Читать книгу "Инициация Вики - Антон Соя"

А на экс-коронации после ее побега разгорелись жаркие дебаты, в результате которых все три оставшихся ордена – Арии, Розенкрейцеры и Перуны – получили право совместно оберегать Санкт-Петербург от вредной магии под руководством Верховного колдуна Авессалома. Баба Люба сохранила пост главы Совета старейшин. Она же за год должна была обуздать, воспитать и вправить мозги принцессе, «анфан терибль» Виктории. Уроборос обязали распуститься и ждать окончательного решения своей участи в течение года. Герман обратился к ордену с покаянной речью, приняв вину за все происшедшее на себя. Ну а что касается коронации, Авессалом, как Верховный колдун, обещал пересмотреть условия и сделать ее доступной для любой достойной кандидатуры из каждого ордена.

– В нашем городе последняя королева витчхантерского ордена была в позапрошлом веке. И это было гордостью для всех орденов. С тех пор королевы-ведьмы в Питере не было. Слишком суровы требования к крови и силе. Но на примере Виктории Адамсон мы видим, что иногда и они не работают. Пришло время упростить процедуру отбора. Пусть каждый орден предложит свои кандидатуры. Устроим конкурс через год, когда к нам вернется Уроборос. Пусть в честном состязании наши ведьмы докажут свое право на корону. И Вики Адамсон сможет принять в нем участие, если не побоится. Через год у наших орденов будет общая королева, которой мы все будем гордиться! Королева Астралийского Петербурга! – заявил старый некромант Авессалом, потрясая зажатой в костлявой руке короной с Голубым Карбункулом.

И никто ему не возразил. Даже баба Люба. Слишком уж все были деморализованы предательством Кармы, подлостью Авессалома и побегом Вики. Правда, семья Адамсон по какой-то причине не стала сообщать Вики о конкурсе на законно причитающуюся ей корону.

С тех пор прошло два месяца. Вики практически не общалась со своей бывшей свитой. «Привет – пока». Ваня купался в любви. Цой ушел в себя и в спорт. Вики же все свободное время посвящала общению с бабой Любой и вытягиванию родителей из болота депрессии. Колдовской мир вместе с позорной коронацией стал прошлым, о котором было больно думать и совершенно не хотелось вспоминать. От него остался только смутный и отчаянно желанный образ Анжело, приходивший к Вики во снах, о которых никому не расскажешь. Так она и жила, словно во сне, пока 22 декабря к ним не заявился Шкатов с дурными новостями. Хотя об этом вы и так уже все знаете.

История 8, исключительно мрачная и неприятная, в которой московский гость Антон Зверский пытается понять таинственного преступника, глядя в глаза его жертвам на фотографиях, а потом едет со Шкатовым на место очередного преступления. И если вы не готовы делать это вместе с ним, может быть, вам стоит пропустить эту историю, ведь дальше будет еще много всего интересного. Прочитайте только ее конец, чтобы понять сложные перипетии отношений витчхантеров из двух столиц

Город ждал Новый год и обстоятельно к нему готовился. Создавал настроение. Покрылся снегом, когда его изможденные чахлые жители уже и перестали ждать, надеяться и верить в настоящую снежную зиму. Где это видано, чтобы в начале декабря в лесу росли лисички и набухли почки на деревьях? Горожане коллективно молились в интернете, писали стихи про снег, и погода смилостивилась над ними. Приободренный своими белыми одеждами город призывно зажег разноцветные лампочки на городских елках, а все прочие деревья засверкали белым электричеством светодиодных трубок. Улицы тоже стильно осветились в темноте, увешанные горящими гирляндами, включенными в предпраздничное светопреставление. Петербуржцы, как ночные мотыльки, увидев яркие лампочки, среагировали на их свет, вылетели на центральные улицы и помчались за подарками для друзей и близких.

