Читать книгу "Драконьи когти - Денис Кащеев"

– Да уж, – хмуро кивнул Эдуард. Куда ни плюнь – все с «седлами», даже вчерашние рабы! Один он как идиот должен копошиться в трюме баржи, переклеивая этикетки на товарах!

– Что-то не так? – спросила Елена, заметив произошедшую в нем резкую перемену.

– Да нет, все нормально, – он встал. – Пойду, выпью с ребятами. На прощанье.

– Давай, а я тогда пока поболтаю с девчонками, – кивнула она, также поднимаясь со скамьи.

Эдуард двинулся в обход заставленного столами зала, там и тут перекидываясь парой слов с кем-то из студентов и сталкивая с ними кружки. Постоял в одной из компаний, горячо обсуждавшей поправки, которые Сенат планировал внести в гражданский кодекс, даже бросил несколько реплик, одну из которых – более чем уместно, потом переместился в кружок, беседующий о делах амурных, но там надолго не задержался, перейдя туда, где темой разговоров было пиво. Здесь ему наполнили опустевшую кружку и прочли лекцию об отличиях светлых сортов западных пригородов, которые положено пить из глиняных кружек, от более темных, которые варят в центре города и пьют из стеклянных бокалов. Между поклонниками тех и других тут же разгорелся жаркий спор, и Эдуард поспешил пойти дальше.

Полный круг по залу занял у него около часа и позволил худо-бедно восстановить душевное равновесие. Поняв, что вернулся к бочке, Эдуард поднял голову, оглядываясь: Елены нигде видно не было. Пропал куда-то и Виктор. Может, улизнул-таки по своим делам? Да нет, едва ли он ушел бы, не попрощавшись…

Эдуард подставил кружку под краник, но из того полилась лишь густая пена – пиво в бочке подошло к концу. Опрокинув ее себе в рот, юноша, поморщившись, поставил пустую кружку на скамью рядом с пятью или шестью такими же и отправился на поиски Елены.

Пяти минут ему хватило, чтобы убедиться, что в зале девушки нет. Оставались, впрочем, еще примыкающие коридоры, галерея с колоннадой и школьный двор с лавочками и уютными беседками. Решив, как говорится, разом окольцевать двух рабов, Эдуард вышел на галерею, с которой открывался вид на весь двор, и почти сразу же наткнулся на Виктора. Всадник стоял к нему спиной, полускрытый за колонной, но его стильный лазоревый плащ ни с чем невозможно было перепутать. Правой рукой (левая отсюда просто была не видна) Виктор обнимал какую-то девчушку-первокурсницу.

Не собираясь мешать другу, Эдуард постарался на цыпочках незамеченным проскользнуть мимо, но, поравнявшись с целующейся парочкой, не удержался и скосил глаза в сторону.

Лучше бы он этого не делал! Потому что первокурсницей, жадно припавшей губами к губам Виктора, была Елена.

Глаза девушки были закрыты, и Эдуарда она не видела.

Не проронив ни звука, он прошел дальше по галерее и, только спустившись во двор с другой ее стороны, выдохнул из легких набранный на вдохе воздух. В груди сразу стало пусто и больно, словно с ним ушло еще что-то, очень нужное и важное, но более недоступное. Новый вдох лишь подтвердил это, наполнив легкие обжигающим ядом.

Эдуарда замутило, и он без сил сел на траву. Здесь его через пару часов и обнаружил сторож, делавший обход территории перед тем, как запереть ворота. Как он той ночью добрался до дома, Эдуард не помнил.

12

Александра. Давно

Западное крыло Храма, доступ в которое посторонним был строжайше запрещен, выглядело пусто и неуютно. Старательная Ливия удалила полудюймовый слой пыли, накопившийся здесь за десятилетия забвения, до блеска натерла мозаичные полы, как смогла, отмыла витражи в узких стрельчатых окошках и ежедневно меняла в вазах свежие цветы, для каждого дня недели – свой особый сорт, но, несмотря на все ее усилия, Александра, проходя по утрам из своих покоев в святилище, всякий раз ежилась, словно от холода, и машинально старалась прикрыть руками упругий живот, выпирающий под туникой.

