Читать книгу "Длинные руки нейтралитета - Михаил Иванов"

Отдать должное хорунжему: он постарался наладить охрану на совесть. В ход пошли не только (и не столько) советы, но и личные регулярные проверки. Во время как раз такой проверки случилось событие, которое не стоило причислять к маловажным.

Заполненный госпиталь прибавил забот не только медикам. Духовные лица вынуждены были организовать дежурство: исповедовать, соборовать, а порой служить заупокойную. В тот день церковные обязанности исполнял благочинный Александр. Он как раз проходил мимо коек, где трудилась Мариэла, и услышал, как она произнесла несколько слов на маэрском. Рядом же случился Неболтай, о котором все уже знали, что он выучил язык сих иностранцев.

– Что она сказала? – поинтересовался священник.

– Тёмного по матушке изругала, – объяснил хорунжий.

Благочинный был отнюдь не глуп и догадался о точном значении фразы, но на всякий случай спросил:

– Кто ж такой этот тёмный?

– Это так они чёрта поминают, но на их языке не принято называть его прямо. Ну вроде как по-нашему говорят «нечистый» или «лукавый».

– Коль сия девица искренне отвергает диавола, то, значит, она христианка?

Этот был тот самый случай, когда не особо богобоязненный казак всё же не решился солгать.

– Нет, батюшка, в их краях о Христе и не слыхивали. Сам точно не знаю, во что в их стране веруют, но чёртом ругаются, это верно.

– Поговорить бы надобно с оной девицей… – задумчиво молвил отец Александр. Но развивать мысль не стал, тем более его ждал очередной солдатик, желавший исповедоваться.

* * *

У лейтенанта Семакова состоялся разговор с Нахимовым. Адмирал предложил очередное «без чинов» и тут же перешёл к делу:

– Владимир Николаевич, теперь уж могу вас поздравить с капитаном второго ранга. К сему Владимир четвёртой степени с мечами, а вашим помощникам – Анна четвёртой же. Но на сем хорошие новости заканчиваются. И пойдут плохие-с. – Пауза. – Неприятель обустраивает позиции на северном фланге. Как подтянется артиллерия, французы получат возможность обстреливать Камчатский люнет, Волынский и Селенгинский редуты, также… Ладно, это к делу не относится. Доложите о возможностях отпора-с.

Лейтенант почувствовал, что имеется шанс на получение преимуществ для своих. Он даже нарочито перешёл на уставное обращение:

– Ваше превосходительство, в радиусе мили от Камчатского люнета наши гранатомёты уничтожат как артиллерию, так и вражеские колонны, буде пойдут в атаку. У нас имеется опыт. Однако вижу два препятствия. – Пауза была совсем крошечной. – Первое: ограничение по количеству гранат. Запас весьма недостаточен, и, того хуже, у неприятеля имеется возможность перерезать снабжение. Второе: предполагаю значительную опасность от возможных действий своих же. Любой штаб-офицер может подойти к мичману Шёбергу и отдать приказ палить, не зная особенностей наших гранатомётов. Хорошо, если он лишь гранатомёт погубит, а ну как людей? У меня обученных и искушённых в деле комендоров по пальцам одной руки сосчитать можно. Или прикажет диспозицию батареи изменить. Имею в виду, могут подойти… кхм… персоны, которые способны… кхм… сильно затруднить наше дело. В пехотное прикрытие батареи точно так же надо назначить лишь из тех, в ком я уверен… кхм… в этом смысле.

Павел Степанович угадал мысль подчинённого ещё до того, как тот успел её высказать.

– Лейтенант, что вам нужно для наилучшего выполнения воинского задания?

– По первому пункту: надобно закрепиться на мысе Херсонес. По меньшей мере один гранатомёт с пехотным прикрытием. Высадку мы можем обеспечить в Камышовой бухте, сейчас там неприятеля нет. Доставку припасов, провизии и воды можем обеспечить. По второму: понадобится ваш письменный приказ о подчинении батареи лейтенанта Шёберга непосредственно вам. Тогда его будут просить оказать поддержку гранатами, а не приказывать. Разумеется, у командира батареи будет право отбора людей в пехотное прикрытие.

– Ваши претензии весьма велики-с, – налился холодом голос адмирала.

– Осмелюсь доложить, ваше превосходительство, при их удовлетворении и возможности будут велики. Не далее как нынешним утром пятнадцать пластунов под началом хорунжего Неболтая с помощью наших гранатомётов полностью уничтожили сотню конных разведчиков. Пленных я, разумеется, не считаю. Особо отмечаю: при отсутствии потерь со своей стороны.

Нахимов скорее удивился, чем разгневался:

– Почему мне не доложили?

Ушлый лейтенант догадался, что вопрос был риторическим, и потому строго следовал уставу:

– Не могу знать, ваше превосходительство! О действиях «Морского дракона» рапорт мной подан. Однако казаки мне не подчиняются. А в деле участвовали лишь охотники из пластунов. Если же хорунжий Неболтай подал рапорт вверх по команде, то мне об оном ничего не известно.

Адмирал прикрыл глаза и застыл в размышлениях. Через полминуты последовало:

– По первой пропозиции выражаю своё согласие. Будут даны указания. По второй же сделаем иначе. Я лично поеду на осмотр люнета, заодно погляжу на ваши гранатомёты. Сверх того… Лейтенант!

Адъютант появился мгновенно.

– Рапорт капитана второго ранга Семакова у вас?

– Так точно, ваше превосходительство!

– Несите сюда.

Нахимов быстро схватывал суть написанного.

– Так выходит, ваши гранатомёты палили, не видя цели, и притом попадали?

– Так точно, ваше превосходительство. Осмелюсь предположить, что при наличии видимой цели пальба будет намного быстрее. Поправки, передаваемые голосом, а не флажным семафором…

– Можете не продолжать, капитан второго ранга. Делаю вывод, что противудействие неприятелю может замедлить-с я отсутствием или недостаточностью гранат. Так, значит, деньги понадобятся?

– Никак нет, ваше превосходительство – время. Поставщики могут не успевать за нашими заказами.

Командор Малах в процессе боя и после него вёл себя нелогично (на сторонний взгляд). Во-первых, он не задал ни одного вопроса, а уж если держаться правды, то вообще не сказал ни слова. Впрочем, он слышал все депеши, которые доводились до сигнальщика для передачи их на «Морского дракона». Во-вторых, он сразу же по окончании боя распрощался и ушёл, не попытавшись хотя бы посмотреть трофеи. А будь окружающие ясновидцами, то углядели бы ещё одну странность: он, прибывши домой, не сел за обед, а принялся делать расчёты и составлять доклад.

Запихнув пачку исписанных листов в футляр, Малах сел на коня и направился к порталу. Правда, он захватил с собой винтовку с пистолетом, но внутренне совершенно не ожидал встречи с противником. Выработанное долгой службой чутьё молчало.

Через пару часов означенная пачка уже лежала у Сарата. Он прочитал всё очень внимательно, подумал и вызвал к себе подчинённых.

– Вот что, ребята, есть новое задание. Читайте.