Читать книгу "Дозоры не работают вместе - Николай Желунов"

Но потом исподволь стало возвращаться давящее беспокойство. Его источник она не могла определить. Что-то глубоко в подсознании, неоформленное, смутное. Словно уродливая тень за занавеской в ванной комнате. Тамара вспомнила статью о золотых аквариумных рыбках в Японии, что за несколько часов чувствуют приближение землетрясения и начинают испуганно метаться в воде. «Вот и ты такая же рыбка, – с нервным смешком сказала она себе. – Только землетрясение все время откладывается… Что со мной такое, Господи? Если бы вернулся Миша. О, если бы он вернулся сейчас – все страхи и сомнения были бы позабыты! Как я не ценила его раньше. Порой не слушалась его, такого умного и взрослого, порой пыталась шутить над ним. Посылала бегать за мороженым. Дура, о, какая дура. Теперь я наказана. Теперь я золотая рыбка в ожидании землетрясения… или чего похуже».

Тоска по мужу захватывала ее все сильнее. В те мгновения, когда Тамара соскальзывала в дрему, ей грезилось – она слышит откуда-то из страшного далека голос Миши. Он звал ее и вроде бы просил о помощи, но когда она хотела ответить, пыталась спросить, куда он подевался, – просыпалась. Иногда женщина открывала толстым серебряным ключом скрипучую дверь квартиры, спускалась по широкой, пахнущей хлоркой лестнице во двор и одиноко бродила по асфальтовым дорожкам. Двор с двух сторон окружали невысокие старые дома, и людей здесь было мало. Тихо шуршал метлой усатый дворник-грузин. Дремали на лавочке у подъезда старушки. Никто не обращал ни малейшего внимания на красивую высокую женщину в элегантном кашемировом пальто. Желтые кленовые листья плыли по лужам у Тамары под ногами. Вчера она вышла на прогулку среди ночи (встречи со злыми людьми она не боялась), и путь ее освещала задумчивая осенняя луна в обрамлении рваных облаков. Огромный равнодушный город спал – лишь где-то вдалеке, во мраке окраинных улочек, она видела мелькание фар идущего в парк троллейбуса.

Когда мне невмочь пересилить беду,

Когда подступает отчаянье,

Я в синий троллейбус сажусь на ходу,

В последний, в случайный.

Последний троллейбус, по улицам мчи,

Верши по бульварам круженье,

Чтоб всех подобрать, потерпевших в ночи

Крушенье, крушенье…

Хотелось уехать далеко-далеко отсюда и там забыть обо всем – но страх не давал сделать даже шаг со двора. Впрочем, после таких прогулок она некоторое время чувствовала себя лучше.

– Я одна на белом свете, – прошептала Тамара, глядя на свое поблекшее отражение в зеркале в прихожей, – одна на белом свете.

Внезапно она повернулась на каблуках – и замерла. В гостиной раздался какой-то звук.

Осторожно, стараясь не скрипнуть половицей, она подошла к двери. Холодея, заглянула за край.

За круглым столом посреди гостиной сидели двое мужчин. Тамара так устала от своих переживаний, что в какой-то момент готова была поклясться – ей показалось, что мужчины появились прямо из ничего.

– Здравствуйте, Тамара, – сказал один из них, – пожалуйста, присядьте с нами.

Она хотела было закричать, позвать на помощь – но тут поняла, что смуглое лицо с тонкими усиками ей знакомо. Это был человек, который доставил ее сюда из общественной приемной КГБ, и его имя…

– Леонид, к вашим услугам, – улыбнулся тот.

– Добрый день, Леонид, – сказала Тамара. КГБ, конечно же. Это многое объясняет, подумала она без всякой иронии. Даже появление двух человек прямо из воздуха в запертой квартире уже не казалось чем-то совсем уж невероятным.

– Этот товарищ хочет поговорить с вами, – сказал Леонид, – если вы, конечно, не возражаете.

– Нет-нет. Слушаю вас, товарищ…

– Здравствуйте, Тамара, – сказал второй мужчина, и его лицо также вдруг показалось ей знакомым. – Вы не помните меня?

Она неуверенно покачала головой: не припоминаю.

– Мы частично заблокировали ее память, – быстро проговорил Леонид, – она не помнит ни встречи с тобой, ни с милицией, ни своей работы, ни даже соседей – на случай если столкнется с ними на улице. Так ей легче.

Женщина не поняла ни слова. Ей показалось, что Леонид говорит на каком-то неизвестном ей языке.

– Тамара, меня зовут Андрей, – мягко проговорил его спутник, – нам нужно еще раз вспомнить в подробностях день, когда исчез ваш муж. Как вы чувствуете себя? Сможете побеседовать?

– Да-да, я… конечно, я смогу… но ведь я уже несколько раз все повторила вашим коллегам…

– Что ты хочешь у нее опять выспрашивать? – начиная раздражаться, спросил Леонид. – Вчера ее уже допросили всеми способами, сканировали сознание, разобрали все воспоминания по матрице. Ты думаешь, мы не умеем работать со свидетелями?

– Значит, что-то упустили, – огрызнулся Яровой, – раз не добились от нее ничего.

Откровенно говоря, он не знал, что конкретно хочет услышать. Но эта женщина была единственным свидетелем, единственным ключом к происходящему.

Тамара лунатично переводила взгляд с одного мужчины на другого – снова их слова потеряли для нее всякий смысл.

– Давайте сначала попьем чаю, – сказал Андрей, – у вас бледный вид, милая.

– Конечно, товарищи. Сейчас я поставлю чайник.

Женщина вышла на кухню. Яровой наблюдал за ней краем глаза. Он видел, как женщина наполнила чайник водой из-под крана, поставила его на плиту… и вдруг тихо осела на пол.

Андрей успел к ней первым. Он не стал сразу приводить женщину в сознание. Сперва он соскользнул в Сумрак и осторожно изучил ее ауру. Аура была серой, почти лишенной жизненных красок… можно подумать, Тамара тяжело больна – однако же нет, физически она абсолютно здорова… хотя постойте. Функции яичников слегка нарушены… Андрей нахмурился. Тут следы работы заклятия, и ясно, что муж о нем знал. Видимо, сам и наложил. Понятно. Значит, детей Михаил Монк заводить не хотел.

Яровой двинулся дальше. Он проводил ладонями по телу, изучая следы многочисленных магических вмешательств. Это с женщиной поработали Темные, понятно. Сканирование сознания. Поиск магических маркеров. Ничего не нашли, да… Ничего интересного нет. Пусто.

Вот у сердца что-то едва уловимое… словно мягкий темно-зеленый свет пульсирует.

– Мерзавец, – сказал он сквозь зубы.

– Что такое? – рядом в Сумраке зашевелилась тень Леонида. Здесь он выглядел иначе – стал выше ростом, руки и ноги вытянулись, налились мускулами. А ведь он не так-то прост. Четвертый или третий уровень, не ниже.

– «Маргаритка». Слышал про такое? – спросил Яровой. – Она привязана к своему мужу, как собачка. Будет теперь сидеть у окна и ждать его, пока не усохнет до смерти.

Издали он мог бы сойти сейчас за хирурга, склонившегося над пациенткой на операционном столе.

– Он же не мог заставить ее полюбить себя, – пожал плечами Леонид.

– Даже не сомневаюсь, что Темных такие вещи не волнуют.