Читать книгу "Влюбляться не запрещается! - Мария Северская"

Но на вокзале Болоньи это желание пропало.

Тут было очень шумно и как-то бестолково. Сновали люди, звучали громкие объявления об отходе поездов. Когда же ребята вышли в город, стало еще хуже.

Болонья разительно отличалась и от Римини, и от Чезены, и от Сан-Марино, это Ванда поняла сразу. Суетой, толпами прохожих и потоком машин она скорее напоминала большие российские города.

Лука сразу потянул девушку к пешеходному переходу. Они шли в хорошем темпе, и она начинала подозревать, что в такой беготне пройдет весь сегодняшний день, а именно сегодня ей хотелось этого меньше всего. Она мечтала о покое и тишине, уютных сквериках и парках, узких, безлюдных улочках и улыбающемся Луке рядом.

Но парень был напряжен. Он объяснил это тем, что боится не застать профессора, которому должен сдать наработанный вчера материал, и Ванда, хоть ей и хотелось плакать от разочарования – все сегодня шло не так! – напомнила себе, что она сама напросилась с Лукой в Болонью, а значит, придется потерпеть.

Город показался ей холодным, несмотря на то что многие строения здесь были в оранжевой гамме. Но со всех сторон Ванду окружал камень – каменные дома, каменные галереи вместо привычных тротуаров, каменные плиты под ногами. А еще стекло – бесконечное стекло витрин модных бутиков, мимо которых они с Лукой неслись на всех парах.

Девушка сразу решила, что ее отец не может жить в этом городе, поэтому здесь даже пытаться искать не стоит. Да тут и не представлялось это возможным – слишком много жителей, слишком много магазинов. Поэтому она просто бежала за своим спутником, надеясь, что рано или поздно бег закончится.

Это произошло гораздо раньше, чем она ожидала. Они свернули с одной из галерей вправо и оказались в старинном дворике.

– Подожди меня здесь, пожалуйста, – попросил Лука и указал на расположенные буквой «П» по периметру двора ряды пластиковых сидений – такие обычно ставят на стадионах. Не дожидаясь ее реакции, он метнулся к входу в крыло здания.

Ванда проводила его грустным взглядом и послушно устроилась на одном из сидений.

Народа в дворике было немного. Кроме самой Ванды здесь сидела девушка с ноутбуком на коленях и парень, самозабвенно уплетающий сэндвич.

Ванда просидела минут пятнадцать. За это время она успела позвонить матери и рассказать, как хорошо ей отдыхается. Кажется, мама вполне ей поверила, и девушке даже не пришлось врать, выдумывая подробности про туристическую группу, в составе которой она ездит по городам.

Затем Ванда встала и сделала круг по двору. Ничего примечательного, если честно. Разве что очень старинная статуя в нише, отгороженной прозрачной сеткой. Девушка минут пять поразглядывала статую и направилась к крыльцу здания.

Рядом с входной дверью висела табличка, на которой было написано, что здесь находится Болонская филармоническая академия. Ванде очень хотелось подняться по ступеням и войти в здание, благо видимых препятствий вроде охранника на входе не наблюдалось, пройтись по коридорам, посмотреть на аудитории, но она запретила себе это делать.

Мало ли, вдруг охрана все же присутствует и ее примут за нарушительницу. Или еще хуже, она пропустит момент, когда выйдет Лука, и они разминутся. А оказаться в этом большом, людном городе без него ей совсем не хотелось.

Поэтому Ванда снова уселась на место и просидела еще полчаса, играя в игру на телефоне и перечитывая старые, требующие удаления сообщения.

За это время она успела озябнуть и начать злиться. Лука все не появлялся, и девушка испытывала все большее желание встать и уйти куда глаза глядят.

«Он должен сдать какой-то там зачет, – уговаривала она себя, – а это не так быстро».

Но маленький чертик, сидящий в ее мозгу, нашептывал ей:

«Но почему ты-то должна все это время его ждать? Разве ты приехала в Италию для того, чтобы сидеть во дворе его колледжа, как собачка, которую оставил у входа ее непутевый хозяин?»

Если бы только Ванда догадалась с вечера разжиться картой Болоньи! Но нет, она во всем теперь полагалась на Луку, и в первую очередь в том, что касалось ее передвижений.

Чем больше проходило времени, тем больше портилось ее настроение. Она злилась на своего приятеля за то, что оставил ее так надолго без предупреждения, за то, что с самого утра думал исключительно о зачете, забыв о ней. Злилась на себя за недальновидность, а еще за то, что сама поставила себя в такое дурацкое положение, напросившись вчера с ним. Могла хотя бы провести это время, бродя по городу или по одному из музеев. Или в главный собор сходила бы – наверняка он тут есть!

Но все, что теперь ей оставалось, это только сидеть и ругать себя и обстоятельства.

Наконец, еще через полчаса, Лука появился на крыльце. Он сразу же бросился к Ванде, и лицо его при этом было таким виноватым, что она тут же перестала злиться.

– Прости, пожалуйста, – произнес он покаянным тоном, – я не ожидал, что все так надолго затянется! Думал, поймаю профессора в кабинете, отдам ему реферат, отвечу на пару вопросов, и все. А он принялся гонять меня по всему материалу курса. Я уже решил, что придется снова ехать пересдавать, но он все-таки сжалился надо мной. Так что теперь я абсолютно свободен.

Ванда кивнула и улыбнулась. А затем высказала желание пройтись по центру города и осмотреть главные достопримечательности. Что они и сделали.

Город был очень красивым. Объективно красивым. Но девушке, хоть убей, он не нравился. Она мерзла в нем, а еще после морского воздуха Римини здесь было нечем дышать. Но она старалась не подавать виду, что что-то не так.

«Не все же обязано нравиться, – говорила она себе. – Так не бывает. Должно же что-то и не по душе прийтись».

Они долго рассматривали две высоченные башни – Азинелли и Гаризенд, – находящиеся недалеко от Пьяццо Маджоре. Вроде бы башни стояли абсолютно параллельно, но, если смотреть на их верхушки, создавалось ощущение, что они скрещиваются. Даже эти башни произвели на Ванду угнетающее впечатление – слишком они были серыми и прямыми, как воткнутые в землю четырехугольные палки, и оставалось совершенно непонятным их назначение, хотя Лука и рассказал, что башни в прежние времена были очень полезны, с них следили за порядком в городе. А чуть позже ученые с одинаковыми именами Джованни Батиста (один, правда, был Риччоли, а другой – Гульелмини) использовали одну из башен – самую высокую – для проведения своих экспериментов.

Сейчас обе башни были закрыты для туристов, и ребята, побродив вокруг них, двинулись дальше.

Они шли по бесконечным холодным галереям, мимо сотни витрин с нарядами от известнейших модельеров, и Ванда размышляла о том, что любая ее одноклассница обязательно воспользовалась бы возможностью и померила хоть что-то из этих вещей. Любая, но не она. Ее заинтересовали разве что удобные осенние ботинки в одном из магазинчиков, народу в который набилось столько, что у Ванды даже мысли не возникло зайти.