Читать книгу "Кельты анфас и в профиль - Анна Мурадова"

— Он здесь, вот он! — воскликнул Конал, вынимая голову Анлуана из-за своего пояса. И он метнул ее в грудь Кета с такой силой, что у того кровь хлынула горлом. Отступил Кет от кабана, и Конал занял его место.

— Пусть поспорят теперь со мной! — воскликнул он.

Ни один из воинов Коннахта не дерзнул выступить против него. Но улады сомкнули вокруг него щиты наподобие большой бочки, ибо у плохих людей в этом доме был скверный обычай тайком поражать в спину.

Конал принялся делить кабана. Но прежде всего он сам впился зубами в его хвост. Девять человек нужно было, чтобы поднять этот хвост; и, однако же, Конал быстро съел его весь без остатка.

Коннахтам при дележе Конал дал лишь две передние ноги. Мала показалась им эта доля. Они вскочили с мест, улады тоже, и все набросились друг на друга. Началось такое побоище, что груда трупов посреди дома достигла высоты стен. Ручьи крови хлынули через порог. Затем вся толпа ринулась наружу. С великим криком стали они там резаться. Поток крови, лившейся во дворе, мог бы привести в движение мельницу. Все избивали друг друга. Фергус вырвал дуб, росший посреди двора, вместе с корнями, и вымел им врагов за ограду двора.

Побоище продолжалось за воротами.

Даже если допустить некоторое художественное преувеличение, можно представить себе, что примерно так оно и бывало на самом деле: дележка, драка… А зажаренный кабан остывал… И благородные воины в богатых одеждах и золотых украшениях вели себя примерно так же, как современные мальчишки-пятиклассники. Только учителя, который бы мог на них прикрикнуть и вызвать в школу родителей, рядом не было.

Впрочем, я слишком упрощаю: нельзя сводить действия древних воинов к одной необузданной агрессии и желанию заявить во всеуслышание «Я тут самый сильный!». И если герои ирландских саг то в одной истории, то в другой произносят слова типа: «Не было и ночи, чтобы я не спал, подложив под колено голову убитого врага», дело не в дикой кровожадности. Отрубленная голова (предпочтительно вражеская) у кельтских воинов от Галлии до Ирландии считалась вместилищем силы убиенного. Считалось даже, что отрубленная голова какое-то время может жить собственной жизнью. В древней Ирландии воины носили головы врагов на поясах — чем их больше, тем больше почтения победителю.

В южной Галлии, в местечке Рокпетрюз, археологи обнаружили храм с колонами. В колоннах имелись особые ниши, где хранились человеческие черепа. Наверное, когда-то неизвестные нам воины приносили сюда головы врагов и посвящали богам. Хотя, как и в Ирландии, многие здесь не расставались с жутковатыми на наш современный взгляд трофеями. О том, как с этими головами обычно обращались в Галлии, рассказывает Диодор Сицилийский: по его словам, головы наиболее сильных врагов галлы бальзамировали кедровым маслом, а потом укладывали в ларцы, чтобы при случае похвастаться гостям — вот какого врага победил я сам, или мой отец, или кто-то еще из родственников.

Да что там античные авторы — даже сказки современных кельтских народов делают отрубленные головы действующими лицами повествования. До сих пор помню, какое впечатление произвела на меня в юности бретонская легенда «Собака мертвой головы», которую я прочитала мрачной непогожей ночью под завывание океанского ветра: в ней злой брат убил доброго брата, отрубив ему голову. Эта голова потом зажила свой жуткой жизнью и так и бродила по окрестностям кладбища, пока не встретила злого брата… И ничем хорошим встреча не кончилась. Эта легенда была записана в самом начале двадцатого века. Так что отрубленные головы действительно оказались весьма живучими: в народной памяти они просуществовали примерно два тысячелетия. Охоту за головами в Галлии запретили римляне, как только завоевали галлов — уже в I веке до н. э. этот обычай считался диким и жестоким.

В Ирландии, возможно, он продержался дольше. При этом ирландские саги описывают особый, не совсем понятный нам, современным читателям, ритуал. Рассказывается, как знаменитый воин по имени Коналл Кернах из Улада сражался с противником по имени Мее Гегра. Понимая, что битва проиграна, Мее Гегра решил покориться врагу достойно.

— Добро же, о Коналл, — сказал он. — Знаю, ты не уйдешь, пока не возьмешь с собой мою голову. И положи мою голову на свою голову, а мою честь — на свою честь.

Конал сделал не совсем так: отрубил противнику голову и положил ее на камень у брода. Из шеи вытекла капля крови, каким-то образом попала в верхнюю часть стоячего камня (эту верхнюю часть в ирландском тексте тоже называют головой). Верхушка камня от этой капли крови отвалилась и упала в реку, а сам Коналл почему-то стал косым. Видимо, коварный Мее Гегра рассчитывал уже после собственной смерти с помощью отрубленной головы нанести вред противнику. Что было бы, если бы Коналл водрузил голову врага на свою собственную, — неизвестно. Но понятно, что хорошего было бы мало. Вообще в этом описании много неясности. Наверное, в то время, когда обычай присвоения чести врага через его отрубленную голову был жив или по крайней мере не до конца забыт, пояснений к рассказу не требовалось.

Но мы можем догадаться, что голова считалась вместилищем ценных для воина качеств, которые победитель мог присвоить себе с помощью каких-то ритуальных действий. Видимо, именно это должен был проделать Коналл. Впрочем, разрушение камня его не испугало, и он приложил голову врага (вероятно, уже безопасную) к своему затылку, после чего его косоглазие излечилось. Именно так — в виде двух голов, соприкасающихся затылками, изображался двуликий бог в уже упомянутом галльском храме в Рокпетрюз. Видимо, это как-то связано с ирландским ритуалом, но как именно — остается только догадываться.

После этого Коналл-победитель увел с собой вдову Мее Гегры, так как, по всей видимости, жена побежденного тоже переходила в собственность победителя (это как-то плохо стыкуется со свободой женщины в кельтском обществе, но, как я уже говорила, одно дело — законы, одинаковые для всех, и совсем другое — оказаться один на один с воображенным убийцей, который размахивает перед твоим носом свежеотрубленной головой мужа). Голову Мее Гегры целиком сохранять он не стал, а приказал вынуть из нее мозг, порубить мечом и смешать с известью, после чего слепить из этого «теста» шар. Подобные шары-трофеи жители Улада хранили на вершине кургана.

Были и другие способы «компактного» хранения трофеев: воины отрезали вражеские языки. Правда, такие трофеи нередко оказывались поддельными: средневековые ирландские авторы утверждают, что воинам случалось прихвастнуть количеством убитых врагов и они предъявляли не только человеческие языки, но и языки четвероногих животных.

По мнению историка Григория Бондаренко, постоянные битвы и поединки в ирландских сагах — не преувеличение. Не только знатные воины, но и практически все свободные мужчины Ирландии постоянно воевали между собой. «Среди кельтов древности на континенте и на Британских островах, — пишет он, — война и насилие были практически нормой повседневной жизни, причем для свободного мужчины участие в войне было делом чести и престижа. Свидетельством подобной почти постоянной войны в Ирландии могут служить анналы, согласно которым год не проходил без столкновений войск враждующих королей и коалиций». Если добавить к этому стихийно возникающие стычки, как принято сейчас говорить, «на бытовой почве», например из-за лучшего куска на пиру, неосторожного слова в чей-то адрес или намеренного оскорбления, то получается, что все мужчины постоянно друг с другом дрались. Но дрались не просто так, а с соблюдением массы воинских ритуалов.