Читать книгу "Я – Гагарин. «Звездные войны» СССР - Георгий Бес"

Выдерживал их и Юрий Савин. Хотел героизма? Получай теперь по полной!

О какой романтике космоса может идти речь, когда при перегрузках на центрифуге глаза застилает багровый туман, а грудную клетку расплющивает стальная плита с полтонны весом. А руки и ноги наливаются свинцом. И уже просто нет сил отвечать на вопросы оператора, управляющего центрифугой. Но нужно продолжать очередной эксперимент.

На секретном заводе космонавты проходили так называемый холодный тренаж в сферической кабине первого в мире пилотируемого космического корабля. Изучали «Восток», что называется, до винтика, до последней заклепки.

И вот подошло время выпускных экзаменов на первую в мире специальность космонавтов.

* * *

Юрий Савин отчаянно трусил, словно студент-первокурсник перед суровым, убеленным сединами профессором. Изначально экзамены были назначены на 17–18 января 1961 года, но из-за всех этих «американских подарочков» в виде ручных обезьянок и атомных бомб первый выпуск космонавтов пришлось перенести на более поздний срок. Но после категоричного приказа Василия Сталина программу подготовки еще более форсировали.

Дату экзаменов назначили на 27–28 февраля в Летно-исследовательском институте.

Старший лейтенант Гагарин шел по списку одним из первых. Комиссия под председательством Николая Каманина начала прием выпускных экзаменов у первой шестерки слушателей-космонавтов, подготовленных в Центре подготовки космонавтов ВВС СССР.

Каждый слушатель-космонавт занимал место в кабине действующего макета космического корабля «Восток-3А» и в течение сорока-пятидесяти минут докладывал комиссии о назначении корабля, его оборудовании, о действиях космонавта на различных этапах полета от посадки в кабину корабля на старте и до приземления в районе посадки.

Настал черед и Юрия Савина. Он уже привычно забрался в довольно тесную кабину, уселся в катапультное кресло. Но пока что на нем не было скафандра. В течение получаса он подробно рассказывал порядок работы, представляя, как это будет на самом деле. Для него это было несложно, ведь природный острый ум Юрия Гагарина, его огромная любознательность сплавилась в новой личности с жизненным опытом и знаниями инженера по радиоэлектронике оборонного завода «Топаз» в Донецке. Конечно, Савина, ориентирующегося на уровень технологий начала XXI века, не могли не смущать откровенно примитивные аналоговые и механические приборы. Но вместе с тем он знал про неимоверно высокий уровень надежности советских систем и приборов. Ими можно было буквально орехи колоть, причем – кокосовые.

От экзаменаторов стали поступать вопросы и вводные. Юрий уверенно их выполнял: интеллект и мышечная память слились воедино, образуя то, что летчики называют способностью чувствовать машину как продолжение самого себя.

Особое внимание строгих экзаменаторов уделялось умению космонавта ориентировать корабль перед включением тормозной двигательной установки, знанию и умению пользоваться аппаратурой обеспечения жизнедеятельности. Действиям после приземления «в особых условиях»: в пустынной местности или на воду.

Юрий Гагарин, Андриян Николаев, Герман Титов и Павел Попович получили оценки «отлично», а Григорий Нелюбов и Валерий Быковский – «хорошо».

На следующий день, 28 февраля, комиссия в том же составе продолжила свою работу, но уже в Центре подготовки космонавтов. Здесь экзамены более походили на университетские. Пока еще кандидаты в космонавты тянули билеты и после двадцатиминутной подготовки отвечали на три вопроса. Сумма всех вопросов в билетах полностью охватывала объем пройденного за девять месяцев курса обучения. После ответов на вопросы билета каждому слушателю задавалось еще по три или даже по пять дополнительных вопросов.

Старшему лейтенанту Гагарину выпало устройство скафандра, систем жизнеобеспечения космического корабля и порядок катапультирования на заключительном участке снижения. С этими вопросами Савин справился. Закономерным был и вопрос инженера-испытателя парашютных систем.

– Что будете делать при отказе основной парашютной системы торможения спускаемого аппарата?

– Отстрелю крышку люка спускаемого аппарата и введу в действие катапультное кресло. Дальнейшее снижение продолжу штатно – под куполом парашюта.

Экзаменатор молча кивнул и сделал пометку в ведомости.

– Порядок ввода в действие экспериментальной ракетной установки?

– Переход на ручное управление с использованием секретного кода. Введение в действие астрокоррекции и ориентации в пространстве с применением маневровых двигателей. Нацеливание с помощью оптического визира и пуск ракеты класса «космос – космос». Потом – немедленный уход в атмосферу импульсами маневровых и главным тормозным двигателем.

– Юрий Алексеевич, а вас не смущает тот факт, что ракетная система «космос – космос» установлена вместо резервного тормозного двигателя? – спросил вдруг Николай Каманин.

– Никак нет, товарищ начальник Центра подготовки космонавтов. Я полностью доверяю советским ученым и советской науке и технике. Расчетная орбита пролегает так, чтобы затормозиться о верхние слои атмосферы и сойти вниз за десять контрольных суток. Именно для этого и размещены запасы пищи и воды.

– А если орбита окажется нерасчетной?

– Что ж, мы – на войне. – На лице Юрия не дрогнул ни один мускул. – Полетное задание я выполню во что бы то ни стало. По-иному просто не могу.

* * *

В эти дни наставник космонавтов заместитель начальника боевой подготовки ВВС и по совместительству начальник Отряда космонавтов Николай Каманин записал в секретном дневнике:

«Все слушатели показали отличные знания. Рассмотрев личные дела, характеристики, медицинские книжки и оценки слушателей по учебным дисциплинам, комиссия единогласно решила всем слушателям поставить общую отличную оценку и записала в акте: «Экзаменуемые подготовлены для полета на космическом корабле «Восток-3А», комиссия рекомендует следующую очередность использования космонавтов в полетах: Гагарин, Титов, Нелюбов, Николаев, Быковский, Попович».

После окончания экзаменов в присутствии членов комиссии я объявил результаты экзаменуемым, пожелал им успехов в дальнейшей учебе и в космических полетах».

* * *

В начале марта старший лейтенант ВВС Юрий Гагарин положил на стол начальнику Отряда космонавтов рапорт.

– Что такое, товарищ старший лейтенант?

– Здравия желаю. Я – по личному вопросу. Жене скоро рожать, прошу вас отпустить меня на время из Отряда космонавтов.

– Что ж, Юрий Алексеевич, рапорт мы ваш уважим. А то – шутка ли сказать! Поздравляю от всей души!

– Спасибо большое! – Юрий искренне ответил на крепкое рукопожатие начальника Отряда космонавтов.

7 марта 1961 года у Гагарина родилась вторая дочь. Это событие одновременно и радовало, и пугало кандидата № 1 на первый в истории человечества космический полет. Ведь это был его ребенок – Юрий подсчитал, что все случилось именно тогда, после возвращения из госпиталя. Станет ли теперь отец относиться иначе к старшей дочери? А к жене, которая ждет его после всех тренировок и опасных экспериментов? Нет – как-то по-другому поступать Савин, ставший невероятным стечением обстоятельств Гагариным, просто не имел морального права.