Читать книгу "Наука Плоского мира. Книга 2. Глобус - Йен Стюарт"

Парацельс был швейцарским врачом, и его увлечение алхимией впоследствии поспособствовало изобретению химиотерапии. Он отдавал много сил изучению оккультного. Будучи четырнадцатилетним студентом, скитался из одного университета Европы в другой в поисках великих учителей, но, как мы можем заключить из его более поздних записей об этом периоде, не снискал в этом успеха. Парацельс задавался вопросом: почему «прекрасные университеты выпускают столько прекрасных ослов»? Он явно не принадлежал к тому типу студентов, которые располагают к себе преподавателей. «Университеты, – писал он, – не учат всему. Поэтому доктору приходится обращаться к старухам, цыганкам, знахаркам, кочевникам и прочим изгоям, чтобы брать у них уроки». Наверное, ему бы понравилось в Плоском мире, там он мог бы многому научиться.

Спустя десять лет скитаний он вернулся домой в 1524 году и начал преподавать медицину в Базельском университете, а в 1527-м публично сжег классические труды ранних врачей – араба Авиценны и грека Галена. Парацельс ни во что не ставил авторитеты. Даже его псевдоним, «пара-Цельс», означал «выше Цельсия», а Цельсий был видным римским врачом, жившим в I веке.

Высокомерный и загадочный Парацельс обладал блестящим умом, и это перевешивало все его недостатки. Он придавал большую важность естественному самоисцелению. К примеру, он давал ранам засыхать вместо того, чтобы прикладывать к ним мох или засохший навоз. Он открыл, что ртуть является эффективным средством от сифилиса, а его клиническое описание этой передающейся половым путем болезни было лучшим в то время.

Главная цель большинства тогдашних алхимиков стала гораздо более корыстной. Они сконцентрировались лишь на превращении цветных металлов, таких как свинец, в золото. И вновь вера в такую возможность была основана на истории. Благодаря своим экспериментам алхимики узнали, что нашатырь и другие вещества способны менять цвет металлов, поэтому история под названием «Металлы могут быть преобразованы» стала весьма популярной. Тогда почему нельзя взять свинец, добавить нужное вещество и в итоге получить золото? История выглядела вполне убедительно; не хватало только нужного вещества. Они назвали его философским камнем.

Поиск философского камня, или же слух, будто он найден, навлек беду на ряд алхимиков. Благородное золото было прерогативой знати, и различные короли и принцы были не прочь получить неисчерпаемый золотой запас, но не желали, чтобы их обогнали конкуренты. Даже сами поиски философского камня расценивались как пагубная деятельность, так же как сегодня поиски дешевого и возобновляемого источника энергии считаются губительными для нефтяных корпораций и производителей атомной энергии. В 1595 году Эдвард Келли, коллега Ди, был заключен по приказу Рудольфа II и погиб при попытке побега, а в 1603-м курфюст саксонский Кристиан II арестовал и подверг пыткам шотландского алхимика Александра Сетона. Быть умным тогда было опасно.

История о философском камне так и не достигла своей кульминации. Алхимикам не удалось превратить свинец в золото. Но угасала история еще очень долго. Даже в 1700 году или около того Исаак Ньютон посчитал, что попытки должны быть продолжены, и окончательно идея превращения свинца в золото химическим способом умерла лишь в XIX столетии. Но учтите, что ядерные реакции – это совсем другое дело: такое превращение вполне осуществимо, но оно будет совершенно неэкономичным. И если проявить неосторожность, золото станет радиоактивным (зато это приведет к тому, что деньги будут обращаться очень быстро и мы, вероятно, станем свидетелями внезапного всплеска филантропии).

Как мы перешли от алхимии к радиоактивности? Важнейшим периодом в истории Западного мира являлась эпоха Возрождения, охватившая примерно XV и XVI века, когда идеи брались из арабского мира, смешивались с древнегреческой философией и математикой, древнеримскими ремеслами и инженерным делом. Все это привело к внезапному расцвету искусства и рождению того, что теперь мы называем наукой. В эпоху Возрождения мы научились рассказывать истории о самих себе и о нашем мире – и изменили ими и то и другое.

Чтобы понять, как это случилось, нам нужно уяснить истинное мышление эпохи Возрождения, а не популярное представление о «человеке эпохи Возрождения». Под этим выражением мы подразумеваем человека, обладающего познаниями во многих сферах – как наш Леонардо да Винчи, подозрительно напоминающий Леонарда Щеботанского из Плоского мира. Мы используем это выражение, поскольку такие люди контрастируют с теми, кого сегодня называют «образованными».

Европейская аристократия Средних веков и последующих периодов под понятием «образование» подразумевала владение классическими знаниями, то есть знаниями древнегреческой культуры и религии, но не более того. Король должен был быть сведущ в поэзии, драматургии и философии, но от него не требовалось познаний в прокладке труб или кладке кирпича. Некоторые монархи уделяли много внимания астрономии и наукам либо просто из любопытства, либо из осознания того, что технологии дают власть, – но в стандартную королевскую программу обучения это не входило.

Данный взгляд на образование подразумевал, что классические знания были единственными, что имели законную силу и были необходимы «образованному» человеку. Это мало отличается от взглядов, до недавнего времени имевших распространение во многих английских «частных» школах и среди политиков, которые в них учились. То, чему должны были учиться правители, заметно отличалось от необходимой программы крестьянских детей, куда входили ремесла и позднее «три R»[21].

Но ни классические знания, ни «три R» не являлись основой для истинного человека эпохи Возрождения, пытавшего объединить эти два мира. Мнение о том, что источником жизненного опыта и знаний о материальном мире и применении инструментов (таких, которые могли использовать и алхимики) был ремесленник, вели к новому сближению классики и эмпирики, интеллекта и практики. Деятельность таких людей, как Ди и даже как оккультист Парацельс со своими медицинскими рецептами, подчеркнула это различие и начала объединение здравомыслия и эмпиризма, столь впечатляющего нас и сегодня.

Как нами уже было сказано, слово «Ренессанс» подразумевает не просто возрождение, а особое возрождение культуры Древней Греции. Но это все-таки современное мнение, основанное на ошибочном мнении о древних греках и самой эпохе Возрождения. В «классическом» образовании совсем не уделено внимания инженерному делу. Конечно, древние греки жили на чистом интеллекте, поэзии и философии. А инженеров у них и не было вовсе.

Да дело в том, что они были. Архимед конструировал огромные краны, которые были способны поднимать со дна вражеские корабли, и мы до сих пор точно не знаем, как это ему удалось. Герон Александрийский (живший примерно в одно время с Иисусом) составил множество описаний различных двигателей и машин, существовавших в предыдущие триста лет, дав нам возможность построить по ним опытные образцы. Его монетный автомат не слишком отличался от тех, что стояли на улицах Лондона или Нью-Йорка в 1930-х годах, и, вероятно, в них реже застревали бы шоколадки – если бы древние греки знали, что такое шоколад. А еще у греков тоже были лифты.