Читать книгу "Примкнуть штыки! - Сергей Михеенков"

Второй взвод плотной цепью охватил Дерново с юго-востока и таким образом отрезал немцам путь к отходу в сторону леса.

А в центре села вовсю шла драка.

Курсант Денисенко, вопя что-то бессвязное, перемахнул через штакетник крайнего двора и погнался за немцем, который сперва выскочил из калитки навстречу, но, вдруг обнаружив, что у него в рожке автомата кончились патроны, а по улице густой толпой бегут и бегут рослые иваны в хорошо подогнанных шинелях с необычно яркими петлицами и винтовками наперевес, повернулся – куда бы спрятаться? где бы переждать? – и ногой выбил дверь в сенцы. Он мгновенно понял, что теперь спастись от гибели можно только в доме, в стенах жилья. Но его заметили. От рычащей и грохочущей сапогами толпы отделился один иван и начал его преследовать. Черт возьми, как легко и красиво он срезал бы его короткой очередью, если бы в рожке было хотя бы пять-шесть патронов! Запасная обойма торчала в раструбе сапога. Перед боем он всегда засовывал туда пару рожков, и их вполне хватало, чтобы разогнать иванов по лесу, а кое-кого и захватить в плен. Многие из них легко поднимали руки, стоило только их взводу выскочить на своих быстрых мотоциклах на каком-нибудь перекрестье дорог и сделать несколько очередей прямо по колонне. Русские отвечали редко. Они словно ждали того случая, чтобы бросить своё примитивное оружие и вылезть из своих глубоких окопов. Но сейчас нужно было отщёлкнуть и выбросить пустой рожок, нагнуться за новым и вставить его в гнездо, потом передёрнуть затвор, дослать патрон в патронник, и сделать это аккуратно, плавно, чтобы патрон не перекосило и не заклинило. Для этого требуется всего лишь несколько мгновений. А иван – вон он, совсем близко, и он, похоже, не даст ему этих пяти-восьми секунд. У него длинная самозарядная винтовка, в магазине которой, быть может, тоже кончились патроны, но этот жуткий штык, похожий на тесак… Чёрт возьми, да ведь это настоящее средневековое копьё! И автоматчик, понимая, что не успеет ни перезарядить своё оружие, ни укрыться за дверью, резко повернулся лицом к опасности и попытался отбить штык атакующего русского. Он мгновенно всё рассчитал: отбить в сторону штык и затем ударить ивана рукояткой своего надёжного автомата в висок. Точно так же, как на границе возле Буга он прикончил в рукопашной выскочившего прямо на него пограничника. Тот тоже бежал за ним, изготовившись для удара штыком.

