Читать книгу "Дневники приемной матери ребенка из детского дома - Майя Ракита"

— Скажи, Богдан тебя обижал?

— Нет.

— А Мирослав тебя обзывал, бил, насмехался над тобой?

— Нет.

— Тогда почему ты решила, что можешь себя вести, как дрянь? Мы, возможно, единственные в мире люди, которые любят тебя, которые приняли тебя в свой мир и от твоего поведения сейчас многое зависит. Ты это понимаешь?

— Да.

— Тогда хватит врать себе и мне. Хватит вести себя по-скотски. Мне нужна твоя честность, мне нужна ты! Ты, моя дочь, единственная дочь и я тебя очень люблю!

Через минуту молчания она вымолвила:

— Если я буду признаваться, то мне придется углубиться очень далеко.

— Да, родная, углубляйся, потому что это единственно правильный путь, путь признания, путь свободы от детского дома! От его законов и привычек!

На следующий день история получила продолжение. Я отправила детей за молоком и решила вздремнуть в тишине. Разбудил меня рев Мирослава, доносившийся издалека. Я прислушалась. Это определенно был Мирослав. Я вышла со двора и пошла по улице, предположительно навстречу неугомонной троице. Вдали я увидела, что моя дочь идет рядом с Мирославчиком и что-то ему говорит. Мирослав рыдает на всю улицу. Богдан идет на расстоянии нескольких метров от этой двоицы. Подойдя поближе, я увидела, что Мирослав закрыл ладошкой глаз, а самым обиженным мне показался Богдан. Его я и спросила:

— Что произошло?

— Она сказала Мирославу: «Ударь Богдана». И он меня очень сильно ударил. А когда я в ответ его оттолкнул, он заплакал.

Моя дочка крикнула:

— Я этого не говорила!

Мирослав рыдал безостановочно.

— Богдан, отдай ей молоко. Дочка, иди с молоком домой, я с тобой позже поговорю, а сейчас я займусь Мирославом, — распорядилась я.

Все сделали в точности, как я сказала.

Как только моя дочь отдалилась от нас, Мирослав рыдать перестал. Но ладошку от глаза не оторвал.

— Мирослав теперь слушается только ее, — обиженно начал Богдан. Мирослав, так нельзя, я же твой родной брат, мы должны защищать друг друга, а не нападать!

Мирослав по-прежнему молчал, сопел, но глаз не открывал.

— У меня болит глаз, — сказал Мирослав.

— Я знаю, что делать, пойдем домой и промоем твой глазик холодной водой из колодца. Холодная вода глаз успокоит, — предложила я.

Мирославчик мотнул головой и миролюбиво зашагал со мной домой. Богдан подтянулся к нам, и мы стали обсуждать, какая пылища на дороге, и что скоро по ней пойдут коровы с выпаса. И как пыль будет стоять столбом, но нас уже здесь не будет!

Мирослав и Богдан быстро помирились. Глаз мы умыли и он больше не беспокоил Мирославушку. Я оправила детей играть в трансформеры. Сложнее дело обстояло с моей дочкой. Когда я пришла в комнату, она сидела, как ни в чем не бывало. В ее глазах не было ни тени вины. Дочь даже не спросила меня, как глазик Мирослава. Она приготовилась к суровой обороне.

— Ты считаешь, что Богдан врал, что это не по твоей наводке Мирослав ударил Богдана, и что ты не собиралась ссорить их между собой, — начала я.

— Конечно, я здесь не при чем. Я ничего не делала такого!

— Хорошо, тогда я подожду, когда ты поймешь, что такого ты сделала. У тебя времени, сколько ты захочешь. Сиди здесь, в нашей комнате. С тобой общаться буду только я, когда у меня будет для этого время. Когда поймешь, в чем дело, тогда я тебя выслушаю.

Я ушла расстроенная. Я видела, что дочка надела маску «ничего такого». Следующим шагом будет «Подумаешь!». А потом опять моя доченька вернется в одну из своих излюбленных позиций: либо все кругом плохие, одна она хорошая, либо она плохая и тогда зачем ей жить! Мне очень нужно было, чтобы моя дочь самостоятельно сняла с себя маску «ничего такого». Пока никаких идей у меня не возникло. И я решила, что она должна побыть в одиночестве.

