказывалась приготовлена не на самом высоком уровне – и отсылала ужин обратно. В таких случаях она требовала замены всех блюд. – Он улыбнулся и продолжил заговорщическим тоном: – Уилла проявляла деспотизм. Да еще какой. Характер ее был далек от идеала. Люди незаурядных способностей зачастую бывают нетерпимы в бытовых вопросах.

«Глупости, – хотела сказать Лидия, – просто она, судя по всему, была порядочной стервой».

Иногда пробуждение оказывалось сносным, а иногда – невыносимым. Этим утром она проснулась с ледяной уверенностью, что совершила ошибку, причем глупую и непоправимую.

– А иной раз они с Эдит сами приходили в этот ресторанчик, – продолжал мистер Стэнли. – Если им хотелось побыть на людях, они ужинали прямо там. В один из таких вечеров Уилла и познакомилась с моей вчерашней собеседницей. Их разговор длился более часа. Та женщина подумывала о замужестве. Ей требовалось обмозговать возможность брака по расчету, своего рода деловое предложение, как она дала мне понять. Сугубо практические отношения. Ни о какой романтике речи не было – и она, и ее избранник уже миновали пору молодости и глупости. Уилла беседовала с нею больше часа. Конечно, никаких прямых указаний поступить так, а не иначе она не давала, но рассуждала общими категориями, очень разумно и по-доброму. Эта женщина до сих пор живо вспоминает тот случай. Меня это порадовало, но не удивило.

– Да что Уилла могла в этом понимать? – вырвалось у Лидии.

Оторвав взгляд от тарелки, мистер Стэнли посмотрел на нее со скорбным изумлением.

– Уилла Кэсер сама жила с женщиной, – объяснила Лидия.

Ответ мистера Стэнли прозвучал взволнованно и с некоторым укором.

– Их преданность друг другу была безраздельной, – произнес он.

– И тем не менее: она никогда не жила с мужчиной.

– Она знала жизнь, как знает ее художник. Не обязательно по собственному опыту.

– А вдруг не знала? – упорствовала Лидия. – Что, если не знала?

Мистер Стэнли вновь занялся яйцом пашот, будто ничего не слышал. В конце концов он сказал:

– Моя собеседница посчитала, что разговор с Уиллой оказался для нее чрезвычайно полезным.

Лидия фыркнула, выражая согласие, не лишенное сомнения. Она знала, что повела себя невежливо, а то и жестоко. Знала, что за такое положено извиняться. Подойдя к серванту, она налила себе еще кофе.

Из кухни появилась хозяйка:

– Не остыл? Я тоже, пожалуй, чашечку выпью. Неужели вам сегодня уезжать? Я тоже иногда подумываю: вот сяду на паром да уплыву. Здесь у нас хорошо, мне нравится, но сами знаете, как это бывает.

Они пили кофе, стоя у серванта. Лидии не хотелось возвращаться за стол, но она понимала, что этого не избежать. Мистер Стэнли, узкоплечий, с аккуратной лысой головой, выглядел уязвимым и одиноким; коричневый клетчатый пиджак спортивного покроя был ему великоват. Этот старичок потрудился выйти на люди чистым и опрятным, и это, по-видимому, в самом деле стоило ему немалых трудов – при таком слабом зрении. Он ничем не заслужил хамского отношения.

– Ой, чуть не забыла, – спохватилась хозяйка.

Она сходила на кухню и принесла большой бумажный пакет.

– Винсент просил передать. Сказал, что вам понравилось. Неужели правда?

Лидия заглянула в пакет и увидела длинные, темные, рваные полоски водорослей дульсе с маслянистым блеском даже в сухом виде.

– Так-так, – сказала она.

Хозяйка рассмеялась:

– Понимаю. Нужно родиться в здешних местах, чтоб оценить этот вкус.

– Нет, мне в самом деле понравилось, – запротестовала Лидия. – Я почти пристрастилась.

– Чем-то вы его зацепили.

Вернувшись к столу, Лидия продемонстрировала содержимое пакета мистеру Стэнли и сказала примирительно-шутливым тоном:

– Интересно, Уилла Кэсер пробовала дульсе?

– Дульсе, – задумчиво повторил мистер Стэнли. Он пошарил в пакете, достал несколько водорослей и стал изучать. Лидия знала: он смотрит на них глазами Уиллы Кэсер. – Она, безусловно, знала об этом растении. Знала.

Но знала ли она, что такое везенье, было ли ей хорошо с той женщиной? Как вообще она жила? Эти вопросы вертелись у Лидии на языке. Мог ли понять их мистер Стэнли? Спроси она, как жила Уилла Кэсер, он бы, вероятно, ответил, что ей, в отличие от других, не приходилось задумываться о хлебе насущном – не зря же она была Уиллой Кэсер.

Что за чудесный, прочный панцирь создал он для себя. Ходи в нем повсюду – и никто тебя не тронет. Быть может, настанет день, когда и Лидия сочтет для себя удачей создать нечто подобное. А пока будет жить ни шатко ни валко. «Ни шатко ни валко» – так отвечали в дни ее детства на вопрос о здоровье неизлечимо больного. «Эх. Ни шатко ни валко».

Но надо же, как этот подарок согрел ей душу, исподволь, с расстояния.

Сезон индейки

Джо Рэдфорду

В четырнадцать лет я устроилась на небольшую птицефабрику «Индюшкин двор», чтобы подработать к Рождеству. Ни продавщицей, ни официанткой меня не брали по малолетству; к тому я же была слишком дерганой.

Поставили меня потрошить индейку. Потрошением занимались также Лили, Марджори и Глэдис; на ощипе работали Айрин и Генри; бригадир Герб Эббот держал под контролем весь процесс и в случае необходимости мог подменить любого. Владельцем и полновластным хозяином птицефабрики был Морган Эллиотт. Они с сыном по имени Морджи взяли на себя убой птицы.

Мы с Морджи учились в одной школе. В моих глазах он был мерзким, тупым мальчишкой, и поначалу я испытывала неловкость, видя его в новой и, можно сказать, заоблачной роли хозяйского сына. Но отец гонял его хуже, чем последнего работягу: орал, по-всякому обзывался. К слову сказать, Глэдис тоже состояла в родстве с хозяином – приходилась ему сестрой. Если кто и был на особом положении, так это она. Работала спустя рукава, могла, сказавшись больной, в любое время уйти, не церемонилась с Лили и Марджори, притом что меня еще как-то терпела. Жила она в семье Моргана: поселилась у него в доме, вернувшись из Торонто, где несколько лет служила в каком-то банке. Нынешняя работа ей претила. За ее спиной Лили и Марджори поговаривали, будто у нее случился нервный срыв. А на птицефабрику якобы ее привел Морган, чтобы отрабатывала свой хлеб. Болтали они (ничуть не смущаясь очевидным противоречием) еще и про то, что на эту работу привело ее желание оказаться поближе к одному мужчине, а именно к Гербу Эбботу.