Читать книгу "Флибустьеры против пиратов Карибского моря - Леонар Дюпри"

Гийом Пету был не только жадным, но и рачительным хозяином. У него все шло в дело. Поэтому рядом с его сахароварнями, естественно, была и винокурня. Из побочного продукта при изготовлении сахара мелассы, которая бродила естественным способом, а потом подвергалась дистилляции, изготовлялся крепкий алкогольный напиток тафия. Он долго выдерживался в деревянных бочках, после чего приобретал темный цвет. Изготовление его не требовало больших затрат, поэтому было не менее выгодно, чем производство самого сахара. У каждого плантатора была своя тафия и свои секреты ее изготовления. Каждый корабль, уходящий в плавание через Атлантику, загружался бочками с тафией, которую моряки пили, разбавляя водой. Тафия превосходно сохранялась в пути и не прокисала, как пиво. Ее пили все и всегда, даже в лечебных целях. Например, при простудах или от цинги, смешивая с фруктовым соком.

Производство этого напитка было налажено везде, где имелись плантации сахарного тростника. Рецепт изготовления был, конечно, один, но тонкостей много, поэтому и вкус тафии с Сан-Доминго отличался от вкуса той, что производили испанцы на Кубе или голландцы на Кюрасао. Англичане, чьи плантации сахарного тростника на Барбадосе были очень большими, называли этот напиток сначала ромбульоном, а потом сократили до слова ром. Эти англичане вообще любят все сокращать. Их язык настолько картавый, что им самим противно говорить на нем. Вот они все и сокращают. Например, красивое имя Самуэль до Сэма, гордое имя Роберт до Боба.

Но мы отвлеклись. Я рассказывал про тафию. На первый взгляд этот напиток немного напоминает коньяк, но на вкус менее благороден, хотя примерно такой же крепости. Этим и стали пользоваться изготовители тафии, разбавляя ее водой и продавая на суда, идущие в Европу. Обман первыми раскрыли сметливые голландцы. Какой резон везти через океан разбавленный водой продукт, когда его можно разбавить уже на месте, в Европе. Голландцы всегда были самыми ушлыми торговцами, вот они и придумали пару интересных способов проверять крепость тафии. К ней подносили горящую щепку, и, если напиток не был разбавлен, он загорался, если разбавлен – нет. Но тафия была такой крепкой, что, если ее разбавить не очень сильно, она все равно горела. Тогда хитрые голландцы стали кидать в напитки несколько крупинок пороха. Если в тафии была вода, порох намокал и не загорался.

Конечно, работая на плантации, мы не получали никакой тафии. После смерти Мартена нас кормили настолько отвратительно, что мы ходили воровать еду у сытых негров. Бывало, нападем втроем неожиданно, отвесим несколько оплеух и зуботычин этим черномазым, похватаем их плошки и бежать. Затем, спрятавшись, едим и жалеем, что не родились черными. Вот до чего доходило. Однако мы не отчаивались. Да, нас кормили плохо и обращались хуже некуда, но все же у нас было будущее, которое сулило нам немало хорошего.

Мой друг по несчастью Оливье так же, как и я, бежал из Франции в Вест-Индию от плохой жизни, вернее, от своего опекуна дядюшки, который старался сжить его со свету, чтобы прикарманить наследство его отца. Бывают же такие сволочи. Хотя, когда Оливье попал к Гийому Пету, понял, что променял шило на мыло. Раньше наш хозяин жил на острове Сент-Кристофер. Там он забил насмерть, наверное, сотню рабов и слуг, поэтому всерьез стал опасаться за свою жизнь и, продав хозяйство, переселился на Сан-Доминго. Однако и здесь он нисколько не изменился и, как прежде, спускал со своих работников три шкуры, почти не кормил и издевался, как мог. Бедный Оливье однажды не выдержал и бежал в глубь острова. Но поскольку заранее не подготовился к побегу, у него не было даже ножа, скорее всего, умер от голода, а возможно, и от чего другого. Без оружия в лесу делать нечего. Там дикие кабаны, да и одичавшие собаки рвут добычу на части не хуже волков, которых, слава богу, в этих краях не водится. Я сам не видел его трупа, но об этом рассказал нашему хозяину один буканьер. Думаю, все так и было.

Следующим, кто не выдержал этой каторги, был другой мой друг, Мартин. Он предлагал бежать вместе с ним к буканьерам, но я отказался. Кстати, правильно сделал, поскольку несмотря на то, что он благополучно добрался до этих охотников, те все равно вернули его хозяину. Озверевший Гийом Пету привязал его к дереву и лупил кнутом до тех пор, пока вся спина Мартина не превратилась в сплошное кровавое месиво. Тогда этот мерзавец посыпал его спину перцем и полил лимонным соком и так и оставил на ночь, привязанным к столбу. Наутро Гийом продолжил экзекуцию, лупил так, что вскоре Мартин умер, проклиная мучителя. Я поклялся отомстить негодяю. Парень я был здоровый, спустя несколько дней подкараулил с дубиной этого мерзавца да и отходил его от души. Наверное, перестарался, поскольку он отдал богу душу, но, скорее всего, дьяволу. До сих пор не жалею, что прикончил этого подлеца, хотя это убийство так и висит на моей совести. Нужно учесть, что я жил в стране, где в течение полутораста лет разбои и убийства были правом сильнейшего и самым обыкновенным делом.

Все эти ужасные истории, которые оставили в моей памяти неизгладимый след, я много раз впоследствии рассказывал в тавернах Тортуги и Порт-Ройяла. Возможно, кто-то без моего ведома записал их, а потом опубликовал в Европе. Не удивляйтесь, что кое-что из моих рассказов может показаться вам знакомым. Но учтите: я рассказываю только то, что видел или слышал сам. Мой рассказ гораздо точнее и правдивее всех этих историй про буканьеров и флибустьеров, где авторы путаются и перескакивают с одного на другое. К тому же обещаю, что постараюсь поведать вам такое, о чем никто не знает, а что все эти борзописцы не успели записать. Только не забывайте подливать старому капитану Пьеру вина, оно помогает лучше и быстрее вспомнить прошлое. После очередного стаканчика все словно встает перед твоими глазами.

Итак, после того как я покончил со своим хозяином, казалось бы, нужно было податься в лес к буканьерам, так решил бы любой из вас, но не я. Чтобы меня не заподозрили в убийстве, я преспокойно вернулся в свою хижину и с чувством выполненного долга улегся спать. Я прекрасно помнил недавнюю историю про то, как трое ребят с соседней плантации убили своего хозяина, тот совсем не кормил и заставлял работать и день и ночь. Бедняг повесили, когда поймали в лесу. Несмотря на то что Вест-Индия – дикая страна, закон и тут закон. Люди собираются вместе, чтобы поймать беглого раба или наказать убийцу. Если они этого не станут делать, порядка совсем не будет.

После смерти Пету его хозяйство на некоторое время пришло в совершенный упадок, пока с Сент-Кристофера не приехал его брат, который, к несчастью, собрался все продать, а на вырученные деньги отправиться в Европу. Он был под стать своему родственничку – такой же жирный подбородок, те же ужимки и та же жадность. Он долго не мог найти покупателя за ту сумму, которая ему была нужна, поэтому стал потихоньку распродавать все по мелочи. Он и меня решил продать какому-то плантатору-голландцу. А это для меня была настоящая катастрофа. Если бы меня заново продали, это означало, что мне надо было отрабатывать еще три года. Всем было плевать на то, что два с половиной я уже отработал. Для меня настал критический момент, нужно было решаться на побег, и я решился.

Ночью должен был бежать, однако вечером в мою хижину пришел брат покойного хозяина с каким-то буканьером, который сказал, что купил меня, поскольку ему был нужен слуга. Сволочь хозяин продал меня ему на три года, и я понял, что снова остался в кабале. Но нет худа без добра. Несмотря на то что я был наслышан о дикости и беспощадности буканьеров к своим слугам, я все же лелеял надежду, что быть слугой у охотника – это хоть небольшое, но «продвижение в карьере» по сравнению с работником на плантации, где могли лишь забить палками насмерть.