Читать книгу "Большая книга ужасов – 61 (сборник) - Евгений Некрасов"

– Нет, ему только приятно будет. Он сам сказал: «Я уже не могу, так пускай твои племянники катаются».

Кажется, о нашем приезде знало полгорода.

Поехали с Жекой на рынок, и тут исторический велик показал характер. Как только я с музейного крыльца вскочил в седло, витые пружины разразились визгом задавленного насмерть щенка. Любую выбоину в асфальте они отмечали пронзительным скрипом. На ровной дороге скрип утихал до стонов, звучавших каждый раз, как я чуть переносил вес, нажимая на педали. А когда асфальт сменился булыжной мостовой, опять включились щенки. Проехав метров десять, мы передавили целую стаю. На нас глазела вся улица. Пришлось слезть и катить музыкальный велосипед руками.

Половину рынка словно перенесли в Забайкалье с московской окраины: пестрые палатки; виноград, апельсины, бананы и киви с заморскими наклейками. Зато вторую половину можно было бы включить в тети-Светин музей и водить по ней экскурсии. Дощатые прилавки под навесами строили еще, наверное, на закрытом в прошлом веке Обозном заводе. Чугунные весы-качели, судя по виду, давно отпраздновали столетний юбилей в компании с ржавыми гирьками. Торговки с обветренными крестьянскими лицами ставили на одну чашку весов гирьки, на другой воздвигали шаткую гору из овощей. Чашки уравновешивались, и тогда торговка щедрым жестом добавляла покупателю лишнюю картофелину или морковку.

Пока я покупал продукты по тети-Светиному списку, Жека отирался рядом с пожилыми торговками, выкладывая им историю своей безвинной ссылки. Дитя жалели и одаривали кто яблочком, кто огурцом, кто маленькой головкой бурятского сыра. Пресечь вымогательство я не смог. Жека отбегал и, пока я с неповоротливым велосипедом добирался до него, успевал обработать еще одну торговку.

Однажды мне удалось достать его пинком, потому что руки были заняты, и на меня закричали со всех сторон. Я уходил как оплеванный. Жека семенил рядом, искательно заглядывая мне в глаза. Он чувствовал, что переборщил. Пакет со съестными доказательствами человеческой доброты оттягивал ему руку и черкал по земле.

– Тебе не стыдно? – спросил я.

– А че? Я не просил, они сами сували.

– Город маленький, – напомнил я, – о нас уже все знают. Завтра станут говорить, что у директора музея племянники ходят попрошайничать.

– Я не просил, – упрямо повторил Жека.

– Просить можно по-разному.

Жека выбросил пакет в урну. Подарки для него ничего не значили, он добивался жалости.

– Достань, – приказал я.

– Вот уж фиг! Там наплевано.

Иногда мне хочется так отделать своего ласкового братца, чтобы память осталась на всю жизнь. Но возьмешь его за плечики, увидишь торчащие ключицы и голубую жилку на шее, и вся злость пропадает. Он правда еще маленький.

Я достал из урны пакет и, смахнув прилипшие окурки, повесил на руль велосипеда.

– Знаешь про пастушонка, который кричал: «Волки!»?

– Ага, всех наколол, – с гордостью за пастушонка ответил Жека.

– А потом, когда волки вправду напали, никто не прибежал к нему на помощь.

Жека насторожился:

– Ну и что?

– А то! Вот заболеешь или потеряешься и будешь ныть. А люди привыкнут, что ты обманщик, и никто тебя не пожалеет.

– Людей много, а я один. Кто-нибудь пожалеет, – резонно возразил Жека.

Я не знал, что сказать, и отвесил ему подзатыльник.

На крыльце музея ждала Зойка с двумя великами, для себя и для Жеки.

– Погнали, – сказала она, – со Светланой Владимировной я за вас договорилась. Продукты бери с собой. Сегодня заночуете у дядь Тимоши, а там – как лечение пойдет. Некоторые у него по неделе живут.

И Зойка с решительным видом взялась за руль велосипеда.

– Ты куда? – удивился я. – Нам же вещи надо взять.

– Поехали! – заторопилась Зойка. – Какие тебе вещи! Если вечером будет холодно, дадим вам по ватнику.

– И чистые носки дадите? – не слушая Зойку, я прислонил велосипед к стене и пошел собираться.

Музей уже открыли для посетителей. Я вошел под звон дверного колокольчика и попал в супермаркет начала двадцатого века. Подпускать народ к товарам тогда опасались – все добро выставляли на полках за прилавками. Зато чего там только не было! И керосиновые лампы, и связки баранок, и дамские сапожки на пуговках. Похоже, если не было чего-то, значит, это просто не изобрели к тому времени. Автомобиль вот изобрели, и пожалуйста: «Рено», «Даймлер», «Бенц», еще не ставший «Мерседесом». Хит сезона – «Пузырев-А 28–40» с шестилитровым движком (слышал о такой марке? Вот и я нет). Весь автосалон занимал витринку чуть больше развернутой газеты, но фотки на рекламках были четкие; технические данные, сроки доставки – все как в интернет-магазинах. «Пузырева» обещали подогнать через неделю – мы в Москве дольше ждали машину.

За прилавком с билетами и сувенирами молодая женщина вязала крохотный розовый ботиночек. Наверное, Таня-экскурсовод – тетя Света о ней говорила.

– Твоей сестричке, Алешка, – улыбнулась она, не отрывая взгляда от часто мелькающих спиц.

– Угу. Спасибки, – кивнул я на ходу.

Кажется, мы со всем Ордынском дружим семьями, только меня об этом не предупредили…

Торопясь, я почти бегом пролетел купеческую половину и сбавил обороты у колдовского зала. Оттуда слышались голоса. Тетя Света разговаривала со стареньким бурятом, и я не стал их отвлекать. Проходя мимо, глянул на витрину с ножом…

А НОЖА-ТО И НЕ БЫЛО!

Глава XV. Чудеса только начинаются

Исчезла и пояснительная табличка. Горшки зельеварного аппарата сдвинулись на прежнее место, закрывая пустоту. О ноже напоминала только крохотная дырочка от выдернутого гвоздика.

Тетя Света как будто не заметила пропажи. Стояла в двух шагах от витрины и расспрашивала бурята: «А скажите, Жигжитжаб Доржиевич…», «Жигжитжаб Доржиевич, а если…». Может, она сама убрала нож?

Самое странное, что я ничему не удивился и сразу перестал думать о ноже. Собрал пожитки для себя и для брата, на ходу попрощался с тетей и поехал к ведьмаку.

Как только мы сели на велики, Зойка начала болтать. В каждом доме, который попадался нам на глаза, жил ее знакомый или знакомый знакомых, и обо всех ей было что сказать. Эти истории, то совсем простые, то долгие и путаные, как сериалы про любовь, она вываливала без разбора и без перерыва. Если становилось скучно, можно было отключиться и глазеть по сторонам, Зойка не обижалась.

– Написали Василию в армию, что Алена выходит замуж, он и говорит командиру: «Товарищ командир, отпустите меня в Ордынск на один день, на один час, а не то я сам убегу», – на одном дыхании молола она. – Командиру это не понравилось, он и посадил его под арест, а Василий убежал и приходит к Алене на свадьбу…