Когда Эдуард сказал, что придумает, как выбраться из отчаянного положения, в которое они попали, она не то чтобы не поверила – иного выхода, кроме как поверить, у нее не было, – но и помыслить не могла, что решение окажется таким. Ее отпустили с Дракона! Небезусловно, конечно, и не навсегда, но рожать и растить своего ребенка она будет в безопасности – на планете, в Республике.

О том, как ему удалось этого добиться, в деталях Эдуард не распространялся, но Александра прекрасно понимала, что заставить упрямые «главы» ни с того ни с сего пойти на уступку безвестным новобранцам было нелегко. Да что там нелегко – практически невозможно! Но упорство юного рыцаря и уходящий в глубину веков авторитет «драконьего когтя», однажды уже спасшего ему жизнь, теперь спасли жизнь его еще не родившемуся сыну. Почему-то Александра была уверена, что речь идет именно о сыне. Лекарь, наблюдавший ее на Константине, о поле будущего ребенка не мог сказать ничего определенного, но она точно знала: родится мальчик. Сильный и смелый, как Эдуард.

Родится, чтобы влиться в драконью кровь. По достижении шестнадцати лет (а год в Республике был почти что равен стандартному королевскому) ему суждено вернуться к Константину. Вероятно, и ей вместе с ним. А пока же Александре предстояло служить Владыке на планете, поселившись в долгие годы пустовавшем Храме и неся обязанности представителя Владыки в Республике. Констанции.

В былые времена священный огонь непрерывно горел на алтаре Храма на протяжении ста лет. Александра не знала, почему Храм опустел, не знал этого и Эдуард, но ей было известно, когда это произошло. Последний раз Констанция, ее предшественница, вошла в святилище почти пятьдесят пять лет назад. Вошла, погасила огонь и заперла главные ворота на тяжелый железный засов. За годы бездействия тот сильно проржавел, они с Эдуардом полчаса бились, пытаясь его открыть.

Эдуард… Неделю назад он вернулся на борт Константина. Это тоже было условием: видеться друг с другом они теперь смогут лишь раз в год, во время явления Владыки в Республике. Впрочем, об этом Александра старалась не думать. Поживем – увидим. Сейчас для нее главное – сын.

Отворив обитую серебряными пластинами дверцу, Александра вступила в комнату, отделяющую западное крыло от святилища. Здесь ее уже ожидала Ливия – улыбчивая девочка лет двенадцати с длинными, слегка вьющимися светлыми волосами. На ней была белая туника без каких-либо украшений, даже без вышивки по подолу. На самой Александре тоже была одноцветная туника, только блестяще-золотая.

Верхняя одежда – плащ или стола – Констанции были не положены, чтобы подчеркнуть, что в Храме она – у себя дома. Покидать же пределы Храма, кроме как для ежегодного визита к Владыке, ей было запрещено.

Ливия была выбрана Александрой из трех десятков претенденток – как оказалось, состоять при Храме в Республике считалось почетным. Интересно, откуда почтенные граждане об этом прознали, если более полувека Храм пустовал? А может быть, все дело лишь в том, что жрица по достижении условленного возраста не подлежала Жребию, ибо и так уже служила Владыке? Но как бы оно там ни было, представители знатнейших семейств дружно привели к Констанции своих дочерей. Ливия пришла сама – как позже узнала Александра, она была сиротой. Ликтор Публий, сам явившийся в сопровождении некрасивой девочки с капризным лицом и писклявым голоском, представленной им в качестве племянницы, попытался, было, ее выгнать, но Александра заметила и не позволила. А после и вовсе остановила на сироте свой выбор, заполучив не просто старательную служанку, но преданного друга. И при этом немало досадив злобному кривоногому коротышке Публию.