Читать книгу "Сельджуки. Кочевники – завоеватели Малой Азии - Тамара Т. Райс"

МИНИСТЕРСКИЕ ОБЯЗАННОСТИ И РАНГИ

В XIII веке функции визиря, или премьер-министра, у сельджуков исполнял перване, или лорд-канцлер; кроме того, перване возглавлял государственный совет – диван. По поручению султана он отвечал за внутренние дела страны, а в отсутствие суверена должен был председательствовать на заседаниях кабинета. Вторым по значению после визиря был главнокомандующий. Следом за ним в иерархии шел кади, или верховный судья, который обычно был из Багдада; поскольку в основе правовой системы Сельджукидов лежал Коран, кади либо совмещал этот пост с должностью главного муфтия – верховного религиозного деятеля страны, либо, согласно положению в иерархии, делил обязанности судьи с муфтием – в этом случае они решали различные административные вопросы вместе. Когда кади совмещал эти должности, его политический вес в Малой Азии возрастал настолько, что практически достигал уровня влияния Шейх Уль-Ислама в мусульманском мире.

Однако своим духовным вдохновителем народ считал не этих должностных лиц, а султана; прекрасным примером в этом смысле был Ала ад-дин Кейкубад I. Он верил глубоко и истово, его благочестие было подлинным, каждое утро он читал утреннюю молитву шафии и 5 молитв ханифы; перед подписанием ежедневных эдиктов дивану он совершал омовения, поскольку в представляемых ему на подпись документах упоминалось имя Аллаха. За главным кади и муфтием следующими в иерархии были эмиры, возглавлявшие различные войсковые соединения. Эти официальные лица входили во внутренний кабинет, а на заседаниях дивана к ним присоединялись некоторые представители высшей знати и племенные вожди – это был своего рода консультативный совет.

ДИВАН И ПОРТА

На заре существования империи Сельджукидов чиновники, занимавшие различные посты в правительстве, обычно собирались в капу – помещении перед входом в шатер их суверена, подобным же образом их предшественники встречались перед жилищем вождя своего племени. Когда совет, взяв за образец принятую при дворе Сасанидов практику, переместился от входа в покои султана в зал внутри, министры стали рассаживаться по диванам, установленным у его стен, однако, несмотря на это, сельджуки продолжали называть место проведения заседаний по-старому – капу. Правители Оттоманской империи не изменили место проведения собраний, но у них зал заседаний назывался Высокая Порта, а само собрание сохранило прежнее сасанидское название диван.

В Румском султанате в диване работали 24 секретаря, одна половина из них занималась военными вопросами, а вторая – финансовыми. Визирь, или перване, носивший символ полномочий – чернильницу, полученную им из рук султана в день назначения на должность, отвечал за внутренние дела страны; необходимую корреспонденцию и различные записи для него готовила группа писцов; последние хотя иногда и обращались к арабскому, но в основном пользовались персидским языком. Все государственные бумаги обычно писали виахатом, то есть бесточечным письмом, и все они скреплялись печатью султана. В годы монгольского владычества в канцелярии перешли на использование тюркского языка, и вскоре он был принят в качестве официального. Личные распоряжения султана всегда оформлялись в письменном виде – они записывались либо под его диктовку, либо после того, как он отдавал их устно, и тогда передававший их человек должен был показать кольцо суверена в качестве подтверждения их подлинности. Приказы султана записывали на специальной, предназначенной для таких случаев бумаге; она была белой и очень гладкой; вероятно, ее привозили из Китая.

ТАЙНЫЙ НАДЗОР

Султаны-Сельджукиды были чрезвычайно религиозны, а потому старались править мудро и справедливо. Омайяды и Аббасиды имели тайную службу; ее возглавлял сахиб харас, а сотрудникам вменялось в обязанность наблюдение за политически неблагонадежными и казнь приговоренных к смерти. Алп Арслана наличие этой системы очень возмущало, поэтому, вопреки совету Низам ал-Мулька, он решил ее упразднить. Султан говорил: «Если я назначу кого-нибудь сахиб хабаром, то те, кто искренние мои друзья и с кем я провожу время, не будут обращать на него никакого внимания и предпринимать попыток подкупить его, ведь они верят в дружбу и преданность. Между тем мои противники и враги постараются подружиться с ним и дать ему денег; понятно, что сахиб хабар станет сообщать мне плохое о моих друзьях и хорошее о моих врагах. Хорошие и плохие слова подобны стрелам – если пустить несколько стрел, то по крайней мере одна из них попадет в цель. Каждый день я все меньше буду любить своих друзей и все больше врагов. Очень скоро враги станут мне ближе, чем друзья, и в конце концов займут место последних. Никто не сможет исправить тот вред, который мы будем иметь в результате этого».

Это были мудрые слова, но все же они не смогли уберечь правивших в Персии Сельджукидов от трений с местным населением. Очень многие трудности проистекали из неизбежного в данном случае недоверия, с которым утонченные персы относились к необразованным воинам-сельджукам. Несмотря на то что эти самые воины одержали победу над высококультурными персами, те хотели, чтобы суверен относился к воинам так же, как к ним самим, то есть к покоренному народу.

Естественно, это предложение победители не сочли приемлемым, ведь все они считали себя связанными с султаном узами племенного родства и настаивали на сохранении привилегий. Попытка сблизить персов и сельджукских воинов, придав последним присущий персам лоск, практически не уменьшила трений, ведь средний сельджук по-прежнему отдавал предпочтение родным простым обычаям, а не манерам утонченных и изнеженных персов. И действительно, с годами расхождение в привычках становилось все более выраженным, поскольку суверены-сельджуки, в отличие от приверженных традициям рядовых соплеменников, отказывались от старых кочевых привычек и постепенно пристрастились к роскоши. Недовольство, появившееся в среде простых сельджуков после того, как не прислушавшийся к совету Низам ал-Мулька Малик-шах перестал уделять должное внимание армии и стал назначать одного человека сразу на несколько постов при дворе, помогло исмаилитам в распространении их доктрины и привело к тому, что султаны потеряли значительную долю поддержки, которая им вскоре очень потребовалась.

ПОЛИТИКА В ПОКОРЕННЫХ ЗЕМЛЯХ

В целом сельджуки были готовы принимать новые для них местные обычаи, но только до тех пор, пока они не вступали в противоречие с их религиозными догматами. При покорении Малой Азии, после того как закончилась его начальная стадия, сопровождавшаяся грабежами и убийствами, они не демонстрировали желания нарушать привычный уклад жизни покоренного народа, а старались сохранить местные законы и обычаи и с готовностью приняли существовавшую там систему землевладения. В тех случаях, когда они считали необходимым что-то изменить, они действовали так же, как это делали Великие Сельджуки при введении различных новшеств в Персии. Самые важные реформы сельджуки произвели в сфере законодательства. Убийство у них наказывалось смертной казнью, которая иногда заменялась выплатой денег семье пострадавшего. Приводя смертный приговор в исполнение, осужденного могли задушить, повесить или обезглавить, а в самых крайних случаях с него заживо сдирали кожу, из которой затем делали чучело, возили его по всему городу, потом помещали в построенную специально для этого хижину и публично сжигали. Менее серьезные преступления карались ссылкой, публичным избиением плетьми или даже конфискацией имущества.