Читать книгу "Брачный договор - Мишель Ричмонд"

– Я хочу испробовать этот способ, – сказала Элис. – Хочу, чтобы у нас все получилось, и если для этого нужен «Договор», то я готова. – Она сжала мою руку. – А ты?

Я заглянул ей в глаза – может, она говорит это все на случай, если браслет записывает? Но нет, похоже, она говорила искренне. Если уж я и знаю что-то о моей жене, так это то, что она обожает всякие новшества и интересуется новейшими исследованиями в области здоровья, науки и социологии. Ей выпало жить в такой непростой семье, и теперь она верит, что способна на все. Элис даже подала заявку на участие в первом пилотируемом полете на Марс, когда Илон Маск объявил о наборе желающих. Слава богу, ее не выбрали, – и все же она записала видеопрезентацию, заполнила документы и действительно готова была улететь в космос и, возможно, не вернуться. Вот такая она у меня: всегда стремится к чему-то новому. Риск ее не пугает, а, наоборот, воодушевляет. Да, «Договор» – штука странная, однако ерунда по сравнению с полетом на Марс.

В ту ночь в нашей большой высокой кровати, откуда виден кусочек Тихого океана, мы с Элис любили друг друга. В ее ласках было столько страсти и желания, сколько я, если честно, уже довольно давно не видел, хотя ни о чем таком мы не говорили ни до, ни после. Это было потрясающе.

Элис уснула, а я все лежал и думал: для меня она старалась или для браслета? Как бы то ни было, я испытывал благодарность судьбе: и за то, что мы женаты, и за Элис, и даже за эту странную авантюру, в которую мы ввязались. Похоже, «Договор» сделал именно то, ради чего задумывался: сблизил нас.

20

Как ни странно, Рождество и следующие за ним несколько дней прошли в блаженном спокойствии. Клинику мы на неделю закрыли – решили устроить себе «каникулы» в награду за сложный, но очень плодотворный год.

Нам удалось наработать себе имя и улучшить материальное положение клиники. В августе мы полностью выкупили здание – симпатичный коттедж в викторианском стиле. Наше детище преодолело первые трудности и, похоже, прочно встало на ноги.

Однако на шестой день праздников блаженство закончилось. Я проснулся в полшестого утра. У кровати стояла Элис с моим телефоном в руке. На ней было два полотенца: одно обернутое вокруг тела, другое – тюрбаном вокруг головы, а еще она вкусно пахла лимонно-ванильным лосьоном – этот запах всегда сводил меня с ума. Мне отчаянно захотелось утянуть ее к себе в постель, но я тут же понял, что ничего не выйдет – взгляд у нее был встревоженный.

– Четвертый раз звонят, – сказала она. – Что-то на работе.

Я потянулся за телефоном, мысленно перебирая имена пациентов и гадая, что же могло случиться.

– Джейк?

Звонила мама девочки из группы, которую я вел по вторникам – там у меня были подростки, чьи родители недавно развелись или находились в процессе развода. Женщина так тараторила, что я сначала не разобрал имена. Она сказала, что ее дочь сбежала из дома. Я попытался догадаться, о ком идет речь. В прошлый вторник на занятии присутствовали три девушки и три парня. Я сразу же исключил из списка шестнадцатилетнюю Эмили, которая проходила ко мне год и находилась на стадии завершения терапии, поскольку перестала переживать из-за развода родителей. Мэнди тоже вряд ли стала бы сбегать из дома – она с нетерпением ждала предстоящей поездки с отцом на горнолыжный курорт, где собиралась ему помогать с делами благотворительного фонда. Оставалась Изабель – ее родители развелись совсем недавно, и это событие ее потрясло. Я с тревогой подумал, что из-за рождественских «каникул» в клинике Изабель, как и Дилан, на неделю осталась без моей помощи.

– Вы говорили с мужем? – спросил я взволнованную женщину.

– Да. Она должна была вчера поехать к нему на поезде, но так и не приехала, – сбивчиво проговорила та. – Мы только утром обнаружили – муж думал, что Изабель со мной. Она вам не звонила?

– К сожалению, нет.

– Мы как только ни пытались с ней связаться… Не отвечает.

– Может, я попробую?

– Пожалуйста, попробуйте, прошу вас.

Она сообщила мне номер сотового Изабель, адрес электронной почты, ники в Твиттере и мессенджере. Я поразился тому, как много мать знает о присутствии дочери в соцсетях. Обычно родители не слишком хорошо в этом осведомлены, а ведь именно в соцсетях подростки переживают все свои основные драмы. Мать Изабель сказала, что они уже звонили в полицию, но там ответили, что не могут начать розыски, пока с момента пропажи не пройдет двадцать четыре часа.

Повесив трубку, я пересказал разговор Элис, которая так и простояла все это время рядом со мной в полотенцах.

– Думаешь, с ней могло что-то случиться? – спросила она, доставая из шкафа свой синий костюм.

– У Изабель есть голова на плечах. Может, просто у подружки заночевала, злится на родителей. Она говорила мне, что ей надо побыть какое-то время без них, а то они ведут себя как маленькие.

– Так и сказала? – переспросила Элис, надевая юбку.

Я кивнул.

– Надо же. А родителям ты говорил?

– Нет, конфиденциальность же. Просил ее никаких глупостей не делать. Даже если родители ведут себя по-детски, они все равно ее любят и заслуживают того, чтобы всегда быть в курсе того, где она находится.

Элис просунула голову в ворот блузы.

– Тебе она, похоже, доверяет.

– Спасибо.

– Нет, правда, – сказала Элис, натягивая темно-синие колготки. – Лучше напиши ей сообщение, не звони пока.

Я нашел номер Изабель в телефоне и набрал сообщение:

Изабель, это Джейк Кэссиди. На углу 38-й и Вальбоа, рядом с моим офисом, есть кофейня, «Зет-кафе». Можешь прийти туда сегодня в двенадцать? Угощу горячим шоколадом. Буду один, честно. О тебе беспокоятся.

Я намеренно не написал, кто беспокоится. Дети разводящихся родителей испытывают злость, чувство вины, любовь и жалость – клубок эмоций, который трудно распутать.

В ответ молчание.

21

Около двенадцати я вошел в «Зет-кафе» и сел за столик в углу. В этом заведении почти всегда было пусто: кофе невкусный и пирожные слишком дорогие. Я поставил на стол ноутбук, а рядом положил газету – пусть Изабель видит, что я занят своими делами и вовсе не собираюсь ее отчитывать.

Когда консультируешь взрослых, порой лучше обозначить проблему сразу и действовать с напором. А с подростками приходится идти обходными путями. Они часто воспринимают все в штыки и отгораживаются от вас непроницаемой стеной.

Ровно в двенадцать дверь кафе открылась, однако вошла не Изабель, а парочка каких-то хипстеров, с ног до головы одетых в простую по виду, но очень дорогую одежду, где надо демонстрирующую татуировки. В руках у обоих было по сверхтонкому ноутбуку последней модели.

В полпервого я заволновался. Вдруг Изабель и правда попала в беду, а не просто отдыхает от родителей, которые «думают только о себе и ведут себя как маленькие»? Я уже собирался вернуться в офис и позвонить ее матери, когда на стул напротив меня скользнула Изабель. Каштановые волосы спутались, джинсы были испачканы в грязи, под глазами залегли темные круги.