Читать книгу "Сталин и Гитлер - Ричард Овери"

Но в реальности строительство образцового социалистического государства сопровождалось жестоким насилием, носило скорее деструктивный характер, а часто управлялось хаотично, что вело к негативным социальным последствиям. Критический момент наступил в 1927-м и 1928-м годах. В течение зимы 1927 года поставки зерна в города резко сократились. В ноябре и декабре они упали до половины уровня 1926 года116. Зерновой кризис был отчасти вызван неспособностью промышленности производить достаточно предметов потребления; крестьяне придерживали зерно, чтобы повысить свои ставки при торге с государством. Ситуация усугубилась тем, что государственные экономические органы в это же время приняли то, что стало первым пятилетним планом, согласно которому общий уровень промышленного производства должен был резко возрасти, в первую очередь в тяжелой промышленности. Разразившийся зерновой кризис привел к компрометации плана индустриализации; правительство столкнулось с тем, что рыночные силы в самый разгар Новой экономической политики стали смещать баланс советского общества в сторону огромного сегмента населения, занятого в мелкой торговле и частном производстве. К весне 1928 года в партии поднялась волна выступлений против спекулянтов и кулаков за ускорение роста промышленного производства. В январе 1928 года были приняты чрезвычайные меры – введена статья 107 Уголовного кодекса, направленная против спекулянтов и ставящая задачу изъятия большего количества зерна у крестьян и наказания тех, кто его придерживал. В 1928 году пятилетний план был запущен и акцент был сделан на тяжелую промышленность, тысячи партийных агентов разъехались по деревням с целью снижения угрозы сокрытия зерна крестьянами, возмущавшимися по поводу отсутствия необходимых товаров потребления. «Мы не можем позволить – заявил Сталин в начале 1928 года, – чтобы промышленность зависела от каприза кулака»117.

Эти меры знаменовали конец сотрудничества между двумя социальными слоями и окончательно похоронили концепцию умеренной экономики 1920-х годов. В сельских местностях партийные активисты, возмущенные тем, что крестьяне могут требовать у революции выкупа, навязали настоящую классовую войну тем, кого они заклеймили капиталистами, часто на весьма шатких основаниях. Для осуществления социальной революции на селе было мобилизовано все беднейшее крестьянство и сельские рабочие. Традиционные собрания деревенского населения, сходы, использовались как инструмент изоляции «зажиточных» крестьян и тех, кто сопротивлялся политике государства и отказывался увеличивать квоту зерна, отдаваемого государству, до такого уровня, которое лишало их конкурентоспособности. В итоге стали поощряться традиционные методы и ритуалы унижения кулаков, состоящие в том, что их проводили по деревенским улицам с обмазанными дегтем воротниками на шее или подвергали публичному избиению118. Стратегия, заключавшаяся в использовании самих крестьян в целях практической реализации того, чего хотела партия, а именно – претворения в жизнь «урало-сибирского метода», названного так самим Сталиным по названию региона, где этот метод был впервые применен, привела к возникновению истинно революционной ситуации, которая перешла в 1929 году в открытую классовую войну, а к концу того года стала исходным пунктом официальной политики «раскулачивания». Всего за один год партия совершила переход к политике коллективизации сельского хозяйства, создания крупных государственных сельскохозяйственных объединений, заменивших мелкие частные хозяйства, и к полному разрушению независимого рынка сельскохозяйственной продукции. Массовая коллективизация началась в октябре, но уже месяцем позже Сталин торжественно объявил о том, что он назвал «великим поворотом»119. В довершении ко всему 27 декабря 1929 года Сталин выступил с бескомпромиссным требованием «уничтожать кулаков как класс». Дух беспощадной классовой борьбы, пронизавший насквозь всю сталинскую политику в отношении крестьянства, распространился по всем деревням и селам огромной страны.

