Читать книгу "И тогда она исчезла - Лайза Джуэлл"

В кухне Лорел достает чистящие средства из шкафчика под раковиной и рассматривает поверхности столов, ища подсказки. Ночью Ханны не было дома, о чем опять говорит отсутствие миски с остатками мюсли. Нет остатков другой еды. Не разбросана косметика. Лорел понимает, что если у Ханны есть мужчина, то она проводит все свое время у него дома, и тогда точно не будет никаких следов ее пребывания здесь.

Лорел вздыхает и наклоняется к мусорному ведру, чтобы вытащить из него полупустой пакет для мусора, который, как всегда, почти ничего не весит, так как у Ханны нет активной жизни. Лорел сдавливает мусор, чтобы перевязать верхнюю часть пакета узлом, и слышит хруст целлофана. Она быстренько засовывает руку в пакет, обнаруживает там пленку, в какую заворачивают цветы, вытаскивает ее, расправляет и разглаживает. Взгляд Лорел останавливается на крошечной карточке, прикрепленной липкой лентой. Сообщение наспех написано неряшливым почерком флориста:

«Не могу дождаться завтрашнего дня, чтобы увидеть тебя. Пожалуйста, не опаздывай!

Я очень тебя люблю,

T x.[23]».

Лорел держит карточку большим и указательным пальцами и несколько секунд смотрит на нее. Потом сует назад в мешок для мусора и завязывает узел. Так вот, думает она. Вот оно что. Ханна движется вперед. У Ханны есть мужчина. Но почему, спрашивает себя Лорел, Ханна не говорит об этом со мной?

18

Лорел не видела Пола со дня похорон Элли. Там они стояли рядом. Пол не привел Бонни и даже не спросил, можно ли.

Да, он хороший человек.

Во всех отношениях.

Он поддерживал ее в тот день – ее ноги подкашивались, когда гроб скрывался из глаз под звуки «Somewhere Only We Know»[24]. На поминках, устроенных в доме его матери, он передавал Лорел чашки чая, а затем нашел ее в углу сада и уговорил вернуться в дом, обещая большую порцию Бейлис со льдом – ее самый любимый спиртной напиток. Они остались, когда все разошлись, сидели рядом, перекатывали лед в своих бокалах и смешили друг друга. Чувства Лорел путались, становясь то светлыми и темными одновременно, то золотистыми и серебристыми. Пол ни разу не проверил свой телефон и ни разу не побеспокоился, что опоздает к Бонни. В десять часов вечера Пол и Лорел ушли вместе и нетвердой походкой направились к стоянке микротакси. В машине Лорел позволила Полу крепко обнять ее, прижалась лицом к его груди и ощутила чистый, до боли знакомый запах. Она ощущала мягкость его старой рубашки, купленной на Джермин-Стрит[25], и едва не повернула к нему лицо и не поцеловала его.

На следующее утро Лорел проснулась с ощущением, будто все в ее мире перевернуто вверх ногами и перепутано, как только возможно. С тех пор она ни разу не говорила с Полом.

Но теперь она чувствует, что вся эта неясность растаяла и можно все начать с чистого листа. Можно еще раз встретиться с Полом. И, вернувшись из квартиры Ханны к себе домой, звонит ему.

– Привет, Лорел, – тепло здоровается он.

Пол все и всегда говорит тепло. Это одна из многих вещей, какие заставляли Лорел ненавидеть его с тех пор, как пропала Элли, – то, как он улыбался полиции, репортерам и любопытным соседям; как общался с близкими знакомыми, согревая их руки в своих, глядя прямо в глаза и справляясь об их здоровье, преуменьшая собственный кошмар; как постоянно пытался заставлять абсолютно всех всегда чувствовать себя лучше. А Лорел тем временем представляла, как будет все сильнее и сильнее сжимать руки вокруг его мягкого горла, пока совсем не задушит.

Но сейчас его интонации соответствуют ее собственному душевному состоянию, и она опять может по достоинству оценить Пола. Прекрасный, прекрасный Пол Мэк. Чудесный человек.

– Как дела? – справляется он.

– Все хорошо, спасибо, – отвечает она. – А у тебя?

– О, ты знаешь.

Да, знает.

– Я тут подумала, – начинает она, – на следующей неделе у нас с Ханной день рождения. Может, нам с тобой устроить что-нибудь? Вместе? Как считаешь?

Ханна пришла в этот мир ровно через две минуты после полуночи в двадцать седьмой день рождения Лорел. И родилось семейное предание, что дочь родилась полной решимости присвоить всеобщее внимание.

– Хочешь сказать, все мы? Ты, я, дети?

– Да. Дети. И супруги. Если захочешь.

– Ух ты! – Он восклицает, как маленький мальчик, получивший велосипед в подарок. – Думаю, прекрасная мысль. В эту среду, да?

– Да. Но я еще не спросила у Ханны. Вдруг она будет занята. Просто я подумала, что после пережитых лет, ну, ты понимаешь, после того, как нашли останки Элли, после прощания с ней… Мы так долго были сломлены. Может, настало время…

– Стать прежними, – перебил он. – Это блестящая идея. Я бы очень этого хотел. Сегодня же скажу Бонни.

– Ну, – медлит Лорел, – подожди, пока я не поговорю с детьми. Это не так-то просто. Ты же знаешь, они сильно заняты. Надо постучать по дереву…

– Да. Обязательно. Спасибо, Лорел.

– Пожалуйста.

– Долгим же был путь.

– Тяжелым.

– Я скучал по тебе.

– Я тоже скучала по тебе. И вот еще что, Пол…

– Да?

Лорел на секунду замирает, проглатывает комок и, глубоко заглянув в себя, пытается восстановить слова, которые до сего момента не собиралась говорить Полу.

– Прости меня. Мне правда очень жаль.

– Бога ради, за что?

– О, знаешь, Пол! Ты не должен притворяться. Я была стервой по отношению к тебе. Ты же знаешь, что так и было.

– Лорел, – вздыхает он, – стервой ты никогда не была.

– Нет, – возражает она, – была, и даже хуже, чем стервой.

– Ты всегда была настоящей матерью, Лорел. Вот и все.

– Другие матери теряют детей, не теряя мужей.

– Ты не потеряла меня, Лорел. Я все еще твой. И всегда буду твоим.

– Ну, это же не совсем верно?

Пол опять вздыхает.

– Если уж на то пошло, – рассуждает Пол, – то я отец твоих детей, твой друг, кто вместе с тобой шел по жизни, кто любит тебя и заботится о тебе. Мне необязательно быть в браке с тобой, чтобы быть таким. Это все гораздо глубже, чем брак. Это навсегда.