Читать книгу "День ангела - Павел Комарницкий"

Доктор Маша смотрит внимательно, задумчиво.

- Ну что же, по крайней мере, мыслишь ты верно. Только ведь середина часто бывает очень короткой. Кажется, только что все началось и уже конец.

Я смотрел ей в глаза и не боялся. Нечего мне бояться, я не эсэсовец. Я хочу счастья для вашей дочери, для моей Ирочки. Я постараюсь изо всех сил, чтобы наше счастье длилось как можно дольше. Я не знаю, как это будет, но это будет. А для этого прежде всего нам надо быть вместе. А дальше покажет бой.

Она чуть улыбается, и в глазах появилось то непередаваемоласковое выражение, которое я видел сегодня утром у Ирочки. Нет, не совсем такое мудрее и грустнее.

- Ладно. Собственно, точно такие же понятия изобразила мне сегодня утром Иолла мы беседовали глубоко, и не одними словами. Но общий смысл тот же.

Она начала снимать с себя комбинезон (я уже догадался, что это хирургическое одеяние), расстегивая многочисленные застежкилипучки. Неудобно всетаки с крыльями.

- И всетаки я хотела бы прояснить. Женщина должна иметь детей, растить их, воспитывать таков главный закон жизни везде, и у нас, и у вас тоже. И должно быть общее дело. Поверь, без этого счастья не бывает. Невозможно жить только тем, что смотреть в глаза друг другу, если нет ничего больше, рано или поздно смотреть станет нечего. Плюс физиология тебе известно, что особи разного пола обычно коечем занимаются, кроме рассматривания глаз? Как ты себе все это представляешь?

А вот это уже вопросы медицины, дорогая доктор Маша. Или биологии? Вы специалист, вам виднее.

Она вдруг коротко рассмеялась.

- Нет, я сплю. Так же не бывает! Как же это?

Я понимаю вас, дорогая доктор Маша. Очень хорошо понимаю. Только это случилось. Сумасшествие болезнь заразная.

- Ну что же, как врач, я обязана пытаться помочь самым безнадежным больным. Иди сюда она указала на низенькую кушетку, двумя стойками вросшую в пол. Не надо раздеваться, это не витализатор. Обувь только сними.

Она приподняла бровь совсем как Ирочка и кушетка мгновенно трансформировалась в некое подобие зубоврачебного кресла.

- Глотай не жуя она протянула мне блестящий шарик. Я послушно проглотил тяжелый, точьвточь шарик от подшипника. Шарик тяжело лег в желудке.

- Теперь садись.

Я послушно сел. Доктор Маша села рядом, разминая руки, встряхивая пальцами.

- А как мать, я очень хочу, чтобы ваш случай стал исключением из правил. И помогу тебе во всем, раз так вышло. Вы же не оставили мне выбора. Но только очень тебя прошу сделай ее счастливой. Иначе ты ее убьешь.

Она приблизила свои глаза к моим. Взяла мою голову в твердые, горячие ладони.

- И тогда позавидуешь тем эсэсовцам. Веришь?

Еще бы не верить!

Красные, зеленые, желтые тени причудливо переплетались, плавали перед глазами. Яркий солнечный свет пронизывал мою голову насквозь, собираясь внутри в упругий, теплый, пушистый шар. На этот раз шар перекатывался в голове быстро и уверенно, точно громадная ртутная капля.

Яркая вспышка света! Певучие, щебечущие голоса перекликаются, спорят. Я не вижу спорщиков, но знаю это Мауна (я знаю ее полное имя, но не могу произнести) и Иолла (тоже знаю полное имя) спорят не на жизнь, а на смерть. И я понимаю язык. Более того, я вижу и понимаю мыслеобразы, роящиеся в двух головах сразу. Мозги мои трещат с непривычки, но я стараюсь не пропустить ни слова.

"…Абориген с отсталой планеты, представитель иного вида, существо с чуждой физиологией подумай же наконец! Он же питается трупами животных и рыб!"

" Я тоже могу питаться трупами, и даже сырыми. На курсах выживания нас этому учили"

" Не юродствуй!!! Ты собираешься вместе с ним бороться за выживание, вместо того, чтобы жить?! Будешь сидеть на насесте в ку…курятнике?!!"

"Ну зачем так? У людей есть мягкие и удобные диваны, кровати разные"

"А ты знаешь, чем он занимается? Он обслуживает автомобили, да, вот эти первобытные механизмы. Возможно, у него даже нет дивана"

"У него есть диван, большой и мягкий, я подсмотрела у него в голове. И живет он не в… да, в курятнике. Большой ячеистый дом, и его ячейка на десятом этаже. С балконом. И небо над головой. Представляешь, как удобно будет взлетать!"

"Нет, ты серьезно?! И чем же вы будете заниматься? Он с утра до вечера будет чинить эти древние механизмы, а ты летать и резвиться в восходящих потоках? А вечерами на пару есть вареное мясо? А по ночам вы будете заниматься межвидовым сексом?!"

"Кстати, почему нет? Я видела вблизи ничего страшного, практически все как у нас, ну может, чуть побольше. Только зачемто мех"

"Ты…Ты…Дура! Дура!! Какая дура!!! Нет, это я дура. Ну зачем я тогда вылезла? Надо было стереть им всем память, ничего страшного, и жили бы дальше. Все были бы живы и счастливы"

"Не надо, мама. Может, и были бы живы, но мы двое не были бы счастливы точно"

"А так будете?!"

"Да, мама. Какоето время да"

Молчание, долгое, переслоенное бессильным отчаянием с одной стороны, и спокойной уверенностью с другой.

"Нет, тебя надо лечить. Эвакуировать срочно"

"Не обманывай себя, мама. От такого невозможно вылечить, можно только искалечить. И давай не будем. Лучше помоги мне"

"Как?! Как и чем можно помочь такой дуре?!!"

В моем мозгу возникает видение Ирочка на глазах растет, вытягивается, крылья уменьшаются и засыхают. Опадают перья, крылья превращаются в розовые култышки, которые постепенно втягиваются в спину, и вот уже остаются только бугорки. Все. Спина гладкая, крыльев как не было.

"Я стану биоморфом, мама. Превращусь в человека"

Новый взрыв отчаяния.

"Доченька, ну зачем? Я тоже люблю людей, очень люблю. Я всю жизнь за них положила. Но зачем самой становиться человеком? Ну вот люди любят своих животных, собак например, но ведь никто не становится собакой?"

"А я и не собираюсь становиться собакой. Я буду разумной, только иной всего и делов"

"Да зачем?!!"

"А зачем она стала Жанной Д"Арк?"

"Это совсем другое дело, Это чрезвычайная жертва. Тогда речь шла о судьбе миллионов, о судьбе всего нашего дела, иначе не удалось бы переломить ужас средневековья. Эта жертва для спасения других. А для чего твоя?"

"Для того же самого. Разве что спасу я не миллионы, а одного. Нет, мама, двоих и себя тоже. И вас с папой легко ли вам будет каждый день видеть мой ходячий труп?"

Захлебывающийся плач.

"Я знала, что добро часто наказуемо. Но чтобы так?!"

В моем мозгу видение Ирочка обнимает горько плачущую мать спереди руками, и крылья обхватывают ее поверх, закрывая обоих, как плащом. Я почемуто знаю именно так обнимают ангелы своих детей.