А вот у следователя Антона Зверского настроение было отнюдь не праздничным. Антон не любил город на Неве: слишком холодный, сырой и ветреный для его южной души. Он и Москву, в которой ему приходилось жить и работать, не сильно жаловал, но там уже деваться было некуда. Работа есть работа. Без нее следователь Зверский свою жизнь не представлял. Работа была непыльная, потому что витчхантерские ордены, которые он курировал на государственном уровне по всей стране, очень старались оставить его без дела. Им совсем не хотелось, чтобы из Москвы присылали Антона Зверского решать их проблемы и исправлять их ошибки. Его глубоко засекреченный, тайный тринадцатый отдел по борьбе с метафизической преступностью подчинялся напрямую министру внутренних дел, о чем министр, возможно, и не догадывался. Но кому надо, тот знает. А меньше знаешь, лучше спишь. Зверский знал слишком много, иногда и сам поражаясь объему информации, живущей в его лысой голове. Поэтому спал он очень плохо. Пара часов днем после сытного обеда, вот и весь сон. От такого неполезного режима дня здоровье полковника к официальным сорока годам изрядно подкосилось, к тому же его ужасно разнесло от «зверского» аппетита. Как любил говаривать сам полковник, он неминуемо приближался к идеальной форме – форме шара. Однако добрее от этого не становился и вполне оправдывал свою фамилию и прозвище. Силы Зверский был немереной, несмотря на тучность, по-прежнему резок и скор на коротких дистанциях, а испорченную свою фигуру оправдывал достаточно оригинально:

– Мозг, как известно, практически целиком состоит из жировой ткани. Так вот, я теперь сплошь мозг и мыслю всем телом.

А уж мыслить беспокойному полковнику Антону Зверскому было о чем. В отличие от Шкатова, его нисколько не волновали какие-то ряженые зомби или жертвы вампиров. С этим полицейский Шкатов и некромант Авессалом разберутся сами. Вполне возможно, что это орудует банда подражателей, обсмотревшаяся вампирских и зомби-сериалов. Уж больно все красиво и витиевато. Если это простые смертные балуются, то это точно не к нему. Ну а если неофиты, пусть Авессалом за своими хозяевами подчищает. Зверского сейчас беспокоили одни лишь только ритуальные убийства ведьм. Что они ритуальные, у него сомнений не было. Ведьмы и раньше периодически становились персонажами криминальной хроники, но чтобы их убивали с таким размахом и злобой, он давно не помнил. Чай, Петербург не Салем и век не девятнадцатый. Тут точно были замешаны посвященные, без колдовства не обошлось, в этом Антон был уверен. Другой вопрос – зачем? Искать, как всегда, того, кому это выгодно, – самое банальное, что можно было сделать, и в этом он моментально преуспел. Выгодно это было только ордену Уробороса. Ответ был настолько очевиден и прост, что никак не устраивал мыслящего всем телом следователя. Поэтому он очень обрадовался накануне вечером, когда Шкатов сообщил ему об отъезде Марии и Германа и о том, что их дочь остается здесь.

– В качестве заложника? – бесцеремонно спросил Зверь.

– В качестве нашего помощника. – Шкатов совершенно не понимал и не принимал циничного юмора московского начальника.

– Ну, помощники мне как раз не нужны, – ответил Зверь, – я бы и тебя, капитан, слил. Ну да ладно, будь. Должен же кто-то меня веселить.

Всю прошедшую ночь Зверский веселил себя сам. Он раз за разом прокручивал подробности убийств четырех питерских ведьм, пытаясь представить себе их убийцу, нарисовать его или ее портрет, почуять следы. На стене в кабинете, который ему предоставил Шкатов, висела огромная доска типа классной, только мягкая. К ней кнопками были пришпилены фотографии несчастных ведьм в жизни и того, что от них осталось после нападения убийцы. Живые ведьмы с укором смотрели на Зверя. Мертвым смотреть было нечем. А он в тысячный раз пытался высмотреть на фотографиях то, что мог упустить. Все они были молодые и красивые. Возраст от восемнадцати до двадцати пяти. Незамужние, одинокие. Никто, кроме членов их семей и орденов, никогда и подумать бы не мог, что общается с ведьмой. Убийца сделал все возможное, чтобы об этом узнали все.