Читать книгу "Умягчение злых сердец - Вера Колочкова"

– Сынок! Ну в чем дело-то? Почему не идешь? – снова послышался из кухни мамин голос. – Мне потом отдельно тебя ужином кормить, что ли?

– Да иду, иду, мам, – пробурчал тихо Тарас, поднимаясь с дивана.

Из открытого окна вкусно пахло влажной после дождя землей и мамиными цветами, в изобилии растущими на участке. Все свободное время мама отдавала этой радости, даже в лице менялась, когда начинала с цветами возиться. Лицо становилось мягким, улыбчивым, ранние морщинки пропадали куда-то. А главное, в глазах не было привычной злой настороженности, будто надо сию секунду дать отпор невидимому врагу. Все-таки странно – почему… Не было у них никаких врагов, откуда им взяться-то? Жили себе тихо и мирно, без ссор и семейных скандалов, отец так вообще патологический молчун, слова из него не вытянешь.

Не очень богато, конечно, жили, но и не бедствовали. Но мама все равно часто нервничала, начинала разговаривать с отцом сквозь зубы. А он с ней никогда и не спорил, только однажды взбеленился. И вроде обыкновенный мужской разговор меж сыном и отцом намечался, ничего не предвещало скандала.

– Сынок… А почему тебе повестка в военкомат не пришла? Ты ж вроде проходил призывную комиссию?

– Не знаю, пап… На днях придет, наверное.

– Ты скажи, мы проводы соберем, все честь по чести. В армии послужить надо, мужик ты или кто?

– Надо так надо, пап, кто спорит.

– Молоток, сын… Правильно рассуждаешь.

И, обернувшись к маме, проговорил чуть заискивающе:

– Ты бы с продуктовыми запасами подсуетилась, Свет… Вдруг придется срочно проводы собирать? Надо ж будет людей звать, у Тараса друзей много.

– Не будет никаких проводов, успокойся! – ответила мама, подняв на отца сердитые глаза.

– То есть… Не понял… Как это – не будет?

– А так. Не пойдет мой сын в армию. Слава богу, у него мать есть. И мать в отличие от отца подсуетилась, нашла знакомых в медкомиссии, сделала сыну белый билет.

Пока отец с удивлением переваривал услышанное, Тарас спросил тихо:

– Мам… Что, правда?

– Правда, сынок.

– Но… Зачем? Я разве просил?

– А меня просить не надо. Я лучше знаю, как надо, я мать. А ты мой сын.

– Но я же…

– Все, отстань! Слышать ничего не хочу! Дело сделано, назад уже ничего не повернешь.

– Ты… Ты зачем это сделала, а? – свистящим шепотом спросил отец, медленно багровея лицом. – Ты по какому праву вмешиваешься в его жизнь?

– По праву матери, Сева.

– А ты у сына спросила, желает ли он твоего права? Что оно такое есть, твое право? Откуда оно взялось? А мою жизнь ты тоже перевернула по своему праву? Теперь за сына взялась, да? Эх ты… Нет, не могу я так больше… Как же я тебя…

– Замолчи, Сева! Замолчи, слышишь? Не смей при сыне!

Отец, шумно втянув в себя воздух, шваркнул кулаком по столу, поднялся, вышел из дома. Было слышно, как жалобно скрипнула, открываясь, калитка.

– Не обращай внимания, сынок. Часа два побегает, успокоится, вернется. Ничего, ничего… Чаю хочешь? Я к чаю вишневый пирог испекла.

Тарас хотел было спросить, что значило это отцовское «не могу я так больше» и недоговоренное «как же я тебя…», но не решился. А может, просто испугался. А вдруг это недоговоренное – «ненавижу»? И как потом с этим жить? Как родителям в глаза глядеть? Будто он виноват в этом недоговоренном.

Так и не спросил. И правильно сделал, наверное. Отец вернулся уже ночью, и утро потом было такое, как всегда. Вкусный мамин завтрак, запах цветов из окна, отцовская привычная молчаливость. Семейное домашнее утро. Ничего и не изменилось.

Ладно, хватит стоять у окна и ковыряться в памяти, надо идти, мама ждет с ужином. Уже и запахи донеслись в комнату аппетитно мучительные – жаренной с чесноком курицы. Только сейчас он понял, как проголодался.

Мама с отцом уютно сидели за накрытым столом, одинаково подняли головы от тарелок, когда он вошел. Тарас уселся на свое место, вожделенно потер ладони.

– Я тебе ножку положила, сынок… С корочкой зажарила, как ты любишь. Картошка еще, салатик…

– Ага, спасибо. Я голодный как зверь.

– Ешь, сынок, ешь. А о чем ты поговорить хотел? Или спросить, я не помню?

– Да, я хотел спросить у тебя, мам… И у тебя тоже, папа. Может, вы знали такую женщину – Настю Ковалеву? Она вашего возраста должна быть. Правда, она умерла десять лет назад, но, может, вы ее знали?

Отец с матерью перестали жевать, застыли с одинаково неловким выражением на лицах. Первой опомнилась мама, сглотнула с трудом, поперхнулась и долго натужно кашляла, прикрыв рот ладонью. Отец какое-то время глядел на нее с досадой, потом встал из-за стола, дрожащей рукой распахнул дверцу кухонного шкафчика, проговорил хрипло:

– Где-то у меня сигареты были… Ты не помнишь где, Свет?

– Да нет у тебя… Никаких сигарет… – сквозь кашель проговорила мама, раздраженно махнув рукой. – Садись за стол, нечего прыгать! Сигареты ему понадобились! Ты же бросил давно!

Наконец мама справилась с удушьем, спросила тихо, глядя в свою тарелку:

– Сынок, а откуда ты?.. Почему ты этой женщиной вдруг интересуешься? Странно как-то…

– Да ничего странного, мам… Просто я сегодня с одной девчонкой познакомился, она на Речной улице дом разыскивала, где ее бабушка жила. Я помочь хотел… Эта девчонка – дочь Насти Ковалевой и есть. Вот я и подумал… Может, вы ее знали?.. Может, в школе вместе учились?..

– А зачем ей бабушкин дом искать? Там сейчас другие люди живут, – тихо пробормотал отец, а мама глянула на него быстро и сердито.

– Значит, ты знал эту Настю Ковалеву, да? – ухватился за отцовские слова Тарас. – И знаешь, в каком доме ее бабушка жила?

– Погоди… Погоди, Сева! – протянула мама ладонь, чтобы удержать отцовский ответ. И, обернувшись к нему, спросила осторожно: – Зачем тебе все это, сынок? Зачем, скажи?

– Да просто так, мам. Захотел помочь девчонке найти дом, в котором она раньше жила. Что в этом такого? Я вообще не понимаю, почему вы вдруг испугались?

– Да мы не испугались, сынок. Было бы от чего пугаться. Лучше скажи… Ты снова, что ли, собираешься с этой девочкой встретиться? Ну, чтобы ей дом показать?

– Ага, собираюсь. Тем более я обещал все узнать. И все-таки – чего вы так переполошились-то? Ну, встречусь, допустим… Покажу…

И чего?

– Нет, сынок! Ты не сделаешь этого! Нельзя, слышишь?

– Да почему?!

– Потому! Не смей больше общаться с этой девчонкой! Никогда! Забудь про нее!

– Мам… Ты что говоришь? Ты сама себя слышишь сейчас? Когда это ты мне указывала, с кем надо общаться, а с кем нет? Что-то я не понимаю.