Читать книгу "Ничего личного - Татьяна Корсакова"

– Любишь сладкое? – Голос был до боли знаком, а его хозяин до боли неприятен. Все-таки стоило пойти на пляж. По вечерам неандертальцы, оказывается, предпочитают культурный отдых.

Оборачиваться она не стала, но руку от пирожного убрала. Есть расхотелось.

– Не возражаешь, я присяду? – Неандерталец уселся напротив, подпер кулаком щеку, по случаю культурного отдыха гладко выбритую.

– Возражаю.

– Поздно, я уже сел. – В красноватом свете настольной лампы его обезображенное шрамом лицо выглядело демонически: жесткие линии, глубокие тени, зловещая улыбка. Почему он не сделает пластику? У него же наверняка водятся деньги. Что ж он ходит страшный, как чудовище Франкенштейна?

– Так встань и уйди. Никогда не поздно попытаться стать человеком.

Конечно, он не ушел, сидел, рассматривал ее и так и этак, словно оценивал.

– Что тебе нужно? – Терпение закончилось, а вот бутылка с газировкой все еще была полной. Это, конечно, не давешняя ледяная минералка, но в случае чего сойдет.

– Хочу сделать тебе предложение, – сказал неандерталец и вместе со стулом придвинулся поближе.

– Я отказываюсь.

– Я ведь его еще не озвучил.

– Озвучил. На пляже. – Больше Катя его не боялась. Даже если бы встретила глухой ночью в темной подворотне. Отбоялась?

– Это другое. Более масштабное.

– Куда уж масштабнее! До сих пор от оказанной чести опомниться не в силах.

– Но выслушать меня ты можешь?

– Выслушать могу. Но не стану.

Она бы ушла, но неандерталец перехватил ее запястье, мягко, но настойчиво вернул на место.

– Хорошо, тогда сразу перейду к сути. Обстоятельства вынуждают меня жениться.

– Как-то это не слишком оптимистично звучит.

– Это звучит не слишком оптимистично, потому что я собираюсь жениться на тебе.

Катя даже вырываться перестала, так удивилась оказанной ей чести.

– Не переживай, это чисто деловое предложение. Ничего личного. – Неандерталец перешел на доверительный шепот, но руку ее так и не выпустил. – Брак у нас с тобой будет фиктивным, но взаимовыгодным.

– Каким? – переспросила Катя на всякий случай.

– Фиктивным и взаимовыгодным – повторил он и улыбнулся. Лучше бы не улыбался… – Мы с тобой расписываемся, обмениваемся поцелуями, кольцами, клятвами и чем там еще принято обмениваться? В итоге у меня – статус женатого мужчины, а у тебя – двадцать тысяч евро, которые ты получишь сразу после нашего возвращения в Москву. В качестве жены ты будешь нужна мне два года, а потом мы тихо-мирно разбежимся. И не спеши отказываться. Подумай сама, со своими дуриками ты, конечно, зарабатываешь неплохо. Ну, я так думаю, – сказал и подмигнул этак многозначительно, словно и в самом деле понимал, о чем говорит. Или понимал?.. – Но там же тебе приходится… работать, а тут чистая выгода без всяких усилий с твоей стороны. Абсолютно без всяких усилий: моральных и… физических. Если ты понимаешь, о чем я.

Она понимала. Не все до конца, но суть. Вот прямо сейчас ее пытались арендовать на два года. Как квартиру…

– Подумай, дорогуша. – Неандерталец продолжал улыбаться. – Мы ведь с тобой знаем, что ты не стоишь двадцати тысяч евро, но ситуация у меня…

По гладко выбритой морде Катя врезала со всей силы, от души. Аж рука заболела. А он не шелохнулся, даже глазом не моргнул. Да и зачем ему моргать при таком вот волчьем взгляде? Он смотрел на Катю очень внимательно и, кажется, беззлобно, а потом вдруг сказал:

– Ладно, прости. Не надо было так… категорично.

– Вообще не надо было. Никак.

Она встала. Он встал следом, обошел столик, крепко сжал локоть, шепнул на ухо:

– Подожди, мы не договорились.

– И не договоримся.

– Назови свою цену.

– Пошел к черту! – Катя дернулась, высвобождая руку из тисков его пальцев.

– Это ведь реальная возможность для тебя. – Неандерталец говорил спокойно, словно вел деловые переговоры, словно в его предложении не было ничего непристойного. – Или тебе нравится заниматься тем, чем ты занимаешься? Тебе нравится вся эта… мерзость? – Его глаза были совсем близко. Черный колодец зрачка на светло-голубом, почти белом фоне.

Что он знает о мерзости? Что он вообще понимает в ее жизни?!

– Они же все ненормальные. Они же твари. – Теперь в голосе его было удивление – чистое, детское какое-то. Он и в самом деле не мог понять, как она согласилась на такую работу.

А она согласилась. Отчасти потому, что не до конца понимала, что ее ждет, с чем придется сталкиваться почти каждый день, с какой грязью. Ей даже казалось интересно сначала, этакий научный интерес. Молодая была, глупая, считай – идиотка. А когда поняла, прочувствовала все на своей шкуре, окунулась во всю мерзость с головой, не то чтобы стало поздно, но появился смысл терпеть. Рано или поздно привыкаешь ко всему, броня нарастает быстро, чтобы там ни говорили. И она привыкла. Почти… Но, наверное, все же не до конца, потому что вот этот отдых, пусть неидеальный, сумбурный, наполненный ненужными знакомствами и ненужными людьми, был лучшим из того, что случалось в ее жизни за последние несколько лет. Отдых – отдушина. И она никому не позволит все испортить.

– Мне нравится, – отчеканила она. – Меня все устраивает. И отпусти меня сейчас же, потому что, если не отпустишь, я закричу.

Руку он не сразу, но все-таки убрал, а потом сказал каким-то другим, смертельно усталым голосом.

– Все равно подумай. Я не буду таким, как они, эти твои… ненормальные. Фиктивный брак, никаких обязательств.

Всего на мгновение, на какую-то долю секунды, Кате показалось, что она видит его таким, какой он есть на самом деле – без маски, без шрама и наглого прищура. У него была своя собственная клетка, возможно, просторнее и комфортабельнее, чем ее, но все равно – клетка. И он тоже искал из нее выход. Но все закончилось, мгновение не может длиться долго. Мужчина улыбнулся кривоватой ухмылкой и стал собой прежним. Или собой настоящим, Катя не поняла.

– Найди себе другую.

– Мне нужна ты.

– Почему я?

– Потому что.

Похоже, и в его клетке нашлось место парочке монстров, если он стал вот таким.

– Я пойду.

– Подожди, мы еще не договорили…

– …Надеюсь, мы вам не помешали?

Спасение снова явилось в лице того самого громилы. Он обнимал за талию раскрасневшуюся Марью. Вот, значит, куда она пропала. Отплясывала с этим… Думать о громиле плохо не получалось, Кате он нравился. Было в нем что-то человечное.

– Катя, ты не скучала? Я вот отлучилась. Потанцевать. Семочка прекрасно танцует! – Марья кокетливо обмахивалась совершенно ненужной поздним вечером соломенной шляпкой и не сводила восторженного взгляда с громилы, которого, оказывается, звали Семочка. – Вы же не знакомы, я вас сейчас…