Читать книгу "Страница номер шесть. Член общества, или Голодное время. Грачи улетели - Сергей Носов"

Е.Замятин

КАРТОФЕЛЬ ВО ФРИТЮРЕ

Следуя совету генерала, возьмем лимон, 800 г картофеля... (все по той же «Кулинарии»)Приятного аппетита!

– Блестяще! – восхитился Долмат Фомич. – Здорово сказано! У меня просто слюнки текут, как здорово!.. Ну вы молоток, молоток!

– Это, знаете ли, Замятин написал, «На куличиках». Я ни при чем.

– Нет, Олег Николаевич, Замятин дело прошлое, а вы наш сегодняшний день. Вы – наша главная удача, а не Замятин, я вами очень доволен.

– Смеетесь?

– Зачем же смеяться? Поощряю, а не смеюсь. «Поощрение необходимо таланту»... как что?

– «Как канифоль для смычка».

– Вот видите!

– Но при чем тут я?

– При том же. Вы умеете работать с чужим текстом, с цитатами... Знаете, это какая редкость сегодня! Найти, оживить, сопоставить!.. реанимировать!.. не перетянуть одеяло на себя, извините за выражение!.. Для этого нужен талант, определенный талант. Кто, ответьте мне, сегодня умеет работать с цитатами?

Мы вышли из-за стола после фаршированных баклажанов в соусе со сливками – прогуливались по банкетному залу вдвоем. В банкетном зале стоял ровный гул: библиофилы обсуждали книжные новости. Сегодняшний доклад был посвящен специфическим вопросам старения бумаги и книжного клея.

– Долмат Фомич, не подумайте, что я настолько честолюбив, что жду не дождусь, когда все это в печати появится, но, пожалуйста, разгадайте загадку, удовлетворите мое любопытство, как же так... зачем?.. Мне вы уже пятый гонорар платите, и немалый, но как же газета? Ни один номер еще не вышел...

– Не торопите события, Олег Николаевич. Газета есть, не когда она вышла или не вышла, а когда она есть. «Общий друг» еще не вышел, вы правы, но он есть. Он вошел в наш обиход в ранге идеи. Кто же скажет, что нет? Есть, есть.

– Есть надо, тщательно пережевывая пищу, – сказал проходя мимо Семен Семенович.

Подошел профессор Скворлыгин:

– Над чем работаете, Олег Николаевич? У вас удачный дебют.

Я отвечал в тон разговора:

– Над хлебобулочными изделиями. Хочу рассказать читателям «Общего друга» о галушках из ячменной муки. В повести Николая Васильевича Гоголя «Ночь перед Рождеством» есть классический эпизод...

– С галушками... – не удержался Долмат Фомич. – С галушками! Это просто сил нет как здорово! С галушками!..

– Не забудьте, – сказал профессор Скворлыгин, – галушки очень хороши с кислым молоком.

– Со свежим тоже неплохо, – мягко уточнил Долмат Фомич. – Лично я бы предпочел со свежим.

– А вы больше любите как? – мечтательно спросил профессор Скворлыгин. – Как самостоятельное блюдо или как дополнение к мясному?

– К мясному? – переспросил Долмат Фомич и почему-то погрозил профессору пальцем. – Нет, увольте. Разумеется, как самостоятельное. А вы?

– И я тоже, – ответил Скворлыгин.

Оба излучали радость неописуемую, аппетит отражался в глазах; оба так на меня смотрели, словно я сам был галушкой.

– Там ведь речь еще шла о варениках, – вспомнил профессор.

– В нашем случае, – сказал я, – это будут вареники со свежими яблоками. Кроме того, я расскажу о пельменях в омлете.

– А помните, как писал Белинский? – неожиданно спросил Долмат Фомич. – «Поэтические грезы господина Гоголя». Вот где поэзия. Ведь это, в самом деле, поэзия!

– И какая поэзия! – вздохнул профессор Скворлыгин. – Подождите, Долмат Фомич, у вас же есть, не дайте соврать, прижизненное издание «Вечеров»!

– Ну, это преувеличение, – скромно произнес Долмат Фомич. – Всего лишь титульный лист, и не более. Титульный лист со второго издания, сохранность очень хорошая... На нем стоит печать Союза рабочих крахмально-паточной и пивоваренной промышленности, украшение моей коллекции. Это восемьсот тридцать четвертого года издание, Гоголем переработанное.

– Но вышло оно, – заметил профессор, – в одна тысяча восемьсот тридцать шестом году.

– Да, но цензурное разрешение – тридцать четвертого года. Ноябрь месяц. Десятое ноября.

– И все-таки хотелось бы побольше стихов, настоящих стихов... Ямб... Хорей...

– Амфибрахий, – кивнул Долмат Фомич.

– Вот, например, в поэме Некрасова «Современники» упомянут салат. Чем не повод поговорить о холодных закусках?.. «Буду новую сосиску каждый день изобретать, буду мнение без риску о салате подавать»... Помните, Олег Николаевич?

Я не помнил.

– Ну как же... Конец первой части.

Нет, я не помнил. И даже не знал.

– Рекомендую.

– Фантастика!

«Фантастика» – это воскликнул Долмат Фомич – хлопнув себя ладонью по сердцу: он явно вспомнил о чем-то (только не по сердцу, а по месту пиджака, где внутренний карман):

– Фантастика! Вы удивитесь, друзья, но эта поэма... о которой вы только что упомянули, профессор... эта поэма – вот! – И, словно заправский иллюзионист, выразительно щелкнув пальцами, достал Долмат Фомич из внутреннего кармана небольшой томик Некрасова: Некрасов Н.А. Последние песни. М. : Наука, 1974 (эту книгу я потом изучил основательно, от корки до корки). – Каково? – спросил Долмат Фомич, торжествуя.

– Невероятное совпадение, – выдохнул профессор Скворлыгин.

– Да тут и закладочка, – обрадовался Долмат Фомич еще большему совпадению, – как раз на этом месте!

– Быть не может! – не поверил профессор Скворлыгин.

Долмат Фомич продекламировал:

«Слышен голос – и знакомый —“Ананас – не огурец!”»

– Оно!

– Ну, это судьба, Олег Николаевич, это просто судьба! Берите, берите скорее, – Долмат Фомич сунул книгу в руку мне, молчаливо недоумевающему. – Многое вам придется обдумать, осмыслить... Это судьба!

Зазвенел колокольчик. Всех приглашали снова к столу.

Зоя Константиновна, которая села было за пианино, внезапно залилась громким неподражаемым смехом; радость переполняла ее.

– Я специалист по костям, – обратился профессор Скворлыгин ко всем присутствующим. – Я бы мог вам рассказать о костях. Только это не к столу. В другой раз.

Парфе клубничное подавалось на сладкое.

2

Вздорные вздорили, непримиримые не примирялись. Местом всплесков и выплесков был общественный транспорт, особенно трамваи и троллейбусы, особенно в час пик. Многие боялись в те дни заводил – энергетических вампиров, правду о которых, говорят, замалчивали коммунисты. Теперь об этих писали в газетах. Была и по телевизору смелая передача, уже не столь смело, вполголоса мне ее пересказывала Екатерина Львовна. Она напрасно боялась, я с ними не связан. Помню поучительный совет писателя В. Прохватилова перебинтовываться – мысленно перебинтовываться с ног до головы, лишь заподозришь приближение заводилы. И ни в коем случае не вступать с ним в спор, не отвечать, пусть себе кипятится. А я отвечал. Иногда. И не перебинтовывался.