Читать книгу "World of WarCraft. Рождение Орды - Ричард Кнаак"

И поколения после меня еще заплатят. Но само единство — это сила и великое достижение. Знание о силе единства я вынес из пепла нашего прошлого. Именно потому я говорил с вождями столь многих и разных народов, желая объединиться с ними ради цели, которой можно гордиться.

Единство и согласие — вот горький урок прошлого, и я крепко его усвоил.

Довольный и отчасти гордый собою Нер'зул глянул на сумеречное небо. Да, закат сегодня на славу. Не иначе предки довольны.

Вот и прошел очередной Кош'харг. Как-то очень уж скоро стали они сменять друг друга. И на каждом отмечают и радостное, и горестное.

Старая подруга Кашур отправилась к предкам.

Ее клан, Северные Волки, очень ее уважал. Мамашей звали. По рассказам, умерла, сражаясь. Захотела на охоту — впервые за многие годы. Северные Волки охотились на копытней, она — в первых рядах охотников. Копытень затоптал ее насмерть, никто и помешать не успел. Но теперь клан, оплакивая гибель, и праздновал: отмечал ее долгую жизнь и то, как решила расстаться с нею.

Такой уж оркский обычай. Интересно, суждено ли увидеться?.. Ох, неразумный старик. Если посчитает нужным, конечно, явит себя. Для шамана смерть — не юдоль скорби, как для прочих орков, ибо шаманы могут видеть тех, кого любили при жизни, причаститься их мудрости, разделить чувства.

Смерть Кашур стала лишь первым горем, постигшим клан Северного Волка между равноденствиями. Погиб их вождь, Гарад. Обманчиво ясным летним днем охотничья партия натолкнулась на трех огров с их чудовищным повелителем, гронном. Огры глупы, но очень свирепы, а гронн — искусный, коварный враг. Орки победили, но заплатили тяжкую цену. Вопреки усилиям лекарей, и Гарад, и еще несколько орков скончались в тот черный день.

Но с горечью потери вождя — уважаемого и ценимого Нер'зулом — пришла и радость видеть новую молодую силу, получившую предназначенное. Кашур хорошо отзывалась о молодом Дуротане, и, судя по всему, из него выйдет неплохой вождь. Нер'зул был на церемонии именования вождя и заметил симпатичную, весьма свирепую с виду девушку, поглядывавшую на Дуротана с интересом куда большим, чем прочие сородичи.

Несомненно, к следующему Кош'харгу прелестная Дрека станет супругой нового вождя Северных Волков.

Вздохнул, перебирая картины в памяти, пока в глаза лился роскошный свет заката. Эх, годы…

приходят, уходят, приносят благословения — и требуют платы.

Все, пора возвращаться к хижине, где долго жил со своей подругой Рулькан. Уже несколько лет тому назад она ушла к предкам. Теперь приходила время от времени — не делиться мудростью, но наполнять сердце нежностью, раскрывая его для чужих печалей и горестей. Так скучно без ее порывистого смеха, ее тепла рядом ночной порой.

Возможно, этой ночью она придет в снах…

Приготовил снадобье, напевая вполголоса, выпил. Зелье не вызывало видений — предки явят себя, лишь если захотят. Временами являлись вовсе неожиданно и в самых неподходящих местах. Но за много лет он узнал: есть травы, открывающие душу спящего, и если спящий одарен способностью видеть духов, поутру он яснее помнит привидевшееся.

Нер'зул закрыл глаза, засыпая, и тут же снова открыл их, уже в яви сна. Вместе с возлюбленной Рулькан он стоял на вершине горы. Сперва подумал: смотрят вместе на закат, но понял вдруг — солнце не опускается в ночную дрему, напротив, сейчас рассвет, изукрасивший небо пышными красками, яркими оттенками алого, пунцового, кровавого, будоражащими, а не успокаивающими и умиротворяющими. И сердце старого шамана забилось учащенно.

Рулькан повернулась к нему, улыбаясь, и заговорила — впервые с тех пор, как вдохнула в последний раз воздух мира живых.

— Нер'зул, мой супруг, это начало нового.

Он охнул, вздрогнув, в груди защемило от любви, от нежности. Душу затопило радостное возбуждение, рожденное удивительными красками рассвета.

— Начало нового?

— Ты хорошо вел наших охотников, но теперь настало время найти корни, углубить старые тропы и протоптать их дальше — ради блага всех орков.

Неловкая мысль, почти подозрение, вдруг родилась. Рулькан не была шаманом, не была вождем. Была просто Рулькан — и этого Нер'зулу хватало с лихвой. Отчего ж она, никогда не повелевавшая в жизни, вдруг заговорила столь властно?

Но, разозленный своим же неверием, Нер'зул подозрение отогнал. Ведь он пока еще не дух, а всего лишь кровь и плоть. Он понимал суть и повадки духов лучше прочих, но знал: не понимает еще очень, очень многого и не поймет, пока не станет духом сам. В самом деле, почему бы Рулькан не вещать от имени всех предков?

— Я готов слушать.

— Я знала: ты послушаешь, — сказала она, улыбаясь. — Впереди у орков трудные, опасные времена. Раньше мы сходились вместе лишь на Кош'харг. Чтобы выжить, оркам нельзя быть настолько разобщенными.

Рулькан посмотрела на рассветное солнце — грустно, задумчиво. Старому шаману так захотелось обнять ее, утешить, чтоб она рассказала, поделилась печалью — как всегда при жизни. Но теперь он не в силах ни прикоснуться к ней, ни заставить говорить. Поэтому сидел молча, упиваясь ее красотой, изнемогая от желания услышать ее голос.

— На лице этого мира есть грязь, — сказала она спокойно. — Ее нужно убрать.

— Скажи, что это, и я исполню, — ревностно поклялся Нер'зул. — Я всегда чтил заветы предков.

Она повернулась, отыскивая его взгляд, а за спиной все ярче разгоралось восходящее солнце.

— Когда грязь исчезнет, наш народ станет еще величественней и горделивее, станет сильным, овладеет новым могуществом. Мир ляжет к нашим ногам. И ты, Нер'зул, поведешь народ.

Прозвучало в ее голосе странное, отчего больно вздрогнуло сердце старика. Ведь он и так был могуществен. Его клан — клан Призрачной Луны — уважал шамана так, что чуть не боготворил. Он считался главнейшим из орков, вождем вождей — по сути, если и не по имени. Но в сердце всколыхнулось желание власти еще большей. Всколыхнулся и страх — темный, стыдный, но его можно и должно было преодолеть.

— И что же за грязь, что за угрозу нужно уничтожить, прежде чем орки завладеют причитающимся им по праву?

Рулькан рассказала.

— И что это значит? — спросил Дуротан за трапезой, разделенный с двумя, которым доверял больше всего: Дрекой, невестой, после церемонии на будущее полнолуние — женой, и Дрек'Таром, новым главным шаманом клана.

Дуротан вместе со всеми оплакал смерть Кашур. Но чувствовал нутром: в этот день она и хотела умереть, хотела хорошей смерти. Ее не хватало клану — но Дрек'Тар скоро зарекомендовал себя достойным преемником. Не поддаваясь горю, участвовал в охотах, возглавляя шаманов клана. Кашур бы гордилась им. Теперь все трое вкушали трапезу в шатре Дуротанова отца, павшего в битве с ограми и гронном и оставившего сыну власть над племенем.