Читать книгу "Просветленные не берут кредитов - Олег Гор"

Стоп, это лишнее!

Вскоре я понял, что готов бежать куда угодно, лишь бы добыть бритву.

— Отлично, — сказал брат Пон. — Теперь отстранись и рассмотри это желание. Точнее, изучи свое сознание, разум, заполненный желанием до краев, точно кувшин — молоком.

Подобные вещи он научил меня делать еще год назад, так что я вскоре смотрел на собственные эмоции со стороны, воспринимая их как некий посторонний по отношению ко мне объект.

— Очень хорошо, — вмешался монах в тот момент, когда я испытал легкое удивление по поводу самого себя. — Теперь пусть это желание ослабеет и исчезнет целиком. Наблюдай, осознавай, пока оно не растворится под лучами твоего внимания, только не пытайся его развеять, никакого насилия.

Это оказалось несколько сложнее, прошло не меньше часа, прежде чем я справился, и на бритой макушке моей от напряжения выступил пот. И тут же брат Пон, все это время просидевший неподвижно и безмолвно, как изваяние, начал выдавать новые инструкции:

— Теперь разглядывай ум, свободный от желания. На что он похож? Чем отличен? Что осталось тем же? Что общего в той и другой ситуации?

В первый момент я испытал некоторое замешательство — на что смотреть, если желания нет, на пустое место, что осталось после его исчезновения? Но затем на меня снизошло понимание, хотя выразить его в словах я вряд ли сумел бы — я стал чем-то вроде сознания, наблюдающего самое себя в зеркале, обращенного внутрь себя самого, на свой источник.

В какой-то момент я поплыл в сторону, меня потянуло вниз, тело оцепенело.

— Стоп, хватит! — голос брата Пона возвратил меня к реальности. — Верни желание! Разожги его, чтобы пылало!

Еще час, и я вновь изнывал от жажды отскрести подбородок до каменной гладкости. Обратное превращение на этот раз потребовало куда меньше времени, но к завершению этой операции я ощутил себя выжатым как лимон.

— То, что мы делали сейчас с тобой, называется «установлением в памяти», — сообщил мне брат Пон. — Давай, задавай вопросы, а то потом можешь и забыть, что хотел.

Я несколько мгновений помедлил, собираясь с мыслями, и лишь затем произнес:

— Ведь на самом деле нет разницы, испытываю я желание или нет? Одно и то же?

Сформулировал вопрос не лучшим образом, но в этот момент я бы с большим трудом выразил в словах и нечто простое, не то что процессы, происходившие у меня в сознании во время исполнения «установления в памяти», а также мысли и чувства по их поводу.

— О, ты начинаешь понимать, — брат Пон одобрительно кивнул. — Попробуешь сам. Возьмешь какое угодно желание и поиграешь с ним, раздувая до вселенских размеров и превращая в ничто, в пустоту, и увидишь, что пустота имела место даже тогда, когда ты был вроде бы переполнен некоей энергией действия…

— Иллюзорной, — сказал я.

— Да, конечно, — монах кивнул снова. — Если вопросов нет, то работай дальше.

Тренировался я до самого вечера, до того момента, когда мне вновь было позволено открыть рот. В этот момент вместе с нами под навесом сидел брат Лоонг, чье лицо в свете жаровни с углями казалось маской из сосновой коры.

— Можно узнать, сколько лет он в монахах? — спросил я, с любопытством глядя на отшельника.

Брат Пон перевел мой вопрос, и старший из служителей Будды ответил с коротким смешком.

— Он не помнит, — сказал мой наставник. — Такие вещи не интересуют его больше. Когда-то давно, в молодости, он был партизаном, сражался с англичанами за свободу родной Бирмы, убивал людей и даже едва не застрелил долговязого полицейского, что потом стал большим писателем.

Если речь шла о Джордже Оруэлле, то выходило, что брату Лоонгу не менее девяноста, но ведь такого не может быть!

Но об авторе «1984» я тут же забыл, утонув в смятении и тревоге.

— Вы сказали «Бирма»?! — воскликнул я. — Я не ослышался?

— Ну да. Мы сейчас находимся на земле Бирмы, или Мьянмы, называй как хочешь.

— Это что, мы пересекли границу? Но как же… — залепетал я, испытывая самый настоящий приступ паники — вот сейчас из зарослей явятся грозные местные полицейские и усадят меня в кутузку.

Сам понимал, что это глупо, но поделать ничего не мог.

— Что тебе до той границы? — спросил брат Пон. — Здесь, в горах, ее не существует. Условная линия, проведенная на картах… Или ты видел колючую проволоку и вышки?

— Нет, но… — я сам не мог понять причин вспышки, но в этот момент я просто кипел. — Вы могли хотя бы предупредить! Я же не думал! И вообще, это же!..

— Пожалуй, хватит тебе разговаривать, — сказал монах.

Горло у меня перехватило, я оказался не в состоянии произнести ни единого звука. То ли брат Пон и вправду что-то сделал со мной, то ли мышцы и связки отказали от наплыва эмоций.

Из окруженной неровными блоками камня круглой дыры в земле тянуло холодом. Рядом стояло ведро с привязанной к нему веревкой, ее кольца лежали на земле, точно усталая змея.

Заглянув внутрь, я обнаружил лишь тьму, вода находилась далеко внизу.

— Ну что, можешь приступать, — сказал брат Пон, как ни в чем не бывало усаживаясь наземь. — Настало время отработать наше здесь пребывание, кров и стол, да еще и лечение твоей ноги.

Вчерашняя вспышка страха и злости прошла бесследно, но все равно осталось смутное недовольство, ощущение того, что меня обманули, и оно кололо внутри, не давало расслабиться.

Да еще и монахи решили, что раз послушник выздоровел, то можно ему и поработать. Натаскать воды, наполнить здоровенный бак, что прятался в тени огромного дуриана за хижиной брата Лоонга.

Я взялся за веревку и бросил ведро в колодец, из недр донеслось звучное «плюх».

— В том, что тебя накрыло вчера, нет ничего удивительного, — проговорил брат Пон, наблюдая, как я с пыхтением тяну наполнившуюся емкость обратно. — Рабочий момент. Когда выполняешь «установление в памяти», такое бывает: эмоции и желания бесчинствуют, как буря, словно пытаются доказать, что они вне твоего контроля.

Из ведра, что прилагалось к колодцу, я перелил воду в другое и сделал второй «заброс».

— Это пройдет, унесется прочь, будто вон то белое облако, — продолжил монах. — Сгинет и все остальное, в том числе твое желание поскорее закончить с этой неприятной и тяжелой работой.

Я вздрогнул, поскольку он едва не слово в слово повторил мои мысли!

Я отнес два полных ведра к баку, а когда вернулся к колодцу, то брат Пон снова подал голос:

— Имей в виду, что это желание, а точнее влечение, тришна, занимает определенное место в цепи взаимозависимого происхождения… От нее происходит схватывание, привязанность, и не важно, что она негативно окрашена, в любом случае она приковывает тебя к этому существованию, которое, как легко увидеть, омрачено страданием всякого рода…