Читать книгу "Лев Яшин. Легендарный вратарь - Александр Соскин"

Все те, кто играл параллельно с Яшиным и пришел ему на смену, были и в самом деле хорошие, некоторые – даже очень хорошие вратари. Но все же до яшинской выси им было далеко, скажем так, и статистически, и стилистически. В спортивном отношении им еще изредка удавалось приближаться к яшинской планке или даже дотягиваться до нее, как тому же Маслаченко в 1961–1962 годах. Но всего на два-три, от силы четыре-пять сезонов, в то время как за плечами Яшина свыше трех таких пятилеток более или менее устойчивой, с незначительными перепадами игры высокого качества и, как следствие, столь же длительного пребывания в сборной. Вплоть до 40-летнего возраста! За это время сменилось несколько поколений вратарей, а Яшин все блистал.

Неужели стабильность, измеряемую длинной чередой лет, могли затмить в сознании Разинского всего лишь «моменты, когда Яшин был явно не в форме», свойственные, как знает даже полный дилетант, любому, в том числе самому выдающемуся спортсмену? Впрочем, такие вопросы следует адресовать скорее Маслаченко, поскольку в обескураживающих высказываниях Разинского, подкрепляя мою догадку, улавливается не только маслаченковская «идея фикс» – даже его лексика.

Но уж если закоперщик сомнительной кампании взялся принижать Яшина, разве проймешь его другими, сущностными аргументами яшинского превосходства? Таким, например, как способность особенно сильно проводить самые ответственные и престижные матчи. Чрезвычайную мобилизованность на главные игры, многократно подтвержденную в крупных соревнованиях и не данную никому из коллег, слабо побить даже основному козырю Маслаченко, каким он избрал «провал» Яшина на мировом чемпионате 1962 года – исключение, только подтверждающее правило, да и то исключение сомнительное, провал сам по себе спорный, ждущий в следующих главах более обстоятельного разбора.

Наконец, уже совершенно неоспоримый, можно сказать, содержательный, предметный довод недосягаемости Яшина – вратарский универсализм, только в нем совместивший обученность и новаторство, интуицию и расчет, искусство игры внизу и наверху, на линии ворот и на выходах, сэйвов и перехватов, неразрывность прямых вратарских обязанностей и организации игры в поле. Соответствие выбора каждого из практикуемых приемов игровой необходимости покоилось на органическом чувстве меры, не доступном, к сожалению, для многих хороших вратарей.

Но разве это понять, точнее сказать – принять Владимиру Маслаченко с его немереными амбициями? И чего только не наплетешь, чтобы реанимировать свою вратарскую значимость! Владимир Никитович не гнушается использовать даже муниципальную газету «Сокол», обратившуюся (2004) за интервью к знатному жителю престижного района Москвы. Не успел корреспондент закончить свой вопрос «Вы, как известно, входите в знаменитый Клуб Яшина…», как последовала раздраженная отповедь: «А может, в Клуб Маслаченко? Еще не известно, кто первым сыграл «всухую» 100 матчей…»

Как раз-таки известно – неоднократно посчитано и пересчитано статистиками, которые и предложили в 1980 году учредить такой Клуб, присвоив ему имя вратаря, первым сыгравшего «на ноль» 100 официальных матчей (всего их у Яшина 207, его за прошедшие годы обошел, сыграв и зачетных встреч почти на сотню больше, Ринат Дасаев – 235). Не надо быть специалистом по высшей математике, дабы установить, что Яшин провел сотый матч без пропущенных мячей в 1962 году, а Маслаченко – в 1966-м.

Однако поселившийся в человеке комплекс сверхполноценности (противоположность более известного комплекса неполноценности), проще говоря, переоценка своих способностей и достижений, находящая выражение в неутоленной жажде признания и внимания к себе, отметает даже беспристрастную цифирь: желаю быть первым, и все тут! Возжелал затмить Яшина даже в его «коронном номере» – игре на выходах, стать и пионером отражения ударов по воротам ногами, и автором такого ценного вратарского приема, как адресный выброс мяча рукой с размаха, пытаясь росчерком пера среди бела дня отнять патент на это изобретение у Яшина.

