Читать книгу "Город на воде, хлебе и облаках - Михаил Липскеров"

И тогда поэт Муслим Фаттах высунулся из окна моей квартиры на Лечебной улице, что на границе Черкизова и Измайлова, и прокричал:

– Дети Осла! (Осел недовольно заорал: мол, на… сорок пять соленых брызг, ему такие дети!) Это я не к иудеям обращаюсь, эти дети Осла, это к русским относится (Осел недовольно… мол… на… брызг… дети), не пограмливать вас шли, а на… (Муслим Фаттах вопросительно посмотрел на меня.)

– На коллоквиум, – подсказал я умственное слово, ни в малейшей степени не зная его сущности.

– На коллоквиум! – выкрикнул Муслим Фаттах толпе, представляющей частицу иудеохристианской цивилизации, не представляющей, что такое слово вообще существует.

Но русская составляющая, сопоставив слово «коллоквиум» с картинкой Магистрата, походом в винную лавку зубного врача Мордехая Вайнштейна и скульптурную композицию «Шломо Грамотный, укрощающий безымянного, как звезда, Осла», сообразила (русские вообще сообразительный народ, что бы об этом ни говорили клеветники России. О пане Кобечинском речь не идет. Он вообще ничего не понял, но он, во-первых, не русский, да этого от него никто и не ожидал. Не он был мозгом нации нашего Города), что шли-то они в Магистрат решать проблему этой самой почему и винная а как без а тут евреи нигде без них а без них тоже никак потому как испокон и вон дети в двенадцать палочек а бабы их и если бы не еврейки так ох ох ох а за погром по поганой морде и колоссальное количество сорок пять соленых брызг в переводе с морского на человеческий. Так что даже некоторые еврейские женщины от этих комплиментов закраснелись, а русские бабы возревновали и разом уперли руки в бока. И быть бы межрусскому погрому, если бы адмирал Аверкий Гундосович Желтов-Иорданский, вставший с булыжника (а он на нем лежал? Не помню) в позу «не Москва ль за нами», не указал в сторону Магистрата. И вся христианская часть Города двинула за ним решать проблему Осла и Шломо Грамотного, которую не удалось решить еврейской части Города, и тем самым утвердить главенство христианства над иудаизмом. Предварительно посетив винную лавку зубного врача Мордехая Вайнштейна. Тем более что после мирного разрешения несуществующего конфликта Мордехай Вайнштейн отправился к себе на работу. Потому что, судари, вы очевидно запамятовали, что дело происходит в воскресенье, которое для евреев является тем же самым, что и понедельник для русских. То есть суета сует и сильное томление духа… Тем более что Мордехай Вайнштейн родом…

История Мордехая Вайнштейна, зубного врача и хозяина винной лавки нашего славного Города

Папа Мордехая Вайнштейна происходил из старинного рода Вайнштейнов, участвовавших еще в исходе из Египта, глава которого умер вместе с Моисеем в виду города Иерихона по истечении сорока лет блуждания по пустыне, чтобы по человеку выдавить из евреев раба. Так что первый Вайнштейн был из рабов, но все Вайнштейны исчисляли свой род от Иханаана Вайнштейна, первого свободного еврея из доселе живших Вайнштейнов. И я их понимаю. Кому охота происходить из рабов? Евреев это морально угнетает. Один большой русский поэт еврейского происхождения как-то вздумал вступить в ВКП(б), куда без автобиографии вступить было невозможно. И он написал первую фразу: «Мой дед был крепостным у Шолом-Алейхема…» Так он и не вступил в ВКП(б). Вот поэтому Вайнштейны и исчисляют себя от Иханаана. Я настоятельно прошу не путать нашего Вайнштейна с Вайнштейном – купцом по мануфактурной части из Любека, который ведет свой род от Фроима Вайнштейна, который застрял в Вавилонском пленении даже после крушения Вавилонской башни, хотя под шумок можно было и соскочить, выдав себя за кого угодно, тем более что понять, кто еврей, а кто вавилонянин, было невозможно из-за смешения языков. Обратно, и те и другие были обрезаны. Да даже если и не так, то портки их снимать никто не заставлял. Так что у меня есть большие сомнения, что любекские Вайнштейны вообще евреи. Есть у меня подозрение, что они где-то вавилоняне. Уж очень борются за права палестинского народа.

Так что не надо путать честного Вайнштейна с! Не надо! Понятно? Что значит, что «понятно»? Объясняю для тех, кто не понял. «Понятно» – оно и есть «понятно». Ясно?.. И только не надо выяснять, что такое «ясно». Понятно?..

Так вот, дальний предок нашего Вайнштейна по имени Енох бен Гудим стоял рядом с Иисусом Навином напротив города Иерихона, который Господом был завещан евреям, как и вся остальная земля по ту сторону Иерихона. Но жители города Иерихона не знали, что он, в принципе, уже принадлежит евреям. Очевидно, Господь забыл их об этом уведомить. Так что они себе спокойно спали за высокими стенами своего города. За исключением тех, кто спал неспокойно. Потому что что-то такое болталось в воздухе новехонькое, какое-то странное, доселе неведомое наполнение ночи. Запах какой-то… Не то чтобы – аа-аах! А просто пахло евреями. Но иерихонцы, мучающиеся бессонницей, этого не знали, А откуда им было знать, что есть такие евреи, раз Господь им об этом ничего не сказал? Я сам до семи лет не знал, что я еврей, пока в первом классе меня не назвали жидом.

И тут вдруг раздался страшный рев. И стены Иерихона от этого рева пали. И евреи взяли Иерихон без всякого насилия, потому что и иерихонцы от страшного рева тоже пали вместе со стенами. А чего произошло, ребята? А произошло вот что. Когда Иисус Навин поднес к губам трубу, чтобы обрушить стены Иерихона, то он втянул в себя утренний воздух Ханаана. А утра в Ханаане в те времена были холодными. Ну и воздух… А чего от воздуха ждать, когда утра холодные? Он тоже, сволочь такая, холодный.

И эта холодная сволочь попадает в дупло четвертого зуба правой части верхней челюсти Иисуса Навина. И ему уже не до трубы. Вы, конечно, можете меня спросить, чего он раньше не подумал о дупле в четвертом зубе правой части верхней челюсти, но лучше не спрашивайте, чтобы я не подумал о вас, чего вы заслуживаете и об чем вы должны были подумать, прежде чем задать вопрос, если вы, конечно, хотели его задать. Ну не было в синайской пустыне стоматологической поликлиники! А дупло было. И холодный ветер был. И вот они соединились, образовав зубную боль в самый неподходящий момент. (А какой, интересно, момент можно считать для зубной боли подходящим?..)

И вот, вместо того чтобы рушить стены Иерихона трубным гласом, чтобы потом отобразить этот исторический факт в Книге Иисуса Навина, этот самый Навин стонал от боли. Но тут его верный сподвижник, первый свободный гражданин земли Израилевой Енох бен Гудим взял свой меч и одним взмахом вырубил четвертый зуб правой части верхней челюсти Иисуса Навина вместе со всей этой правой частью. Мол, чего мелочиться. Тут-то и раздался страшный рев, и именно от него и рухнули стены Иерихона! Они, глупышки, решили, что этот рев и есть звук трубы, от которого они и должны были рухнуть. Как это и будет написано в Книге Иисуса Навина. Ну, все равно битва состоялась. Как без битвы? Какой это, милостивые государи, блокбастер? Никакой! Всем было очень интересно. Даже солнце задержалось, чтобы посмотреть, чем это дело закончится. Ну, все произошло путем. Все нормально было, мои любезные читатели.