Читать книгу "Диагноз - рак. Лечиться или жить? Альтернативный взгляд на онкологию - Борис Гринблат"

Каким же образом эти малоэффективные и канцерогенные методы получили полную монополию на лечение рака в современной медицине? Должна же быть у них какая-то научная база и экспериментальное обоснование их применения? Оказывается, ситуация с теорией обстоит не лучше, чем с практикой.

Английский журналист Бен Колдекрэ в результате многолетнего исследования пришел к выводу, что 90 % всей научной медицинской базы, на которых основаны современные методы лечения и фармацевтические препараты, несостоятельны. Их результаты были либо сфальсифицированы, либо искажены и полностью отражают задачи, поставленные медицинским истеблишментом и большим бизнесом.

Этот коррупционный механизм описал Эдвард Гриффин в своей книге «Мир без рака». Он утверждает, что весь механизм разработки, проверки и внедрения препарата или метода контролируется большим бизнесом и включает в себя научные исследования, клинические исследования, регулирующие институты типа FDA, дающие разрешение на их применение, а также научные и популярные печатные издания. В действительности, когда мы слышим фразы типа «ученые установили» или «исследование показало», – это всего лишь формулировки, которые должны нас убедить в том, что медицинская процедура или препарат имеют под собой научное обоснование, которого часто просто не существует.

Известный английский ученый и нобелевский лауреат Лайнус Полинг, который занимался проблемой рака и его эффективного лечения, назвал существующие научные исследования на тему рака мошенничеством. Методология многих исследований также вызывает много вопросов и отражает те цели, которые ставятся перед учеными для получения ожидаемых результатов. Так, например, успешность нового химиотерапевтического препарата будет сравниваться с другим химиотерапевтическим препаратом, а не с результатами лечения больных, которые используют натуральные методы лечения или вообще никак не лечатся. При этом достаточно, чтобы новый препарат всего на 10 % был бы лучше предыдущего, т. е. быстрее или больше уменьшил размер опухоли и тогда о таком новом препарате можно будет сказать, что он «на 10 % эффективнее», и, соответственно, больные будут считать, что у них на 10 % больше шансов вылечиться. В действительности же эти 10 % улучшения действия нового препарата над старым дадут всего лишь долю, равную 1 % в благоприятном исходе лечения, потому что успех химиотерапии в среднем оценивается от 2 % до 5 %. Но онкологи об этом умалчивают.

Известный немецкий эпидемиолог Ульрих Абель в 80-е годы провел обширное научное исследование по поводу эффективности химиотерапии как метода лечения. Он связался с 350 медицинскими клиниками и научными центрами из разных стран и попросил прислать ему все работы на тему лечения рака. Для тщательного анализа всего материала ему понадобилось несколько лет, и выводы были шокирующими. Доктор Абель заключил: «Успех химиотерапии ничтожно низкий… Нет абсолютно никакой научной базы, подтверждающей возможность химиотерапии продлевать жизнь при наиболее распространенных видах рака…».

Австралийские онкологи в 2004-м году провели своё исследование, результаты которого опубликовали в журнале «Клиническая онкология». Они взяли 20 наиболее частых видов рака и посмотрели 5-летнюю статистику выживаемости больных, которых лечили наиболее распространенными химиотерапевтическими препаратами. Результаты эффективности лечения были следующими: 2,1 % по США и 2,3 % по Австралии. Фактически же это означает, что химиотерапия не помогает в 98 % случаев. Медицинская мафия была не способна опротестовать эти работы научно и поэтому просто похоронила результаты этих исследований, а самих ученых подвергла широкомасштабной дискредитации.

Чтобы осознать значимость этих результатов, представьте себе, что вы приехали в аэропорт и у вас есть возможность полететь в нужный вам город на одном из 20 самолетов. При этом вы знаете, что разобьются все самолеты, кроме одного, но неизвестно какого. Тем не менее, работники аэропорта настаивают на том, чтобы вы полетели. Неужели вы поддадитесь их уговорам и примите этот 1 из 20 шансов?! Или же вы немедленно покинете аэропорт и станете искать альтернативные способы добраться до нужного вам города?

Приведу один опрос, который заслуживает особого внимания, т. к. является очень показательным. Когда у 64 американских онкологов спросили, будут ли они лечить себя или своих близких химиотерапией, в случае если у них будет рак, то 58 ответили, что не будут. То есть 85 % опрошенных онкологов решили для себя, что тот метод, которым они лечат больных ежедневно, им самим не подходит. Один из главных специалистов в клинике альтернативной онкологии в Гановере сказал: «…Вы не поверите, сколько высокопоставленных чиновников медицинского истеблишмента обращаются ко мне за помощью в лечении рака!». Из этого следует, что многие врачи и руководящие медицинские работники понимают о научной и практической несостоятельности химиотерапии, но либо не имеют возможности, либо желания поменять что-то. Многие врачи, понимающие положение дел в онкологии, предпочитают не идти против системы и продолжать свою карьеру, тем самым оставляя своим больным такой ничтожный шанс на выживание.

Продолжая разговор о химиотерапии, хочу отметить, что её многочисленные «побочные эффекты», такие как тошнота, слабость, потеря аппетита, ослабление иммунной системы, разрушение костного мозга и кроветворения, временные и постоянные нарушения нервной системы, временное или полное бесплодие, глубокое нарушение метаболизма, потеря волос, язвы полости рта, желудка и кишечника, усиление воспалительных процессов, глубокий ацидоз и многие другие не являются в действительности побочными. Они являются основными симптомами тяжелого отравления организма. Как писал Ральф Мосс, автор книги «Индустрия рака», для того чтобы убить все раковые клетки в организме, нужно такое количество химиотерапии, которое не совместимо с жизнью больного. Это объясняет тот факт, что большинство раковых больных, которые проходят через интенсивные методы лечения, умирают сегодня не от рака, а в результате глубокого поражения организма химиотерапией, а также от заболеваний, которые развиваются в ослабленном ею организме. Если, например, у больного наступит обширный инсульт как реакция на тяжелую химиотерапию, то в заключении будет сказано, что больной умер от инсульта. Если у больного откажут жизненно важные органы, и он умрет, не выходя из комы, то причиной смерти будет указано основное заболевание, т. е. рак. Поэтому, когда меркой успеха лечения является уменьшение размера опухоли, то часто можно наблюдать такую ситуацию, когда слабеющему больному врач радостно объявляет, что опухоль реагирует на лечение и уменьшилась в размере. Если же больной вскоре умирает, несмотря на такое «правильное» лечение, то вся вина сваливается на коварство и тяжесть болезни.

В действительности же, онкологи удобно подменили понятие «излечивание от болезни», понятием «реагирование опухоли на препарат». И такая подмена позволяет убедить больного в том, что если опухоль уменьшается, то она таким образом реагирует на лечение и потому успех этого лечения очевиден. О том, что реагирование опухоли на препарат или уменьшение её в размере на определенный процент не влияют на продолжительность жизни, как это показывают многочисленные исследования, вы от онколога не услышите. Поэтому раковые больные отождествляют новости о том, что опухоль уменьшилась, с прогрессом в лечении болезни. Когда же опухоль снова активизируется и начинает расти и метастазирует, то это объясняется тяжестью и коварством болезни, а не бесполезностью и вредностью лечения.