Читать книгу "Тело любит правду. Как заговорить на том языке, который тело способно понять - Давид Серван-Шрейбер"

И депрессия тоже представляет собой настоящую боль. При ней задействована в мозгу та же область, которая активировалась в эксперименте UCLA (речь идет о передней сингулярной коре). А ведь депрессия гораздо чаще встречается у тех, кто в детстве многократно переживал разрыв эмоциональных связей. Получается так, словно эти ранние переживания сформировали контур восприятия боли, сделав эту область мозга более чувствительной.

Выдающийся английский психоаналитик Джон Боулби, первым соотнесший эмоциональную жизнь и человеческие неврозы с разными видами социального поведения у животных и их реакциями на разлуку, обобщил главные темы, с которыми связано страдание у приматов, в названиях книг своей трилогии «Привязанность и утрата»: «Привязанность», «Разлука», «Утрата». Сегодня, благодаря прогрессу в методах визуализации мозга, мы начинаем видеть, как эти раны, которые мы относили к категории душевных, регистрируются нашим мозгом как раны тела. Вот еще одна сфера, в которой стираются границы между телом и духом.

Целый ряд исследований показал, что боль при разлуке очень быстро успокаивают те же вещества, которые лучше всего снимают физическую боль: опиаты (морфин, героин) или их исходные прототипы — эндорфины («эндогенный морфин», который наш мозг вырабатывает сам)[52].

Стоит задуматься: а может быть, наркоманы, «подсевшие» на наркотики этого типа, просто пытались заглушить боль, вызванную ощущением отверженности, которое сопровождает их с детства?

Январь 2004

Наше тело — вместилище интуиции

Жаклин собирается войти в лифт, считая, что там никого нет. Но внутри уже находится неизвестный мужчина. Он смотрит на нее с какой-то слишком нарочитой улыбкой и спрашивает: «Вам наверх?» Она чувствует, как у нее что-то сжимается в животе, по коже бегут мурашки. Что-то здесь не так. Но ей не хочется быть невежливой по отношению к этому мужчине, который, в общем, ничего предосудительного не сделал, и она не видит возможности сказать нет. Она заходит в лифт. Он ее насилует. На следующий день, рассказывая о произошедшем полиции, Жаклин отдает себе отчет в том, что уже несколько дней замечала эту непривычную фигуру на своей улице…

Бывшая подружка Марка отказывается поверить, что между ними все кончено. Она повсюду оставляет ему записки, автоответчик переполнен ее сообщениями. Когда она спрашивает, можно ли ей прийти к нему забрать оставленную книгу, Марк в нерешительности — что-то наводит его на мысль, что она не в себе. Но они три месяца прожили вместе, как же можно отказать ей в этой просьбе? Оказавшись в квартире, она выхватывает нож и уродует ему лицо. Позже он узнает, что перед тем, как отправиться к нему, она нанюхалась кокаина. Именно поэтому он и почувствовал тогда что-то странное в ее голосе…

Специалист по вопросам насилия Гавен де Бекер описал, как унаследованная от предков система обнаружения опасности почти всегда предупреждает нас перед тем, как над нами будет совершен акт насилия[53]. Увы, чаще всего мы не прислушиваемся к сигналам, которые посылает наше тело.

Мы научились подавлять их с помощью своего когнитивного мозга, ведающего речью и рациональным мышлением. А вот эмоциональный мозг, который у нас общий со всеми животными, завязан прежде всего на теле, и часто именно через него проявляется наша интуиция. Чтобы слушать и слышать его сигналы, обычно бывает достаточно внимательно отнестись к своим физическим реакциям.

В одном замечательном исследовании[54] ученые из Айовы подтвердили разумность реакций тела. Студенты играли в сложную игру, правила которой им заранее не объяснили. Электроды, закрепленные на поверхности кожи, регистрировали микроскопические изменения потенциала, сопровождавшие ожидание победы или поражения. Время от времени студенты выигрывали какую-то сумму денег, не понимая, что они сделали, чтобы это заслужить, а в другие моменты теряли все, что выиграли, опять же без понимания причин. Когда у них спрашивали, что они делают, игроки отвечали, что выбирают наугад. Однако же после получаса игры электроды показывали вполне достоверно: за несколько секунд до получения результата кожа игроков уже подавала сигнал, выиграют они или проиграют. Это выглядело так, словно их тело уже разобралось с правилами, в то время как сознательный когнитивный мозг все еще пребывал в неведении.

То, что мы называем интуицией, представляет собой результат постоянной работы нашего мозга, который на основе десятков, а то и сотен конкретных жизненных примеров выводит определенные правила. Эта операция — плод работы главным образом не когнитивного, а эмоционального мозга. Так, при столкновении с новой ситуацией, задействующей одно из этих правил (например: от незнакомца, несколько дней шатавшегося по нашей улице, а теперь странно улыбающегося мне в лифте, точно не следует ждать ничего хорошего…), тело объявляет тревогу, даже если мотивы этой тревоги пока не осознаются.

И как пишет в своей книге Гавен де Бекер, есть две веские причины прислушиваться к своей интуиции: она всегда запускается в ответ на что-то, и для нее всегда на первом месте стоят наши личные интересы. Что бы ни случилось, мы не зря потратим на нее время.

Когда мы оцениваем свои отношения с каким-то человеком, важно прислушиваться к тем сигналам, которые посылает наше тело. Если обращать на них внимание, можно понять, как мы относимся к определенным людям. Вот человек, которого мы боимся. Наше тело может посылать такие сигналы: ощущение дискомфорта в животе, «гусиная кожа», ускорение сердечного ритма, холод в груди, тошнота, влажные руки. А вот человек, который нас привлекает. Здесь наше тело может посылать такие сигналы: плечи расслаблены, ощущение легкости или теплоты в груди, покалывание в сосках, набухание пениса или клитора.

Февраль 2013

Исцелиться — это повстречаться с частью себя самого

Когда Матье вспоминает своего агрессивного отца-алкоголика, он до сих пор ясно, слишком ясно видит удары, которые обрушивались на мать, слышит хриплый голос, ругательства. Тогда, в детские годы, он ничего не мог сделать, хотя всей своей душой жаждал остановить это безумие. От того времени у Матье сохранилось глубокое ощущение беспомощности, которое подтачивает его силы, когда ему бывает нужно выступить против коллеги по офису или отстоять свою позицию в отношениях с начальством. При этом он знает, что сегодня вовсе не так уязвим. Он знает, что на работе не будет никакого насилия, что его мнение уважают. Он знает, что теперь взрослый и может защитить своих детей, и разговаривает со своей женой без резкости и агрессии, даже когда у них случается конфликт.

Кстати, именно потому, что Матье знает, что вообще-то не должен так часто чувствовать себя беспомощным, он и ходит к психотерапевту… Но все обстоит так, как будто он не может договориться с какой-то частью самого себя — не может сделать то, что способно его исцелить.