Читать книгу "Круги судьбы - Энн Саундерс"

— Если бы это была шутка, то дурная, Фелипе. Я ничего не стану решать насчет продажи, пока не поговорю со своим юристом. И сегодня же.

— Я вижу, ты еще не знакома с особенностями нашей телефонной связи. Возможно заказать звонок в Англию, но это не значит, что ты сегодня же и дозвонишься.

Она понимала, что он очень мягко высмеивает ее незнание по части ведения дел, и была очень рада ответить:

— Не по телефону. При личной встрече. Мой юрист здесь, со мной.

Это его ничуть не смутило.

— Как тебе удобнее. Ты всегда берешь его с собой, как запасной пиджак?

— Нет, но иногда Эдвард раздражает меня как человек, который видит меня насквозь.

— Ах, так это Эдвард! — Фелипе взял ее левую руку, распрямил пальцы и изобразил притворное удивление, потому что на руке не было кольца.

— Теперь мне Эдвард нравится больше, чем раньше. Обязательно поговори с ним, но не забывай, что я хочу купить для матери виллу.

Его тон как бы являлся подтверждением его слов.

— Это так для нее важно?

— Стать хозяйкой дома, где она была служанкой? Конечно, это для нее очень важно.

У Аниты не было готового ответа, хотя она подозревала, что здесь кроется нечто большее, и поэтому они оставили эту тему. В любом случае девушка склонялась к тому, что Фелипе еще не знал ни одного из вариантов ее ответа и был столь же недоверчив, как и она. Будучи реалистом, он, наверное, смотрел на желание матери, как на романтическую причуду, которую из любви к ней ему хотелось бы исполнить.

— Пилар должна гордиться тем, что у нее такой сын, — вдруг сказала Анита.

— Я старался, чтобы она мной гордилась. — Он сказал это с таким видом, словно что-то недоговорил, и Анита вспомнила намеки Эдварда о том, что сведения об отце Фелипе весьма туманны. Может быть, Пилар не всегда была рада тому, что у нее родился сын. Может быть, когда-то, в прошлом, он доставлял ей немало огорчений.

Лехенда совсем не походил на чопорную Англию, и те немногие, кому удалось вырваться из тесной сети моральных запретов страны, страдали от своих дурных поступков. Особенно было грустно, если оступалась женщина. Мужчина подвергался гораздо меньшему осуждению, и в некоторых случаях, когда было известно, что жена холодна или отказывается исполнять супружеские обязанности, скажем, по болезни, репутация мужчины только укреплялась от того, что он заводил себе любовницу. Но и на тот случай существовали определенные правила, которым следовало подчиняться, и главное — чтобы женщина не принадлежала к низшему классу.

— Послушай, — сказала Анита, не в силах отрицать внезапное сочувствие к желанию или капризу Пилар, заставивших женщину стремиться к обладанию Каса-Эсмеральда. — Мне не надо говорить с Эдвардом. Я решила. Твоя мать может купить дом. Он мне не нужен.

— Ты уверена?

Она заметила слегка циничный изгиб уголков рта Фелипе — еще один ключик к разгадке его характера. Анита понимала, что чуть ли не коллекционирует их и прячет где-то в секретном отделении своей памяти, чтобы потом вытащить, собрать все вместе и попытаться понять, «отчего он тикает».

Этот ключик дал понять Аните, что Фелипе относится с презрением к ее покорности. Ему не нужна была легкая победа, он презирал слабость и сам не делал поблажек. Он бы стал бороться с ее намерением превратить его дом в отель, но первым бы восхитился ее боевым духом.

Открыв новые черты в Фелипе, Анита открыла новое и в себе самой. Там, где дело касалось его, она утрачивала весь свой боевой пыл. Если бы это было в ее силах, она бы избавила его от всех шрамов, которые жизнь оставила в его душе, исправив все несправедливости. Ей очень хотелось, чтобы он был счастлив.

Однако как она могла испытывать подобные чувства, если все, что ему нравилось, его агрессивный подход к жизни, да и сам его образ жизни, вызывало у нее только отвращение?

Анита ощущала тревожащее чувство антипатии, когда находилась рядом с ним. Оно не было чем-то новым и возникло с самого начала их знакомства. Это чувство в то же время имело налет чего-то странного, необъяснимого, потому что Анита только недавно научилась распознавать его. Как мотылек, летящий к пламени и боящийся его, Анита все понимала, но находилась в счастливом неведении относительно того, какую боль может принести подобная травма. Если ей вообще приходило нечто подобное в голову, она представляла себе это как незначительный порез пальца, а не как страшный ожог, который оставляет рубцы слишком глубокие, чтобы их можно было потом исцелить.

Эдвард почти не удивился, когда Анита сказала ему, что Фелипе хочет купить для матери Каса-Эсмеральда. И она даже задумалась над тем, что же может действительно удивить Эдварда и вывести его из равновесия. Когда она сообщила ему о своем намерении продать виллу, он чуть ли не слово в слово повторил Фелипе:

— Ты уверена, что хочешь этого? — Тон его был спокоен, и в нем не таилось скрытой насмешки, как было у Фелипе постоянно.

— Да, вполне уверена.

— Думаю, ты поступаешь мудро, — сделал он вывод, — если хочешь оборвать после отпуска все, что связывает тебя с этим местом.

Она приняла это замечание, со значением приподняв бровь, но ничего не ответила. Вместо этого достала из сумочки визитку.

— Фелипе просил меня передать тебе. Это имя и адрес его адвоката. Он подумал, что вы вдвоем сможете договориться о цене и набросать контракт. — Неправильно поняв выражение его лица, Анита прибавила: — Или это нехорошо — взваливать на тебя подобное дело? В конце концов, это и твой отпуск. И он тебе очень был нужен. Я все время забываю, как много ты работаешь. Прости.

Может, Эдварда было трудно чем-то удивить, может, он бывал порой медлителен, но независимо ни от чего, он всегда был готов ответить ошарашивающей оплеухой.

— Нет, ну что ты! Ты вообще вспоминаешь обо мне, только когда есть какое-нибудь дело. Ты считаешь меня ходячим юридическим справочником.

— Нет, Эдвард, это не так, — ответила Анита, почувствовав его обиду и немало удивившись ей. Раньше он никогда не возражал, если его считали человеком, лишенным эмоций.

Эдвард встретился с ее неуверенным взглядом и вдруг тронул ее руку, словно они не разговаривали на одном языке, а ему надо было добиться контакта с ней.

— Я хотел сказать тебе…

— Да, Эдвард? — слишком поспешно и настороженно сказала Анита.

Но вместо того чтобы взять быка за рога, Эдвард ушел от разговора.

— Нет, ничего, — ответил он, кажется, радуясь, что получил визитку. И, попробовав на зуб ее пригодность, снова вернулся к делу: — Колеса завертятся быстрее, если я повидаюсь с этим парнем. Международная переписка превращает простую сделку в затяжной процесс. Да и, честно говоря, я не возражаю.

Анита кивнула и перестала сверлить его взглядом. Она проглотила легкое разочарование оттого, что наполовину обещанного откровения так и не последовало. Наконец она решила, первое: что проголодалась. Второе: уже подошло время обеда. Анита простилась с Эдвардом, чтобы подняться наверх, переодеться и освежиться.