Читать книгу "Женское одиночество. Может ли оно не быть трагичным? - Марина Кравцова"

Клавдия Николаевна была замужней женщиной, но до семьи ей не было дела. Главное в ее жизни было посещение оперного театра – ежедневное. Она была влюблена в тенора и уверяла всех, что он отвечает ей взаимностью. Ей казалось, что он видит ее со сцены, улыбается ей одной и вообще поет только для нее. Она ходила на все его спектакли. Ворчливый муж, надоедливые дети, скучная работа – это был навязчивый сон, от которого можно было сбежать только в театр, где начиналось истинное существование. В зале Клавдия Николаевна чувствовала себя необыкновенно хорошенькой. Она так ни разу не подошла, не заговорила с предметом своего обожания. Но всю жизнь прожила с мыслью, что он любит ее любовью платонической, великой и невысказанной.

А умирала она практически одна. Муж ушел в другую семью, дети не любили матери, которая не замечала их. Вряд ли и ей было легко в эту минуту. Все лучшее в жизни ей заменили иллюзии.

«Иллюзии сродни наркотику, – пишет далее Каринэ Фолияц. – Поклоняясь им, вы отворачиваетесь от мира. Жгучие придуманные страсти терзают душу и разрушают здоровье. Они отнимают пищу у разума… Романтическая любовь, как правило, шагает рука об руку с одиночеством».

Романтическая любовь (не в лучшем смысле этого слова) бывает иногда направлена и на вполне земного, а не сценическо-телевизионного кумира. Так происходит, когда человек, которого можно было бы просто полюбить обычной женской любовью, из-за своей недоступности сводит женщину с ума, и она начинает жить в нереальном мире иллюзий и представлений, о том, «как хорошо было, если бы…»

Письмо в редакцию. С комментариями.

«Х+Y = дикая любовь. Правда, односторонняя.

Наконец-то получив гражданский развод (а церковный – без вины – уже получен давно), наслаждалась жизнью, даже празднуя свое одиночество и подумывая, что это, может быть, мой путь, уверенная, что никогда и никого больше не пущу в свое сердце (за исключением восхищения некоторыми, как правило, недосягаемыми в смысле постоянного общения людьми), я вдруг решила, что за “страдания и терпение” уж пора чему-то хорошему произойти. Вдруг появилась надежда, что сразу же спустится с небес (словно это заслужила) земное, семейное счастье, о котором все-таки, как оказалось, мечтала и “созрела”, уже забыв тот кошмар, отрезвивший относительно семейной жизни и реальных, повседневных отношений, готовая снова любить, заботиться, жить “для него”. И тут как раз, придя на практику в новый отдел, обратила внимание на сотрудника, с которым сталкивалась по работе давно. Раньше он казался мне лишь коллегой, существом среднего рода. Скажи тогда мне кто, что за чувства я к нему буду питать теперь, я бы не поверила. Хотя однажды, столкнувшись с ним по работе поближе, обратила на него внимание. Даже помню тот момент: он, казавшийся для меня лишь существом среднего рода вдруг стал кем-то особым, значимым. С тех пор отмечала его на расстоянии, что-то вроде “зрительной пассии”, и вроде бы не без доли взаимности. И теперь, казалось, уже забыв о мимолетной симпатии, еще уверенная, что праздную одиночество, что я “выше всего этого” (то есть как ее там? – да, “любви”, хотя, как теперь понимаю, в глубине души сознавала опасность влюбленности при возможности общения с Y), пришла в новый отдел, последнюю инстанцию, после чего – работа в другом месте (то есть, скорее всего, я его больше не увижу), и там встретила свою давнюю, поверхностную симпатию. Но как же, я иду сюда только работать (хотя в глубине души уже выстроила мысленную программу, уверенная в ее счастливом конце)! А он, обычный человек, в чем-то, может, примитивный, с интересами “как у большинства”, неразговорчивый по натуре, стал общаться, словно искал повод заговорить, задавая общие дурацкие вопросы. Но как же, я выше этого! Я фыркала и отстранялась, хотя уже заметила, что все время думаю о нем, и хочется узнать о нем побольше, особенно в плане наличия семьи. Я подумала, а может, это тот самый человек, предназначенная мне половина – ровный, спокойный, нормальный, в отличие от бывшего мужа и объектов “симпатий на расстоянии”. Когда в коллективе начинались разговоры на “всякие такие” темы, он молчал, не смеялся пошлым шуткам или удалялся, что еще больше привлекло меня к Y. Но как же я покажу свои чувства? А вдруг у него уже все устроено? Говорили, что он не женат, другие – что разведен, третьи – у него дети в школу ходят и др. Подруга сразу сказала, что никаких там серьезных отношений и быть не может. Просто мужикам скучно, а тут ты – новый элемент в коллективе. Но я, со своей категоричностью и формальной, почти фанатичной православностью, помышляла только о серьезном, только так: черное или белое.

