Читать книгу "Леонхард фон Линдендорф. Барон - Юрий Корнеев"

– Я говорил твоему отцу, чтобы набрал еще учеников. Вот пусть и поспешит, пока вся молодежь ко мне в дружину не ушла. Ну все, завтра буду.

Да, придется ребятам ночь не поспать. Ничего, потом отоспятся, когда-нибудь. Перед отъездом еще велел Хайнцу приготовить мне к завтрашнему дню банник, обернутый на конце куском бараньей шкуры, и бочонок с уксусом. И уехал. Вот черт, опять забыл у него про марганец спросить… Неплохо бы его в мой порох добавлять. Он при горении выделяет кислород, так что порох еще лучше будет. Завтра спрошу. Да, надо позаботиться, чтобы о приготовлении пороха никто не пронюхал. Пусть это будет только моим секретом. Про пули-то вражины рано или поздно узнают. Тут большого ума не надо. Выковырять ее из тела убитого или раненого – и специалисту все сразу станет ясно. И про мушкеты узнают. Или выкрадут, или с убитого снимут. Так что рано или поздно все равно узнают. Правда, не факт, что смогут изготовить, а если и смогут, то уж вооружить большое число солдат вряд ли – слишком дорого. Это у меня пока денег много, да и не много-то мне и надо. Тем более выхода у меня все равно другого нет. И я, конечно, помнил, что такие ружья назывались штуцерами, но «мушкет» звучит как-то красивее. И потом: мушкетерская рота звучит намного лучше, чем штуцерниковская рота. Так что пусть будет мушкет, а не штуцер.

Приехали в город. У сточных канав копались рабочие. Это хорошо, это правильно. Молодец Гюнтер. Как говорили в мое время, респект тебе и уважуха. Мой город должен сверкать чистотой. Как те немецкие города в далеком будущем.

Добрались до ратуши. До ужина время оставалось, и я час простоял с мечом в вытянутой руке. Правда, меч был мой, а не тот дрын, которым мне приходилось махать в замке, но рука все равно чуть не отвалилась. Даже ложка в руке за ужином дрожала. А ужин сегодня был шикарным. Жареная рулька с тушеной капустой. Съел все мгновенно. Правда, на первое была каша, но и ее съел. Мне надо вес набирать, так что есть придется много.

После ужина отправился к Гюнтеру. Похвалил его за работы в городе. Он меня заверил, что завтра все канавы вычистят. Сегодня из-за воскресного дня много людей на улицы вывести не удалось. Я ему продиктовал свой новый указ. За грязь возле дома домовладелец платит штраф в один гульден. Пусть горожане сами за чистотой следят. Им же в этом городе жить. Гюнтер сообщил, что после обеденной литургии к нему приходили старшины всех цехов. Обещали заплатить половину штрафа сразу и остальное в течение пяти лет. Лишь бы я вернул Линдендорфу статус города. Он им ничего не ответил, ждал меня.

Я согласился на три четверти сразу и одну четверть в течение года, но под их ответственность. Договор подпишут все старшины, и если через год не вернут остаток долга, то сдеру с них со всех в три раза больше. Если согласятся, то пусть совместно с Гюнтером готовят договор. Но если мне не понравится – сожгу, как и предыдущий. Ну надо же мне посамодурствовать… Тем более настроение стало очень хорошим. Теперь мне на все хватит. Тут подошел Курт. Хотел ему вставить пистон за опоздание на наши ежедневные совещания, но он выглядел таким измученным, что я решил сегодня помолчать. Да и завтра тоже помолчу. Вся работа по формированию полка легла на его плечи, я только ЦУ иногда выдаю, и все.

– Курт, ты хоть ужинал?

– Спасибо за заботу, ваша милость. Перекусил на ходу.

– Гюнтер, налей ему вина, что ли. А то на нем лица нет. Как у тебя дела-то?

– Спасибо, ваша милость. Все нормально. Сегодня отправил первую партию рекрутов в лагерь. Двести двадцать человек. Все офицеры и сержанты назначены. К строительству лагеря приступили. Работают и нанятые строители, и сами рекруты. Решили сразу строить теплые казармы. Все равно им и зимой где-то жить надо.

