Читать книгу "Генерал Родимцев. Прошедший три войны - Илья Родимцев"

Был в испанской армии и еще один обычай, связанный с едой, ставший для отца, пожалуй, самым большим сюрпризом. Испанцы воевали с перерывом на обед! В условиях войны, характер которой уже сильно отличался от сражений начала века, такой распорядок человеку со стороны казался абсурдом. Отец рассказывал, что из-за нежелания испанцев отказаться от этой привычки ему не раз пришлось столкнуться с серьезными проблемами.

Упущенные победы

Республиканское командование, зная о готовящемся новом ударе врага на Мадрид, приняло решение о контрнаступлении на Центральном фронте, чтобы отбросить наконец противника от столицы. По сути, впервые с начала обороны города армия готовилась наступать, причем не где-нибудь, а на главном, западном направлении.

Переход к активным действиям после нескольких месяцев оборонительных боев был важен не только с военной, но и с политической точки зрения. Необходимо было поднять моральный дух войск и гражданского населения и укрепить авторитет руководства республики, катастрофически упавший после переезда правительства в Валенсию. Даже несмотря на то, что в этом переезде, который, кстати, поддерживали советские советники, присутствовал здравый смысл, поспешность отъезда была крайне негативно воспринята обществом. Наши военные специалисты принимали участие и в разработке плана новой операции. Это был один из важнейших эпизодов в битве за Мадрид.

В наступлении принимали участие пять бригад, в том числе две интернациональные, всего около 9000 человек при поддержке 50 танков. Однако беспокоил явный недостаток артиллерии. Согласно плану, бригада Листера наступала в направлении селения Лас-Росас, расположенного примерно в 15 километрах от Мадрида. Оборона противника была построена вокруг массивного четырехэтажного здания телеграфа, расположенного на небольшой возвышенности. Взятие этого укрепления позволяло установить контроль над соседними населенными пунктами и окрестной территорией.

Бой за телеграф, о существовании которого никто в бригаде еще вчера не подозревал, мой отец запомнил в деталях, хотя, как ему тогда казалось, после того, что ему довелось испытать у реки Мансанарес и в университетском городке, его уже трудно было чем-то удивить.

Начавшие на рассвете наступление республиканские части наткнулись на проволочные заграждения и, не сумев преодолеть их, попали под сильный обстрел и вынуждены были отступить. В результате план действий других бригад был сорван. Начало операции было скомкано, а фактор внезапности утерян. Это был плохой знак.

Однако настроение атакующих улучшилось, когда разведчикам удалось ночью привести «языка». Получив от него ценную информацию, удалось быстро захватить телеграф и соседние селения. Успех был в какой-то степени неожиданным, что не умаляло заслуг солдат и офицеров, участвовавших в штурме. Особенно был рад Листер, поскольку ключевое здание захватили батальоны его бригады. На командный пункт к нему приехали офицеры, все были в эйфории, как будто сражение на этом закончилось.

По совету отца Листер приказал подтянуть остальные силы, пока противник в растерянности, а затем они вместе отправились в захваченный телеграф. С трудом добравшись до места, они увидели, что никто, включая командиров, не подумал об обороне. Появление Листера и его четкие распоряжения заставили их действовать. Отец руководил размещением огневых точек, когда с верхнего этажа заметил невдалеке колонну вражеских грузовиков, подвозящих пехоту, и разворачивающиеся в боевой порядок танки. Превосходство противника становилось очевидным, но на помощь республиканцам также подошли несколько танков. Какова же была радость отца, когда он увидел своего друга Диму Погодина, командовавшего танкистами. Едва они успели договориться о совместных действиях, как противник открыл огонь. Листер уехал в бригаду, а отец остался на НП рядом с телеграфом.

На дальнейших событиях этого дня стоит остановиться подробнее. Это была одна из самых отчаянных и кровопролитных схваток, в которых участвовала бригада, а вместе с ней и мой отец. Он писал: «Со стороны противника появились шесть бомбардировщиков. Казалось, что почти над нашей головой самолет сбросил три стокилограммовые бомбы. Затем сбросили груз остальные самолеты. Бомбы ложились слева, сзади, справа… Но вот взрывная волна прижала к земле всех, кто находился на НП… Зазвенело в ушах, непривычно горько и сухо стало во рту. Сквозь грохот и пыль послышались стоны раненых, крики. За первой группой самолетов последовала вторая, затем третья и так далее… Видно, за телеграф мятежники взялись основательно. После авиации выступили артиллеристы. Они открыли бешеный огонь… Сидеть в каменном мешке становилось выше человеческих сил. От дыма, гари, копоти, беспрестанных разрывов гудела голова, слезились глаза».

В это время волна танков и марокканской пехоты уже накатывалась на защитников телеграфа. Обороняющиеся встретили их дружным огнем. В бой вступили и танкисты Погодина, стоявшие в засаде. Послышались близкие залпы орудий – это была поддержка артиллеристов Николая Гурьева. Наступавшие заметались, но часть из них, несмотря на огонь по ним в упор, прорвалась в здание. Теперь на верхних этажах были свои, а внизу враги. Такую картину Родимцев увидит позже в Сталинграде. Ряды республиканцев, оборонявшихся возле здания, таяли под ударами артиллерии и авиации. Связь с защитниками здания прервалась, вестей о подходе своих частей не было.

Используя численное превосходство в людях и технике, противник начал охват позиций оборонявшихся и, обнаружив НП, открыл по нему такой огонь, что пытаться вырваться означало верную смерть. Отец вспоминал, что в тот момент он впервые подумал: «Шайтан побери. Так недолго и в плен попасть. А это не входит в мои планы». Вместе с отцом оставались переводчик Марио и около двадцати бойцов с одним пулеметом. Они видели, как сошлись в схватке танкисты. А рядом с ними уже не было никого из своих.

Держались они долго, один за другим падали убитые и раненые бойцы, но и натиск противника ослаб, когда вдруг раздался чей-то крик: «Наши!» Увидев бегущие в их сторону цепи солдат-республиканцев – помощь, которую прислал Листер, лежавший за пулеметом отец, не жалея патронов, открыл огонь по обратившимся в бегство франкистам.

Когда отец вместе с бойцами направился к зданию телеграфа, они увидели ужасную картину. На большом пространстве лежали сотни трупов, многие тела были изуродованы взрывами. Большинство мятежников были уничтожены, оставшиеся в живых взяты в плен. Но и от батальона, оборонявшего телеграф, уцелели лишь несколько человек. Внутри здания повсюду были следы жестокой рукопашной схватки, погибшие лежали вперемешку с ранеными, подоспевшие санитары и бойцы выносили их из здания. С глубокой болью отец слушал рассказы солдат, которые переводил ему Марио. Впервые он так остро переживал гибель своих товарищей. Со многими из них он успел подружиться, обучал их пулеметному делу, был рядом с ними в окопах, слушал их песни, рассказывал им о своей родине. В отсутствии командира бригады Павлито считал себя одним из тех, кто был в ответе за исход боя. Он понял, что каждый сделал все, что мог.

К отцу подбежал Погодин, обнял его.

– Саша! Живой! – воскликнул Дмитрий. – Когда я увидел, что они ворвались в здание, решил, что все… Я же думал, что ты там, внутри…