Революционная классовая борьба, воодушевляемая теми партийными руководителями, которые, как и Сталин, боялись того, что эра Новой экономической политики приведет к постепенному восстановлению капитализма, с новой силой возобновилась и на других фронтах. В марте 1929 года Верховный Совет принял самый амбициозный план развития промышленности, знаменовавший собой начало программы, которая физически изменила облик Советского Союза и привела к массовому исходу населения из сельских местностей и перемещению их в новые промышленные центры. Партия воспользовалась произошедшим социальным сдвигом для запуска агрессивной политики пролетаризации советского общества. На всех фабриках и заводах была начата кампанию по привлечению в партию сотен тысяч новых членов, и эта масса новобранцев полностью размыла старую гвардию дореволюционных большевиков. Культура находилась под жестким контролем, так что возможность появления новых, экспериментальных форм творческого самовыражения просто исключалась, а все новое характеризовалось как формалистическое и буржуазное, тогда как все истинно пролетарское всячески поощрялось и поддерживалось. Культурная революция была лишь небольшой частью продолжающейся войны против остатков буржуазного класса и буржуазных ценностей, которая ознаменовалась в марте 1928 года показательным процессом над инженерами угольных шахт в городе Шахты на юге России. Пятьдесят три инженера были обвинены в тщательно спланированном саботаже и разрушительной контрреволюционной деятельности. Большинство были признаны виновными, а пятеро – казнены. Процесс ознаменовал завершение периода, когда так называемых буржуазных специалистов приглашали к сотрудничеству. В апреле 1928 года Сталин заявил, что этот процесс способствовал выявлению новой формы контрреволюционной борьбы буржуазии «против диктатуры пролетариата». Страх возобновления «нападок на советскую власть» со стороны скрытых капиталистических элементов послужил причиной массовых нарушений прав человека, арестов, тюремного заключения и расстрелов тысяч представителей старой интеллигенции, работавших в промышленности, государственном управлении, включая и ряд наиболее выдающихся экономистов и работников статистического управления, сделавших возможным принятие плана развития промышленности в конце 1920-х годов120.

В краткосрочной перспективе результаты возобновления революционной классовой борьбы оказались самыми плачевными. Старые специалисты повсюду заменялись наскоро подготовленными пролетарскими работниками. Промышленность расширялась, но это происходило в атмосфере постоянной незавершенности проектов, невыполнения квот и низкого качества выпускаемой продукции, что в свою очередь провоцировало бесконечные гонения и процессы за саботаж и нарушения законов. Наиболее разрушительными последствия этой политики были на селе, где миллионы крестьян продолжали сопротивляться внезапному насильственному изменению их мироустройства, так что часть сельского населения Советского Союза оказалась в состоянии необъявленной гражданской войны с государством. Крестьяне ломали рабочий инвентарь, разрушали и сжигали дома и хозяйственные постройки. Они скорее готовы были погубить свой скот, чем отдать его в руки государства: в период между 1928-м и 1933 годами поголовье крупнорогатого скота на селе сократилось на 44 процента, численность овец – на 65 процентов, число лошадей, жизненно необходимых для сельского хозяйства в век, когда трактора еще не были распространены, более чем на половину. Производство зерна резко сократилось, притом что централизованная закупка зерна возросла, оставив таким образом огромную часть сельского населения без достаточного запаса продуктов питания121. Сопротивление крестьянства спровоцировало новую спираль насилия, когда члены коммунистической партии, управленцы и милиционеры, оставив города, разъехались по всей стране, чтобы пресекать акты саботажа со стороны крестьян. Число яростных столкновений и террористических актов возросло с немногим более 1000 в 1928 году до 13 794 к 1930 году. В том году было совершено 1198 убийств и 5720 попыток убийства и серьезных правонарушений, большинство из которых были направлены против партийных активистов и крестьян, добровольно примкнувших к колхозам. Также росло число бунтов и демонстраций, достигнув более 13 000 в 1930 году, и они охватили, согласно официальной статистике, в целом более чем 2,4 миллиона крестьян122. В сложившейся ситуации власти оказались бессильными, и в марте 1930 году Сталин объявил временную передышку, обвинив коммунистических активистов в «головокружении от успехов». И, как следствие этой передышки, к октябрю того года число коллективных хозяйств в России сократилось с 59 до 22 %123. Тогда режим произвел изменения в тактике своей политики, и коллективизация следующего года проводилась уже с применением силы: более 2 000 000 крестьян были депортированы в трудовые лагеря на севере страны, а 2 000 000 были перемещены в пределах их регионов124.