Трудовое единение

Почти каждый час я наведывалась в нашу комнату: дочь то рисовала, то спала, то опять рисовала. Никаких с ее стороны пониманий не звучало. Она продолжала делать вид, что «ничего такого» не случилось. А в это время жизнь в деревне протекала бурно. Мой папа предложил сделать яблочный сок. Спасу нет от этих яблок! Они падали и падали нам под ноги. Мы их убирали. Но они падали быстрее, чем у нас доходили до них руки. И вот началась целая операция по изготовлению яблочного сока. Все забегали по дому, переодеваясь в вечерние рабочие одежды. Папа из подвала вытащил ручной пресс. Богдан его отмыл от пыли в большом корыте. Пока Богдан мыл пресс, папа с Мирославом достали большую дрыну, т. е. палку с рогаткой на конце для сбивания яблок, висящих высоко на дереве. Я грела воду, чтобы в большом корыте была не слишком ледяной набранная из колодца вода. Дальше мы вытащили из бани большую деревянную лавку и взгромоздили на нее пресс. Вся эта подготовительная возня заняла добрых полчаса. И всем уже не терпелось приступить к основному процессу! Мы с мамой сели вокруг столика. На столике стояло огромное корыто с водой, куда постепенно Мирослав приносил яблоки. Мы яблоки мыли и терли на крупных терках. Как только натерто было ведро яблок, Богдан их складывал в марлю. Марлю папа подкладывал под ручной пресс и начинал крутить рычаг. Сок тек в другое ведро. Все стояли кругом и смотрели с восторгом. Как только папа выжимал последние капли, все врассыпную бежали дальше делать свое дело.

В какой-то момент появилась дочка и тихо попросила прощения у мальчишек. Мирослав ее позвал и радостно показал, сколько сока мы уже сделали. Мои родители ничего не поняли, так как я им не рассказывала про свои воспитательные соображения. Но спросить у Богдана и Мирослава я должна была. И я спросила: «Вы на каких условиях прощаете мою дочку?». Богдан тут же сказал: «Не биться!». Я обратилась к своей дочке: «Ты обещаешь?». Она в ответ закивала головой. Ей хотелось скорее помогать и влиться в общее дело. Работа закипела с прежней силой. Мы сделали 30 литров яблочного сока. Выпили не менее трех. Все устали, но были рады, что все закончилось. Впервые мы легли спать далеко за полночь.

Когда мы улеглись, я напомнила своей девочке, что если я еще раз услышу от мальчишек, что она их бьет, неважно сильно или слабо, мы уедем из деревни и остаток своего отпуска проведем в городе вдвоем.

В течение недели мы много работали все вместе. Мы многое сделали: покрасили забор, ворота, теплицы, пропололи грядки, собрали урожай, гуляли, ходили в лес за грибами, убрались на могилах наших прадедушек и прабабушек, ходили в гости. Больше тема физического насилия или психологического давления не всплывала. Я точно не знаю, что в деревне спровоцировало мою доченьку на такое садистское поведение, но вряд ли оно было случайным и вряд ли оно впервые возникло именно здесь, с братиками. Мое отношение к словам дочери было внимательным и требовательным. Таким оно остается и по сей день.

Аватар подойдет

У моей дочери появился любимый мультик — «Самурай Джек». Причем, главный герой в нем — самурай с мечом. А раньше моя доченька обожала смотреть всякие сериалы, где миром правят «девочки». Но поскольку теперешняя наша жизнь по обоюдному согласию протекает бурно и интересно без телевизора, а сам телевизор можно включить лишь в выходные дни для того, чтобы посмотреть любимые мультики, то сериалы канули в Лету и про них дочь даже не вспоминает. Короче, мультики утром и вечером. Приезжаю я как-то вечером домой после тренировки, а мне моя дочь радостно и очень уверенно сообщает: