Читать книгу "Печать василиска - Татьяна Корсакова"

Это было жутко – наблюдать, как ночная гостья сизым туманом стелется над тропинкой, приближается к озеру, погружается в озеро, исчезает... Настолько жутко, что Аля смогла закричать, только когда призрак пропал окончательно... Она стояла перед неплотно закрытым окном, которое, однако, смогло стать непреодолимой преградой для призрака, хватала ртом холодный ночной воздух и уже не кричала, а, закрыв лицо руками, тихо всхлипывала.

В дверь постучались – громко и настойчиво.

– Алевтина, с вами все в порядке?! – Голос был знакомый, вот только она никак не могла вспомнить, чей он. – Аля, откройте дверь!

Да, дверь нужно открыть. Какой прок от запертой двери, если любой желающий может войти в окно? Или не может?..

– Алевтина, если вы не откроете, мы ее выломаем! – А это уже другой голос, тоже знакомый...

Дверь содрогнулась под мощным ударом.

– Алевтина!

Этот удар и этот требовательный крик вывели наконец ее из ступора. Прежде чем дверь слетела с петель, Аля успела повернуть ключ в замочной скважине и отскочить в сторону.

В коридоре стояли двое, те, чьи голоса с испугу она никак не могла идентифицировать. Егор Оленин впереди, Гришаев чуть поодаль. Оба смотрели на нее растерянно и испуганно.

– Алевтина, вы в порядке? Что тут у вас случилось? – Егор переступил порог, обнял трясущуюся Алю за плечи, развернул лицом к себе, сказал встревоженно: – Вы так кричали, даже у нас на втором этаже было слышно.

– Дурной сон? – В комнату заглянул всклокоченный Гришаев. В дурацкой полосатой пижаме выглядел он еще нелепее, чем за ужином.

– Дима, какой, к чертовой матери, дурной сон! – рявкнул Егор, внимательно всматриваясь в Алино лицо. – Где вы видели, чтобы со сна так кричали? Алевтина, вы не ушиблись? – убедившись, что с лицом у нее все в порядке, он развернул ее спиной, покрутил и так и этак, точно она не человек вовсе, а заводная кукла.

Эти его бесцеремонные прикосновения вдруг окончательно привели Алю в чувства. Да что же это такое? Да как же так можно? Она растрепанная, почти голая, в полупрозрачной ночной сорочке, а эти двое топчутся бесцеремонно в ее комнате, вертят ее, рассматривают...

Оттолкнуть Егора сразу не получилось, он крепко держал ее за плечи и выпускать из объятий не торопился.

– Пустите же! – она дернулась, оступилась и едва не упала.

– Осторожненько! – Оказывается, не упала она лишь потому, что из Егоровых объятий очутилась в лапах Гришаева. И как только подкрался!

– И вы пустите! – чувствуя, что еще чуть-чуть – и с ней случится самая настоящая истерика, Аля вырываться от Гришаева не стала, затаилась, крепко зажмурилась, собираясь с мыслями и силами, а потом тихо, но решительно сказала: – Господа-товарищи, я ценю вашу заботу, но не могли бы вы на минуточку выйти, чтобы я смогла одеться?

Получилось несколько витиевато, но зато действенно, потому что, когда она снова открыла глаза, то первое, что увидела, – это смущенное лицо Гришаева. Сейчас, вблизи, лицо его было вовсе не старым, как показалось ей при первой встрече. Горе-этнографу было лет тридцать—тридцать пять, а старили его эти дурацкие очочки и архаичные одежки.

– Простите, ради бога, – он разжал объятия и неловким, суетливым жестом поправил сползшие на кончик носа очки. – Вы так кричали, мы с Егором испугались, думали, что-то случилось. А кстати, что у вас случилось? – он повертел головой в поисках причины Алиной истерики. Заметил распахнутое окно и понимающе кивнул: – Опять сквозняк?

– Да уйдите же вы наконец! – Аля зло толкнула Гришаева в грудь.

– Дмитрий, в самом деле, давайте позволим девушке привести себя в порядок, – Егор задумчиво посмотрел на голые Алины ноги, поднял взгляд немногим выше, и она едва удержалась от желания врезать по его наглой морде. – Все, мы уходим! – он правильно понял ее красноречивое молчание. – Но вы не беспокойтесь, мы с Димой здесь, в коридоре. А дверь можете не закрывать.

Ага, дверь можете не закрывать! Аля зябко поежилась, завернулась в стянутое с кровати покрывало. Как же она закроет дверь, которая болтается на одной петле?!

Не успели Оленин с Гришаевым выйти, как в коридоре послышался возмущенный голос Эллочки:

– Да что же это такое происходит?! Сначала один своими страшилками голову дурил, теперь вторая орет – спать не дает! Вадик, я тебе говорила, что лучше бы нам остаться в деревне, а ты мне что сказал?

– Эллочка, дорогая, – голос Вадима Семеновича был тихий, извиняющийся, – но ведь Полозовы ворота – чудесное место, тебе же понравилась наша комната.

– Чудесным это место было до тех пор, пока здесь не поселились всякие... – Мадам Иванова не договорила, лишь многозначительно хмыкнула, а потом спросила уже совершенно другим, медовым голосом: – Егор, а что тут случилось? С чего весь этот сыр-бор?

– Не могу сказать, – Егор решил проявить деликатность, большое ему за это человеческое спасибо, – кажется, снова какие-то неприятности с оконными рамами. Дом старый, сами понимаете, всякое может случиться.

Аля влезла в джинсы, натянула свитер. Да, всякое может случиться: и окна могут сами собой распахнуться, и призрак Настасьи-утопленницы примерещиться. Или не примерещиться? Она осторожно, на цыпочках, подошла к окну, внимательно изучила раму. Никаких следов взлома нет, и на стекле, там, где были ладони призрака, никаких следов. Что же это такое, в самом деле? Выйти бы наружу, осмотреть тропинку, да боязно. Оно конечно, Егор и Гришаев несут боевую вахту в коридоре, но мало ли что – вдруг не успеют, и утащит ее Настасья на дно Мертвого озера. От этих невеселых и совершенно иррациональных мыслей по позвоночнику пробежала нервная дрожь, Аля со злостью посмотрела на неплотно прикрытую дверь. Во всем виноват этот гад Гришаев – нарассказывал на ночь глядя всяких ужасов, вот и получилось... Что получилось, додумать Аля не успела, потому что в дверь деликатно постучали.

– Алевтина, мы можем войти? – вежливо поинтересовался Егор.

Интересно, «мы» – это кто: он с Гришаевым или еще и чета Ивановых до кучи?

– Входите, – Аля тяжело вздохнула, отошла подальше от окна.

Дверь с протяжным скрипом отворилась, пропуская в комнату Егора и притихшего фольклориста.

– Можно? – Гришаев расстроенно втянул голову в плечи, замер на пороге, не решаясь войти внутрь.

– Можно, – Аля обреченно махнула рукой, одернула свитер.

Только сейчас она заметила, что в неглиже разгуливает не только этнограф Дима, но и Егор, на котором не было ничего, кроме впопыхах надетых задом наперед шортов. Егор проследил за ее взглядом и виновато улыбнулся:

– Торопился.

– Вы так кричали, – ввернул Гришаев.

– Я ее видела, – Аля вперила немигающий взгляд в фольклориста. – Кажется, видела, – добавила не слишком уверенно.

– Кого? – спросил тот.