– Где лагерь находится?

– Недалеко от города, но за холмом его не видно. Зато рядом большой ручей протекает.

– Прикажи воду для питья кипятить.

Я ему рассказал кое-что о гигиене. Пояснил, где и как строить нужники, умывальники. Приказал каждый вечер перед ужином всем мыться в ручье и стирать одежду хотя бы раз в неделю. Дал ему указание, как только укомплектует полк, везти в лагерь портных и башмачников, снимать размеры. С каждого снимать не надо. Несколько размеров на всех. Не девки. Главное, чтобы мало́ не было. Особенно сапоги. Обещал через пару дней заехать.

– Курт, тебе там смышленых ребят не попадалось?

– Есть такие. И даже грамотные. Но это городские. Деревенские все неграмотные.

– Подбери мне четверых самых смышленых и грамотных. Буду из них пушкарей делать.

– Кого?

– Из кулеврины учить стрелять. Пусть с утра подойдут к мастерским Хайнца и ждут меня там. Но не очень рано.

– Хорошо. Сделаю, ваша милость.

– Да, Курт, запиши. Капитан получает в месяц сорок гульденов. Лейтенант – десять. Прапорщик – пять. Сержант – один гульден. Пушкари – полгульдена. Рядовые – сто пфеннигов.

Гюнтер только головой покачал. В принципе, я собирался платить столько же, сколько и везде платят кнехтам. Разве только офицерам побольше. Но везде обмундирование было за счет кнехтов, только сюрко в цветах и с гербом хозяина выдавали. Вооружались кнехты по большей части тоже за свой счет. Ну и питались обычно сами. В походе иногда кормили за счет хозяина, но так, что все равно приходилось продукты докупать. А у меня за все платил я. И за вооружение, и за обмундирование, и за питание. Так что получалось, что плачу я очень хорошо.

Поговорили еще немного, и я пошел спать: все-таки ночь на дворе, а завтра у меня важный день. Не каждый день я пушки испытываю.

Утро началось как всегда с пробежки. Потом тренировка с Элдриком. Сегодня он гонял меня на всю катушку. Вот ведь зараза, а у меня были такие планы на сегодняшнее утро… Да, не срослось. До мыльни я добирался на полусогнутых при помощи своего мучителя. Заведя меня в мыльню, он нагло ухмыльнулся и ушел. Но пошалить с Эльзой я все-таки смог. Правда, совсем чуть-чуть. На что-то основательное сил просто не было. А я собирался устроить ей сегодня мастер-класс… Ну ладно, у меня еще все впереди.

Поинтересовался у Эльзы, не боится ли она залететь? Она только рассмеялась, сказав, что нужные травки она приготовила еще два года назад, как только ее забрали из деревни и определили ко мне в услужение. Только я почему-то на нее не обращал совсем никакого внимания. Велел ей обновить эти самые травки, на всякий случай. Мне только бастардов сейчас и недостает…

Потом был завтрак. После завтрака пошел в свой пороховой цех. Старшая служанка увязалась со мной. Как же ее звать-то? Все время из головы вылетает. Какое-то заковыристое имя… А, Вилда. Какое-то непривычное на слух имя. Ну, Вилда так Вилда. Постараюсь запомнить. Все-таки старшая служанка, и «эй, ты» здесь не годится. В цеху было как и вчера. Люди работали, и очень старательно работали. В углу стояли два бочонка. Открыл крышки – в одном порох мелкими горошинами, как просо, в другом покрупнее. Спросил у Вилды, есть ли у нее, вернее, у меня в хозяйстве небеленый шелк? Узнав, что есть, приказал сшить по-быстрому самые простые мешочки из него. И дать нам с собой ниток и иглу. Отсыпал себе в небольшой мешочек мелкого пороха, а крупного приказал забирать весь бочонок. Пока грузились, Вилда принесла пять мешочков. Сшиты очень аккуратно. Правда, крупными стежками и разных размеров, но это не беда. Отправились к Хайнцу. У ворот мастерских, на обочине, сидели четверо пареньков. Забрав их с собой, зашли в ворота.