Вальтер Клюг был родом из Восточной Пруссии, из небольшой деревни, в которой жила вся его родня, где жили поколение за поколением все его предки и по отцовской, и по материнской линии. Деревня была основана одним из предков Клюга, древним пруссом, отважным воином. Стояла она недалеко от города Летцена на берегу небольшого озера. Озёр вокруг Летцена много. Такие же древние и прекрасные, как и весь край, который так и называли – Мазурские озёра. Многие озёра в его краю соединялись каналами, образуя обширную систему, так что на лодке можно свободно путешествовать от одной деревни к другой, и даже от города к городу. Таких прекрасных мест он не встречал нигде. Когда он прибыл на сборный пункт и, получив форму рядового гренадерского пехотного полка, начал знакомиться с товарищами, ему так и сказали: «Так значит, ты, парень, родом с Мазурских озёр?» За эти годы много земель он прошёл с оружием в руках, но края красивее, чем его родина, его Мазурские озёра, не видал. Воевать Вальтер Клюг начал ещё в Северной Франции. Их полк вошёл в 16-й танковый корпус генерала Гёпнера. В корпусе было много танков и много пехоты, и поэтому он представлял собой скорее не танковый, а панцер-гренадерский корпус. Впрочем, все танковые подразделения вермахта были наполовину пехотными. Полтора года назад, в мае 1940 года, корпус стремительно атаковал позиции 1-й французской армии и при этом отличился. Тогда они действительно хорошенько отделали этих лягушатников и опрокинули пытавшихся контратаковать англичан. Англичане оказались более стойкими и на отдельных участках дрались действительно как львы. Но кто может остановить натиск германской армады? Танки и гренадерские цепи их корпуса шли вперёд по трупам неприятеля и ломали любое сопротивление. Когда противник сопротивлялся, резко возрастало количество убитых и раненых. С обеих сторон. Когда же отходил или складывал оружие без боя, иногда дело обходилось без стрельбы. В некоторых городах и селениях молоденькие француженки встречали их как освободителей. Жаль, что недолго им там пришлось стоять… Перед вторжением в Россию корпус был пополнен новыми полками и танками, мощными Т-IV, которые таранили любые заграждения. Их семидесятипятимиллиметровые пушки пробивали броню танков противника, как фанеру. Правда, и иваны вскоре применили свои лучшие танки и однажды в открытом бою сожгли две роты их Т-IVи лёгких танков. Вместо чешских карабинов им выдали новенькие пистолеты-пулемёты МР-40 и пулемёты МГ-34. Огневая мощь рот сразу возросла. Их генералу сопутствовала удача. Его любил фюрер. Вот почему у них всегда было самое лучшее оружие и превосходное тыловое обеспечение. Вскоре, уже на марше в глубь России, корпус был развёрнут в 4-ю танковую группу. И танки генерала Гёпнера при постоянной поддержке пехоты, среди отважных и бывалых солдат которой был и он, рядовой Вальтер Клюг, и его верные товарищи, двинулись к Северной столице русских – Ленинграду. А в сентябре, когда Ленинград был окружён и взятие его в Берлине сочли делом нескольких дней, их 4-ю танковую группу срочно с севера перебросили сюда, в самое пекло, в середину Восточного фронта, на московское направление. В ходе операции «Тайфун» она подчинялась 4-й полевой армии генерала фон Клюге. Теперь уже здесь решалось многое, если не всё. Фюрер снова доверял им главное направление. Стремительную атаку, которая решит наконец судьбу операции и всего восточного похода против большевиков, должны были провести они, доблестные солдаты удачливого генерала.

Второго октября их моторизованный полк без особого сопротивления со стороны противника прорвал оборону на реке Десне в районе Рославля и начал продвигаться вперёд вдоль Варшавского шоссе. Для русских это шоссе было действительно Варшавским. Но они, солдаты и офицеры вермахта, склонны были именовать это шоссе Московским. Потому что оно было кратчайшей дорогой до Москвы. Полк, который первым ворвётся в столицу иванов, так обещал им их генерал, весь, до последнего писаря и кашевара, будет награждён Железными крестами первого класса, а офицеры – поместьями в лучших землях завоёванной страны варваров. «Земли здесь действительно много, и её хватило бы не только для офицеров, но и для солдат, – размышлял Вальтер Клюг, с восхищением оглядывая окрестность. – Но, чёрт возьми, где фюрер возьмёт столько Железных крестов? Ведь это большая и редкая награда не только для солдата, но и для офицера!» Правда, стоило ему об этом сказать вслух, как кто-то из ротных ворчунов из числа старослужащих заметил, что речь, видимо, вовсе и не о тех крестах… О, он знал, на что тот намекает. Обширные кладбища солдат, павших в боях за великую Германию, производили впечатление. В том числе и скромностью берёзовых крестов с лаконичными табличками. Но наступление всё же шло успешно, и потери были незначительными. За трое суток марша, прерываемого мелкими стычками авангарда, они продвинулись к Москве более чем на сто километров. Когда они сидели в окопах под Рославлем и ждали приказа наступать, офицеры им говорили, что именно в этих местах иваны укрепились особенно хорошо и будут встречать их огнём и штыком. Но пока всё шло успешно. Так что Железные кресты всё больше и больше становились реальностью. И это начинали чувствовать даже ворчуны, которые всегда были чем-то недовольны: то недостаточным количеством мяса в макаронах, то неверной заводской пристрелкой карабинов и автоматов, то здешним климатом и свирепыми комарами, которые действительно прокусывали до костей даже через сукно шинелей, то несвоевременными приказами командиров, которые, как казалось, мало заботились о нуждах простого солдата. Правду сказать, во многом старики были всё же правы. Но об этом всё же лучше было помалкивать…