Читать книгу "Митрополит Филипп и Иван Грозный - Дмитрий Володихин"

Но у царя оставался повод для беспокойства. Все ли письма были перехвачены? Все ли русские адресаты возжелали проявить лояльность к своему государю? Ведь отношения между ним и служилой аристократией оставляли желать лучшего! Несколько княжеских и боярских родов «обязаны» были Ивану Васильевичу казнью своих представителей (Шуйские, Пронские, Горенские, Кубенские, Трубецкие, Воронцовы, возможно, Хилковы и Палецкие). Да и те же четыре военачальника, которым были направлены послания поляков, – не возникло ли у них желания, явно «сдав» переписку, в тайне подготовить переворот?

В августе 1567 года царь тайно встречался с представителем английской короны Энтони Дженкинсоном. Иван Васильевич интересовался щекотливым вопросом: может ли он в случае «беды», т. е. заговора или мятежа, рассчитывать на политическое убежище в Англии?

Той же осенью 1567 года польско-литовская армия во главе с королем сосредоточилась в южной Белоруссии для нанесения контрудара наступающим русским полкам, но бездействовала. Откуда у поляков появились сведения о готовящемся наступлении в Ливонию? Не было ли у них надежды использовать замешательство в нашем лагере, возникшее в результате чаемого переворота, и разбить русскую ударную группировку? Или отбить Полоцк, в котором как раз сидел первым воеводой Иван Петрович Федоров? Поневоле Иван IV должен был обеспокоиться и судьбой наступательной операции, и своей собственной.

И тут он получает известия, вроде бы свидетельствующие о большой аристократической интриге. Записки иностранцев сообщают: князь Владимир Андреевич Старицкий предоставил царю список из 30 знатных людей, склонявшихся к заговору, и, возможно, другие бумаги, способные их скомпрометировать как изменников. В тот момент войска собрались в районе Ршанского яма и должны были отправиться под Ригу. Но в середине ноября царь отменяет поход и распускает ударную армию. Он знает о сосредоточении вражеских войск намного южнее – при желании поляки могли ударить в тыл наступающей армии Ивана IV и даже отрезать ее от Москвы. Он видит перед собой список людей, если и не вступивших в заговор, то находящихся на полпути к этому. Он знает о выжидательной тактике противника, так и не предпринявшего никаких наступательных действий. Он отменяет поход и узнает, что армия Сигизмунда II Августа тоже отходит. Это подтверждает худшие опасения государя: поляки отказались от военного столкновения, как только выгодная ситуация «рассосалась». Поведение поляков ясно показало – некое лицо или лица в среде военного руководства дали им повод для подобного рода действий и снабдили сведениями о планах русского командования. Заговор это был или просто среди наших появился иуда, сказать невозможно. Но только никто никогда не собирал армий ради бездействия…

История «заговора» досконально изучена несколькими поколениями историков. Подняты все возможные источники, проанализирована каждая строка. Тем не менее приходится сделать вывод: мы не знаем, существовал ли заговор в действительности. Некоторые свидетельства прямым текстом говорят о его наличии, другие столь же прямо его отрицают. Поляки явно предпринимали усилия, чтобы найти сторонников в русском лагере или хотя бы нанести России ущерб, бросив тень подозрения на крупных военачальников. Насколько первое их намерение увенчалось успехом, судить трудно. Что же касается второго, то тут они в конечном итоге преуспели… Одно можно сказать совершенно точно: у Ивана IV появились сильнейшие основания подозревать собственную служилую знать в измене. Он получил какие-то компрометирующие бумаги во время большого похода, и странные маневры неприятельской армии навели его на мысли о худшем.

Зная эмоциональный характер Ивана IV, следовало ожидать настоящей бури. Так и произошло. Расследование обстоятельств дел поставило в центр его боярина Федорова-Челяднина. На него уже обрушивалась опала в 40-х годах, но затем высокое положение Ивана Петровича было восстановлено. Вероятно, он надеялся, что ничего худшего с ним уже не произойдет…

Он был вызван в Москву с воеводства и принужден выплатить громадный штраф. Разоренного боярина сослали в Коломну. Однако затем его арестовали и вернули в столицу. В итоге жизнь Федорова-Челяднина закончилась трагически. Однажды боярина отвели к Ивану IV в палаты. Там, по велению государя, Иван Петрович должен был облачиться в царские одежды и сесть в тронное кресло. Царь, глумясь, встал перед ним на колени и спросил, доволен ли он, заняв государево место, получив всё, о чем мечтал? А затем воскликнул: «Наслаждайся владычеством, которого жаждал!» Затем Иван IV собственноручно зарезал боярина, а тело его велел протащить с позором по Москве и бросить в навозную яму. С его семьей также расправились. Жену Федорова-Челяднина то ли убили, то ли насильно постригли в монахини.

Но вот какая деталь: Иван Грозный прервал поход и вернулся в Москву в конце 1567 года – ноябрь шел к исходу. Тогда и началось следствие о заговоре знати. Однако Федоров-Челяднин расстался с жизнью лишь осенью 1568 года. Иными словами, примерно через год. Митрополит Филипп к тому времени уже оказался на церковном «суде», а затем лишился сана. Таким образом, его конфликт с царем из-за опричнины начался не с казни боярина. Нет, не с казни.

А с «расследования».

Оно длилось на протяжении многих месяцев и сопровождалось сценами, от которых кровь стынет в жилах. Московским государям и раньше приходилось проявлять крайнюю суровость. При Василии II Темном знать подвергалась казням, при Иване III Великом пылали костры, на которых жгли еретиков. Однако массовые репрессии 1568 года сравнить просто не с чем. Прежде ничего подобного не случалось.

Что такое казнь одного вельможи? Либо заслуженное наказание, павшее на голову изменника, либо «судебная ошибка» царя. Горькая, жуткая, но… понятная, если вспомнить все обстоятельства осени 1567 года.

К тому же право московского государя казнить любого из подданных не имело законодательных ограничений. Снимая голову с аристократа, царь не нарушал никаких законов.

А вот ужасы «расследования» не лезут ни в какие ворота.

Пусть говорят бесстрастные строки источников. Они скажут больше, чем самые громкие вопли и самый горький плач.

Итак, вот отрывки из синодика, куда включены имена казненных в опале при Иване IV. Цитируются списки людей, принявших смерть по делу о «земском заговоре», или, иначе, «делу Федорова»:

«Ивановы люди Петрова Федорова: Смироной Кирьянов, дьяк Семен Антонов, татарин Янтуган Бахмет, Иван Лукин, Богдан Трофимов, Михаил Цыбневский, Труха Ефремов, Ортем седельник – в коломенских селах Григорий Ловчиков{ Видный опричник, высокопоставленный вельможа Ивана Грозного.} отделал (прикончил. – Д.В.).

Отделано Ивановых людей 20 человек.

В Губине Углу Малюта Скуратов с товарыщи отделал 30 и 9 человек.

Михаил Мазилов, Левонтий Григорьевых, Брех Кафтырев, Никита Левашев.

В Матвеищеве отделано 84 человека, да у трех человека по руке отсечено.

Григорий Кафтырев, Алексей Левашев, Севрин Баскаков, Федор Казаринов, инок Никита Казаринов, Андрей Баскаков муромец, Смирной Тетерин, Василий Тетерин, Иван Селиванов, Григорий, Иев, Василий, Михаил Тетерины, да детей их 5 человек, Осиф Тетерин, князь Данила Сицкой, Андрей Батанов, Иван Поярков-Квашнин, Никита и Семен Сабуровы, Семен Бочин.