Читать книгу "Бес искусства. Невероятная история одного арт-проекта - Андрей Степанов"

Собрание проходило на втором этаже бывшего океанариума, в пока единственной отремонтированной комнате, где вскоре предстояло разместиться кабинету нового арт-директора. Стены были завешены черным бархатом, однако никакой мебели пока что не наблюдалось: буржуазные кожаные кресла Миши Торпеды Синькин собственноручно покидал с балкона в реку, некая загадочная «обстановка специального назначения» по эскизам Гоши Достоевского только начинала готовиться в нью-йоркских театральных мастерских, а временной мебелью из «Икеи» Кондрат брезговал. Пришлось сидеть на оставленных рабочими стремянках. Впрочем, одно новорусское кресло, больше напоминавшее трон, директор пощадил за его редкое безобразие и приговорил к использованию в особо торжественных случаях, вроде нынешнего.

Напротив трона демократичным полукругом разместились на стремянках хушисты. Кондрат всматривался в физиономии соратников и морщился: эти до мельчайших прожилок знакомые лица казались ему постаревшими и уже негодными для серьезного дела: из них как будто выпустили воздух. Но выбора не было: времени на то, чтобы подобрать новых людей, не оставалось вовсе.

Среди участников заседания была только одна представительница слабого пола (хотя сама она за такое определение обычно сразу била кулаком в нос). Перед Синькиным сидела, положив ногу на ногу, высокая, атлетически сложенная девушка с решительным выражением лица и уверенными движениями. Это была Малаша Букина – еще недавно боевая муза Беды, а ныне свободная художница-перформансистка. После расставания с Мухиным Малашин и без того брутальный имидж мало-помалу приобрел такую жесткость, что ее стал побаиваться сам Кондрат.

Оглядев собравшихся, Синькин обратился к ним с короткой тронной речью:

– Наша задача – разработать генеральный план, – объявил он. – Рассматриваем любые проекты. Выкладывайте все, что накопили в загашниках или что прямо сейчас в голову придет. Но мне нужны только реальные тараканы. Понятно? Только реальные тараканы. Если понятно, поехали! Кто первый?

Первым предложил свой проект концептуалист Вадим Бесполо, высокий сухощавый мужчина со скорбным лицом и лысым черепом. В прошлом Вадим был художником-абсентистом: он получил известность в узких кругах картинами «Девочка без персиков» и «Девочка без шара», но затем испытал душевный перелом, ушел на пару лет в себя и вышел оттуда обновленным: его перестали интересовать и девочки, и шары, и картины. Теперь он занимался исключительно пустотными концептами.

– Идея следующая, – сухо, по-деловому начал Бесполо. – Расклеить по всему городу афиши: «Выставка московских художников». Зрители приходят и видят: никакого обмана. У стен, по четыре штуки в каждом зале, неподвижно сидят московские художники. Рядом с экспонатом – табличка. Напротив – стул. Посетители могут присесть и рассмотреть их, то есть нас, как следует.

– А трогать можно? – поинтересовалась Малаша.

Этот вопрос вызвал бурю эмоций:

– Фигушки! Мы же экспонаты!

– Ну и что? Еще музейные запреты соблюдать!

– Может, и на пол не плевать?

– А в туалет сходить можно?

– Иди, смотритель за тебя посидит.

– Или посетитель!

– Малаш, а давай я тебя потрогаю!

– Рук лишишься!

Вадим дождался, когда схлынет волна, и ответил на вопрос со всей серьезностью:

– Трогать в принципе можно. Буржуазные запреты нас, разумеется, не касаются. Но не забывайте, для чего все это делается. Смысл акции заключается в следующем: мы утверждаем право человека на свободный выбор. Посетители выбирают художников. Художники решают, можно их трогать или нельзя, и извещают об этом посетителей. А те, в свою очередь, определяют – выполнять волю художника или нет. В этом и состоит главный концепт не только данной выставки, но и всего, чем я занимаюсь: пустота рождает выбор. Понятно?

Художники молчали, видимо пораженные глубиной идеи.

– Кстати, и одежду пусть каждый выберет себе по вкусу, – добавил Вадим, чтобы снизить пафос. – И цвет стен.

– Чур, у меня все красное! – тут же объявила Малаша.

Унявшаяся было буря поднялась снова:

– Тогда пусть у всех будет красное!

– Нет, я за белых!

– А лучше голыми сидеть!

– Чур, я с Малашкой!

– А я с тобой!

– Кондрат, чего ты молчишь? – переждав волну, спросил Вадим. – Как тебе идея?

Синькин, выстукивавший что-то на айпаде, ответил, не поднимая головы:

– Неплохая идея. В долговременный план берем, пришли концепцию в письменной форме. Но начинать с этого, конечно, нельзя. Ну ты сам подумай, какой вой поднимется: «Ма-асква понаехала». Представил? На всю Сибирь завоняет!

– Ну да, будет скандал, – пожал плечами Бесполо. – Так нам этого и нужно.

– Хороший скандал раскалывает общество в пропорции два к одному в нашу пользу, – терпеливо объяснил Синькин. – А тут получится один к ста не в нашу. И знаешь, что я скажу тебе, Вадик: задолбал ты со своим концептуализмом. Тут народ простой, ему надо делать либо страшно, либо красиво, либо весело.

– Ты что, предлагаешь гнать попсу? – изумился Вадим.

– Границу попсы и элитарного искусства отменили за год до твоего рождения. А предлагаю я только одно: выпустить реальных тараканов. У кого есть, вперед! Вот ты, Азефушка, что скажешь? По глазам вижу – не пустой ведь приехал, а?

Вопрос был обращен к сидевшему справа от Бесполо Егору Прудомореву, который по старой дружбе разрешал Синькину ласково называть себя Азефушкой (он когда-то пописывал в сетевые издания статейки под псевдонимом Азиан Европеус).

Егор встал и, пригладив бороду, объявил:

– Имеется задумушка, как же! Но прежде хочу поддержать уважаемого председателя и выступить с дружелюбной и конструктивной критикой в адрес товарища нашего Бесполо Вадима. Скажи ты мне, Вадик, ради Создателя: ну у кого в груди потеплеет, если ты свое личико превратишь в музейный экспонат?

– Ты лучше мне сам скажи, Егорушка. Вот ты у нас воинствующий русист, верно? Так какого черта ты вообще в совриске делаешь? Разве здесь твое место?

– В совриске… Соврать вам не даю, вот что я делаю. В правильную сторону увести вас стараюсь, человеками сделать. А ты не виляй давай, отвечай на вопрос. Ну! Кто от концептов твоих добрее станет, чище, у кого духовный потенциал вырастет?

– И это, по-твоему, задачи искусства? – саркастически поднял брови Бесполо.

– Эх ты, незадача… – вздохнул русист. – В общем, не дело ты предлагаешь, Вадя.

– А что дело?

– Так ведь то же самое, что и две тыщи лет назад. От Писания надо исходить, братие, а остальное все от лукавого.

Егор запустил обе руки в свой старый портфель и вынул оттуда довольно увесистую папку. На ее обложке было любовно выведено красным фломастером: «Библейский проект».