Читать книгу "Сентиментальная история - Френсин Паскаль"

— Никогда не слышал ничего подобного. Какое благородство! — выговорил наконец он.

— Что?

— Ты берешь вину сестры на себя? Джессика, а я ведь и не знал, какая ты на самом деле. Ты совершенно особенная.

— Но, Тодд…

Своими сильными руками Тодд прижал ее к себе и держал так целую вечность. Потом он тихонько поцеловал ее. Он даже не слышал, как кричали и свистели ребята, которые были свидетелями этой сцены — среди бела дня, у всех на виду.

Джессика, потрясенная, сидела не шевелясь. Даже в самых буйных фантазиях она не могла себе представить, что честность может быть так вознаграждена.

— Джессика, ты просто прелесть, — сказал Тодд.

— А ты, Тодд, самый отличный парень из всех моих знакомых.

— Вот что, я приглашаю тебя на бал «Фи Эпсилон»!

— Что?

— Если, конечно, хочешь пойти со мной.

— Хочу? Ох, Тодд! — И она снова бросилась ему на шею. — Я только об этом и мечтаю.

Первое, что услышала Элизабет, выйдя из редакции «Оракула», был рассказ о любовной сцене между Тоддом и Джессикой на скамейке прямо посреди школьной лужайки.

— Ого-го! — Остановил ее Уинстон Эгберт на крыльце школы. — У нас тут недавно температура подскочила градусов на пятьдесят.

— А что случилось, Уинстон?

— Красивая болельщица и привлекательный капитан баскетбольной команды миловались-целовались у всех на глазах. Ну, ртуть не выдержала и закипела!

— Подумать только! — сказала Элизабет, и сердце у нее заныло.

— Я думал, Тодду ты нравишься, а оказывается, Джессика. Надо же!

— А что тут удивительного? Уж кто-кто, Уинстон, а ты… Ты ведь с пятого класса в Джессику влюблен. И тебе-то прекрасно известно, какая она потрясающая девушка.

— Конечно, известно. Но и ты не хуже.

— Да ну тебя.

— Ас кем ты идешь на бал?

— Вопрос серьезный, Уинстон. Они спустились с крыльца. И к ним на своем черном «порше» подкатил Брюс Пэтмен.

— Так, так, так, — взглянул он на Элизабет. — Да это никак покорительница «Келли». Лиз застыла на месте.

— Слушай; а я никогда не думал, что ты такая шустрая. И знаешь что, я решил — ты мне подходишь. Приглашаю тебя на бал.

— На бал?

— Вот именно. Терпеть не могу тихонь. Мы с тобой покажемся на балу, а потом закатимся куда-нибудь и повеселимся на всю катушку.

Элизабет долго сдерживалась, и наконец ее терпение лопнуло. Вся боль, обида, страдание от пересудов, шепотков и намеков в один миг выплеснулись наружу.

— Брюс Пэтмен, — сказала она, — уж лучше я всю свою жизнь просижу безвылазно дома, чем пойду куда-нибудь с тобой. А на бал, между прочим, меня уже пригласили.

— Да? И кто же?

— Я!

Элизабет резко обернулась. Позади стоял Уинстон Эгберт. Кажется, он и сам испугался того, что сказал.

— Ты? — Брюс Пэтмен засмеялся. — Ты? Да над тобой вся школа потешается!

— Хм, надо мной, может, и потешается, а от тебя плачет!

Брюс Пэтмен стал открывать дверцу. Лицо его потемнело и не предвещало ничего хорошего.

— Ты, придурок, я тебя сейчас сложу пополам и суну в урну.

Элизабет встала между ними:

— Не утруждай себя, Брюс. Это правда. Я иду на бал с Уинстоном.

Она взяла Уинстона под руку, и они пошли, оставив Брюса Пэтмена сидеть в машине с открытым от изумления ртом.

— Послушай, мне очень неловко, — сказал Уинстон, когда они немного отошли и Брюс уже не мог их слышать. — Но я так разозлился! Если ты не хочешь, я не буду настаивать…

— Минуточку! Как тебя прикажешь понимать, Уин? Ты что, уже бросаешь меня?

— Что-что?

— Ты меня пригласил или нет?

— Ну, я… это… Лиз, а что мне еще оставалось делать?!

— Заедешь за мной в половине восьмого, идет? Уинстон Эгберт уставился на красивую, умную, веселую Элизабет Уэйкфилд, и у него голова пошла кругом.

— Заеду! — ответил он ошарашенно, потом повернулся и бросился бежать как сумасшедший, размахивая руками и вопя как полоумный.

Впервые за много дней Элизабет засмеялась от всего сердца. На балу с Уинстоном будет весело, это уж точно. Когда он рядом, невозможно удержаться от смеха. И Элизабет пошла домой.

Настроение у нее поднялось, она бодро вышагивала, даже принялась что-то насвистывать. И только когда свернула на свою тихую улицу, шаги ее стали неуверенными, ей подумалось, может, и насвистывает она не от счастья, а по какой-то другой причине. Может, так она не слышит собственных грустных мыслей?

Глава 11

Едва волоча ноги, Элизабет вошла в кухню. Достала из холодильника пакет молока, налила стакан, выпила. В голове, как заклинание, крутилось: «Я рада за Джес… Я рада за Джес… Но сама я так несчастна, что хочу умереть».

Хлопнула входная дверь, и Элизабет услышала голос Джессики:

— Лиззи! Лиззи! О, Лиззи, ты не поверишь!

Джессика влетела в кухню — всем, кому бы посчастливилось увидеть в это мгновение красивую восторженную блондинку шестнадцати лет, сразу вспомнилось бы и Четвертое июля, и рождественское утро, и весенний карнавал.

— Я рассказала ему, Лиз, я все ему рассказала. Рассказала, что это я ходила с Риком Эндовером в бар «Келли», а он все равно пригласил меня на бал!

— Рассказала ему, Джес? Значит, он теперь знает, что это не я?

— Я рассказала ему, и он меня простил. Он, наверно, самый великолепный парень во всех штатах!

Элизабет показалось, что в этот миг в ней что-то умерло. Если Тодд знает, что Джессика была у «Келли», и, несмотря на это, пригласил ее на бал, то никаких сомнений ни в чем больше нет. Никаких. Она пойдет на бал с Уинстоном, повеселится вволю, потом займется своей газетой и забудет Тодда. «Но разве можно так взять и забыть?» — спросила она сама себя.

— Просто замечательно, Джес. Я так за тебя рада. Говорят, Тодд прекрасно танцует.

— У него все прекрасно получается, я уверена! — Счастье так и переполняло Джессику. — Где мама? Мне не терпится ей все рассказать.

— Она придет поздно. Кажется, какая-то важная встреча.

— Опять? — возмутилась Джессика. — Третий день подряд! А я-то всегда думала, что мамы должны бывать иногда дома и готовить детям еду.

Для Элизабет всегда оставалось загадкой, как это Джессика умудряется в мгновение ока упасть с, седьмого неба в пучину отчаяния. На сей раз только потому, что самой придется приготовить себе поесть.

— Джес, мама же предупредила сегодня утром, что задержится, — мягко произнесла Элизабет, стараясь не показать, как ей тяжело, и не раздражаться по пустякам.