Поехав на выходные в Санкт-Петербург с экскурсией, молилась блаженной Ксении: помоги, может, это ОН? Скучала дико, ждала рабочего дня с нетерпением. На работе, казалось, он не уходит и ждет повода, чтобы “случайно” уйти со мной. Но я не давала такой возможности, считая себя опять “выше того, чтоб что-то подстраивать”. На собрании он сел почти рядом, и все время бросал взгляды в мою сторону (а там, кроме меня, никто не сидел) и пытался заговорить. А я опять почти ноль внимания. Этот проклятый “негативизм”, когда человек ведет себя противоположно тому, как он хотел бы (это я о себе). И тут, словно по прошению, случайно в разговоре мелькнуло, что он женат, на следующий день – что ребенок в школу ходит. Я даже поучаствовала в этих разговорах, с деланной улыбкой на лице. Но была в шоке. Что же это было? Показалось? Лишь дружеская симпатия с его стороны? А мои чувства зашли слишком далеко и превратились в страсть. Дошло до того, что в очередные выходные, в день Пресвятой Троицы, стоя в храме, вместо молитвы я думала только о нем (где он и что сейчас делает). А в парке, где множество людей гуляло с детьми, в каждом мужчине с ребенком виделся Y. И казалось, что там, у них – загадочный, не доступный мне мир. И поймала себя на зависти (раньше вроде бы не посещали меня ревность и зависть) к тем, кого Господь не ведет, вернее, ведет, но не так, как меня, у которых, казалось бы, все гладко и по плану: учеба, женитьба, семья, дети и т. д., это даже не зависть, а тоска по тому, чего у меня нет. А мне приходится вымаливать то, что для большинства кажется элементарным, и они об этом не задумываются. Познав с приходом к вере то, ради чего стоит жить, в тот миг готова была все бросить и променять на простое житейское счастье этих мирских людей. Весь предыдущий путь представился мраком, сплошными скорбями и псевдодуховностью. Что-то внутри раздирало меня. И это день Пресвятой Троицы. “Бог оставил меня!” – думалось мне. Убивало то, что позволила себе размечтаться, влюбиться в человека вполне земного, заурядного, реального; в кои-то веки захотелось всего лишь простого, земного счастья, и сразу “облом” Страсть зашла так далеко, что готова была все отдать, лишь бы просто был рядом Y, просто сидеть и смотреть на него, ради этого готова все бросить – ни работа, ни учеба неинтересны, и сама себе не нужна, жизнь не имеет смысла. Как в детстве – держать любимую игрушку, иметь ее и никому не давать.

На работе старалась контролировать себя. Однако, услышав разговор Y по телефону с женой (а может, с мамой?), впала с истерику и дома рыдала весь вечер. На следующий день отпросилась с работы, так стало плохо при одной мысли об этой ситуации. В такие моменты лезут в голову мысли о нашей “жизни в целом”, неудавшейся, проклятой. А лукавый помогает, подсовывая доводы, которые складываются в логическую цепочку, и еще больше убеждаешься в своей никчемности. А фантазия работает на полную катушку. Не говоря о невыносимых мыслях насчет сокровенных деталей жизни Y. Хуже всего то, что в голове крутилось: а вдруг он так же страдает из-за меня и не подает виду? И в своих “мечтах” представляла его чувства, но от этого становилось не легче.