Но чего там мелочиться с каким-то введением мяча в игру! Вот и оказывается, что «новый тотальный футбол» придумал не Валерий Васильевич Лобановский, а лично Владимир Никитович Маслаченко за годы работы… в Республике Чад, откуда и доставил эту идею Лобановскому а тот взял ее да испохабил. Оказывается, это он, Маслаченко, в 1965 году добился возвращения в «Спартак» отправленного было в отставку с поста начальника команды Н.П. Старостина. Оказывается, именно ему, Маслаченко, принадлежало тогда же решающее слово в высоком разрешении отбывшему срок Эдуарду Стрельцову вновь выйти на поле. Разве не похоже на самопровозглашение прямо-таки футбольным мессией?

Однако все эти воздушные шары, раздутые настолько, что лопаются от смеха, не так безобидны, как кажется. Запущенные в популярных и многотиражных изданиях, они могут быть приняты непросвещенной футбольной публикой за истину: в футболе-то Маслаченко дока, его телерепортажи при всей словесной шелухе ценны квалифицированным разбором игровых эпизодов. Так почему не поверить историческим разборкам во вратарском кругу, затеянным на самом деле для того, чтобы внушить свою соизмеримость с Яшиным, а если блеф сойдет с рук, то и превосходство над ним?

Но все эти инсинуации не более чем редчайшие сорняки среди отзывов о Яшине в футбольной, вообще спортивной среде, никогда не питавшей сомнений в профессиональной и гражданской уникальности Яшина, которого суровый, не склонный к лишним сантиментам «мистер хоккей» Анатолий Тарасов не зря назвал «неповторимым человечищем». Это обязывающее слово, которое прежде мы привыкли благоговейно ставить только рядом с одним именем – Льва Толстого, еще дважды встречалось мне в соседстве с другим Львом – оно вынесено из общения с Яшиным начисто лишенным пафоса партнером по сборной страны Виктором Шустиковым и известной баскетболисткой Галиной Ворониной.

Особенно ценно, что Лев Яшин воспарил высоко над всеми в самых квалифицированных откликах, принадлежащих его маститым предшественникам и соратникам по вратарскому цеху. Единодушие в признании безусловного лидерского статуса Яшина, царившее, как мы уже знаем, в зарубежных вратарских кругах, разделяли в подавляющем большинстве лучшие наши голкиперы начиная с патриарха Николая Евграфовича Соколова.

Анатолий Акимов, Алексей Хомич, Виктор Набутов, Алексей Леонтьев, Владимир Беляев, Анзор Кавазашвили, Виктор Банников, Юрий Пшеничников, Юрий Дегтярев, Владимир Пильгуй и многие другие не позволяли себе заразиться жалкой и мелкой завистью к титану. Им и в голову не приходило доказывать свою равнозначность с Яшиным, как это в агрессивной манере непризнанного гения делает Маслаченко. Не останавливаясь, кстати, перед абсурдом отказа в самостоятельности решений тренерам сборной, якобы поддававшимся в выборе состава чиновничьему «обожанию» Яшина и тем самым перекрывавшим трассу другим голкиперам.

Эта впариваемая нам мысль никак не согласуется с фактами привлечения к играм сборной 50—60-х годов еще 12 вратарей. Из них пятеро (Олег Макаров, Валентин Ивакин, Владимир Лисицын, Рамаз Урушадзе, Юрий Дегтярев) проходили разовые проверки, трое (Борис Разинский, Владимир Беляев, Владимир Маслаченко) выставлялись по нескольку раз, а остальная четверка (Виктор Банников, Анзор Кавазашвили, Юрий Пшеничников, Евгений Рудаков), правда, уже на излете яшинской карьеры, выступала достаточно регулярно (у Кавазашвили набралось 29 игр). Но все семь тренеров сборной («стационарные» Гавриил Качалин, Константин Бесков, Николай Морозов, Михаил Якушин и «калифы на матч» Василий Соколов, Георгий Глазков, Никита Симонян) в конечном и суммарном счете предпочитали Яшина в силу несравненной профессиональной надежности и не знавшего конкуренции морального веса в команде.