Читать книгу "Восхождение денег - Найл Фергюсон"

А дело происходит так. Предположим, кто-то располагает 100 тысячами иен и думает, куда бы поместить свои сбережения. Покупка государственной облигации гарантирует не только сохранность основной суммы, но и стабильный доход в течение нескольких лет. Если точнее, держатель облигации получает заранее зафиксированный процентный доход, или “ купонную выплату” в 1,5 %, то есть полторы тысячи иен на облигацию с номиналом в сто тысяч. А вот рыночная ставка процента, или текущая доходность, находится делением купонной выплаты на рыночную цену облигации, в нашем случае 102 333 иены. Итого: 1500 ÷ 102333 = 0,0147 = 1,47 %[17]. Теперь представьте, что участники рынка облигаций испугались огромного объема государственного долга Японии. Может, инвесторы засомневались в платежеспособности Японии. Или их насторожило состояние национальной валюты (купленные ими облигации деноминированы в иенах, и в иенах же по ним начисляются проценты). Или еще что-нибудь. В любом случае они постараются поскорее избавиться от жгущих руки облигаций, и цена последних снизится. Обеспокоенные возросшей возможностью отказа Японии от своих обязательств и удешевления иены покупатели уже не будут готовы платить первоначальную цену. Для простоты допустим, что цена облигации зависнет на отметке 80 тысяч иен. Тогда доход окажется равным 1500 ÷ 80000 = 1,88 %. Вот так, словно по мановению волшебной палочки, долгосрочные процентные ставки в экономике Японии подскочат более чем на 0,4 процентных пункта, с 1,47 % до 1,88 %. Те, кто вложил свои сбережения в облигации в расчете на безбедную старость, потеряют примерно 22 % – именно на столько упала цена облигаций. Те же, кто собирался взять кредит, сделают неприятное открытие: после описываемых событий его стоимость вырастет на 0,41 % годовых в абсолютном выражении, или, как говорят бывалые игроки, на 41 базисный пункт. По словам Билла Гросса, управляющего самым большим в мире фондом облигаций Pacific Investment Management Company (или PIMCO), “рынок облигаций настолько могуществен именно потому, что на него так или иначе опираются все другие рынки. Стоимость кредита – ставка процента (по стандартной облигации) – определяет цену акций, недвижимости, а в конечном счете и всех остальных классов активов”.

Рынок облигаций – чуткий прибор, ежедневно демонстрирующий миру степень доверия к экономическим действиям того или иного правительства, и поэтому он играет в судьбах политиков значительную роль. Кнут здесь важнее пряника, и безответственные руководители страны могут не рассчитывать на пощаду. Подъем ставки процента всего на 50 базисных пунктов, а следовательно, и рост затрат на обслуживание обязательств – огромная палка в колеса погрязшего в долгах правительства. Хуже того, вокруг правительственной шеи тут же начинает затягиваться петля обратной связи, без которой невозможно представить современный финансовый мир. Связь такая: увеличение выплат по долгу ведет к дальнейшему росту дефицита бюджета. Залезшие на лоб брови рынка облигаций продолжают подъем. Люди сбрасывают облигации. Ставка процента растет. И так далее. Весьма скоро правительство встает перед невеселым выбором. Вариант первый: отказаться от части обязательств и таким образом подтвердить худшие подозрения рынка. Вариант второй: снизить расходы в других секторах экономики и умиротворить держателей облигаций ценой гнева электората и лоббистов. Вариант третий, и последний: залатать дыру в бюджете, увеличив налоги. Четвертого не дано. И если изначально рынок облигаций помогал правительству, это вовсе не означает, что в куда более тяжелые времена он не будет диктовать условия экономической политики.

Как же вышло, что эти “бонды”, как их называют люди практики, в своем могуществе сравнялись, а затем и обогнали знаменитого мистера Бонда из книг Яна Флеминга? Кто, если уж на то пошло, выдал им лицензию на убийство?

Горы долга

Древнегреческий философ Гераклит утверждал, что война – мать всех вещей. Всех не всех, но что война породила рынок облигаций – факт неоспоримый. На замечательной гравюре Питера ван дер Хейдена под названием “Битва за деньги” чего только не увидишь: увешанные мечами, ножами и копьями копилки, мешки с деньгами, бочки с монетами и сундуки с золотом атакуют друг друга, а сам автор комментирует происходящее в стихах на голландском языке: “Только за деньги и товары мы лезем в стычки, склоки, свары”. Он мог бы выразиться и иначе: “Начнете тут же воевать, как деньги сможете собрать”. Светлая идея финансировать войны с помощью рынка государственных обязательств, как и многие другие идеи, описанные на страницах этой книги, – продукт богатого на выдумки итальянского Возрождения.

В XIV и XV веках редким был год, когда Флоренция, Пиза и Сиена, города-государства в итальянской Тоскане, находились в мире между собой и не докучали соседям. Деньги участвовали в боевых действиях наравне с людьми. Не желая вешать грязную работу по защите родины на своих подданных, каждый город нанимал подрядчиков (condottieri), а те уже снаряжали армии для разграбления и присоединения нужных земель. На протяжении двух десятилетий начиная с 1360-х годов один человек выделялся на фоне всех остальных кондотьеров. В знак благодарности и уважения к “несравненным качествам вожака” горожане заказали и оплатили создание его портрета в полный рост – грозная фигура и по сей день взирает на посетителей со стены флорентийского Дуомо. Король итальянских наемников родился и вырос – угадайте где? – в местечке Сибл-Хэдингем на территории английского графства Эссекс. В своем деле сэр Джон Хоквуд достиг таких высот, что жители Аппенин прозвали его Джон-Остриё. Кастелло ди Монтекьо близ Флоренции – лишь один из шикарных замков, полученных Хоквудом за верную службу городу и его людям. Впрочем, слово “верная” тут лишнее; наш герой был наемником и не гнушался предложениями из Милана, Падуи, Пизы и даже от папы римского. В 1364 году Хоквуд руководил войском Пизы – их столковение с флорентийцами запечатлено на поразительных фресках в Палаццо Веккьо. Пятнадцать лет спустя он перешел на сторону Флоренции и больше своего выбора не менял. Почему? Очень просто: флорентийцы платили намного лучше всех остальных.

Питер ван дер Хейден (подражание Питеру Брейгелю-старшему). Битва за деньги (после 1570). Внизу – стихотворные строчки: “Только за деньги и товары мы лезем в стычки, склоки, свары”.

Беспрерывная вражда тяжелым бременем ложилась на финансы городов-государств. Даже в мирные годы расходы вдвое превышали налоговые сборы. Чтобы оплачивать услуги Хоквуда, Флоренция все глубже залезала в долги. Тосканские исторические архивы не дадут соврать: долговая нагрузка на город за век с небольшим выросла в сто раз, с 50 тысяч флоринов в начале XIV столетия до 5 миллионов в 1427 году2. Речь шла о безумных деньгах, и с тех пор в итальянском языке закрепилось выражение monte commune – буквально “общая гора”3. К началу XV века займы составляли 70 % поступлений в городскую казну. “Гора” разрослась так, что по размеру соответствовала половине годового выпуска флорентийской экономики.