Читать книгу "Заговор адмирала - Михель Гавен"

«Мария-Элизабет, королева Венгрии», — подумала Маренн с грустной иронией, глядя на огонь. Ни в юности, ни два-три года назад, ни даже месяц назад правнучка Зизи не могла подумать, что такое случится.

На какое-то мгновение в памяти всплыл особняк её приёмного отца. Вспомнился просторный зал, украшенный бельгийскими гобеленами. Она стоит растерянная перед вот так же ярко разожженным камином, не зная, что сказать. Её приемный отец, Фош — тогда ещё генерал, а не маршал — сообщил ей, что к ним в гости приедет принц Эдуард, наследник английского короля Георга, и что его величество просит Мари быть благосклонной и принять предложение Эдуарда стать его женой, а со временем — королевой Англии.

«Я должна стать королевой? Но я не хочу быть королевой!» — юная Маренн едва не заплакала в той комнате, потому что совершенно не желала знакомиться с принцем Эдуардом и уезжать в Англию. Ей нравился сын простого прованского учителя — Этьен Маду, в будущем знаменитый летчик Первой мировой войны — но она не могла рассказать близким о своих чувствах. Не могла рассказать даже графине Шантал, своей немецкой бонне, фрейлине императрицы Зизи, которую маршал Фош привез с собой из Вены, чтобы графиня воспитывала Маренн как принцессу, хотя девочку и отвергли Габсбсурги.

Во всем подражающая своему идеалу, Её Величеству императрице Елизавете Австрийской, графиня Шантал очень туго затягивала корсет, носила строгие, но элегантные черные платья, подобные тем, которые носила Зизи в последние годы жизни, и даже в поведении старалась сделаться похожей на своего кумира — копировала голос, манеру поворачивать голову, улыбаться. Фрейлина императрицы видела на протяжении многих лет, как свободолюбивая Зизи вопреки характеру покорялась велению долга. Значит, должна была покоряться и воспитанница фрейлины. Графиня Шантал никогда не смогла бы понять чувств Маренн. «Вы рождены, чтобы стать королевой», — таков был бы ответ бонны. И точка.

Графиня Шантал оказала большое влияние на воспитанницу, привив ей определённый стиль в одежде и соответствующие манеры. «И если теперь люди с восторгом говорят, что я вылитая — императрица Зизи, то благодарить должны графиню Шантал. Это моя бонна сделала меня такой», — подумала Маренн, сидя в кресле перед камином в доме Шелленберга.

Возродить прежний образ в новом теле — казалось, это стало для графини Шантал смыслом существования. В своё время она ради императрицы Зизи, скитавшейся по миру, отказалась от личного счастья — разорвала помолвку, чтобы сопровождать свою госпожу повсюду. Немногие решились на такую жертву, даже ради Зизи. Графиня Шантал была рядом с императрицей, когда итальянский фанатик пронзил её заточкой, и не отходила от постели государыни, истекающей кровью, до самой последней минуты.

После гибели Зизи графиня удалилась от двора, заперлась в своем доме в Вене и никого не принимала, создав в своих покоях почти что храм императрицы. Только узнав, что в Вену привезли осиротевшую Маренн, которую предполагалось оставить на попечение венценосным родственникам, графиня Шантал покинула свои апартаменты впервые за много лет. Она прямо сказала «этому молодому французу», который привёз девочку: «Вы не знаете, что творите. Вы отдаете дитя тем, кто погубил её прабабушку и деда. Лучше отдайте малышку в приют. Только не Габсбургам. Они изуродуют её душу».

К счастью для графини, Габсбурги встретили маленькую Маренн очень холодно, поэтому Фош не хотел оставлять девочку в Вене. Однако он находился на военной службе, и ему следовало вскоре отбыть в войска. Увидев, в чём состоит затруднение, графиня сразу же предложила свою помощь, выразив готовность без сожаления покинуть Вену и ехать хоть на край света за правнучкой её драгоценной императрицы. И поехала. Нисколько не испугавшись, отправилась с Фошем и Маренн в Алжир, где без наскоков бедуинов и перестрелки не обходился ни один день.

Гизелла Шантал всегда была рядом со своей воспитанницей: в зной и в холод, под выстрелами и тогда, когда шакалы выли в горах, а их тени в свете ярко-желтой луны казались устрашающе огромными. Бонна со своей немецкой педантичностью, с вечными наставлениями и замечаниями казалась надоедливой, но всегда оставалась безгранично преданной, готовой на все — даже отдать за девочку жизнь. Графиня Шантал была по-своему нежная и заботливая. Она никогда не жаловалась, что присмотр за непоседливым ребёнком доставляет много хлопот и отнимает много сил. Если Маренн болела, Гизелла сидела у её кровати, и никогда ни разу не пропустила время приема лекарства. Бонна не забывала то, что забывали даже доктора, и была совсем как мама. Маренн и воспринимала её как маму, тем более что свою настоящую мать видела только на портретах, и долго не понимала, кто же эта молодая женщина в парадных одеяниях, которая всегда молчит. По возвращении из Алжира начался долгий период жизни во Франции. Они трое как-то быстро и по-особенному сроднились. Дошло до того, что Жюли Фош, жена будущего генерала и мать его детей, начала ревновать мужа, как если бы он завёл на стороне вторую семью. Впрочем, супругу Фоша можно было понять, потому что стареющая венская красавица, графиня Шантал, даже в зрелые годы вызывала восторги мужчин, приезжавших по делам к Фошу. Строгая, даже суровая, всегда в черном, она обладала особой статью и, стараясь во всем подражать идеалу, со временем стала настолько похожа на Зизи, что её трудно было отличить от портрета императрицы.

Нет, графиня Гизелла Шантал не была бесчувственным сухарем, как часто говорят о старых девах. Она растила маленькую Маренн так, как сама Зизи хотела растить своих детей — мягко, но настойчиво прививая необходимые знания и правила поведения, но однозначно обходясь без муштры и принудительных походов на мессы. Бонна прививала девочке интерес к природе, музыке, искусству — растила из воспитанницы саму Зизи, такую, какой та была в доме Виттельсбахов до замужества за Францем Иосифом и, в сущности, оставалась до самого конца. Не наследницу Габсбургов. И это у неё получилось. Гизелла Шантал выполнила свой долг, и если Маренн стала тем, кем она стала, — в этом есть и заслуга графини Шантал.

Маренн редко задумывалась о том, что связывает Гизеллу и Фердинанда Фоша, причём эти раздумья всегда провоцировала Жюли Фош своими скандалами. Конечно, Гизелла была старше Фоша, но разница в возрасте не могла им помешать. Другое дело — принципы, которыми руководствовалась графиня Шантал, стремившаяся быть похожей на Зизи. Конечно, у необычайно популярной императрицы были тайные поклонники, видевшие в ней прежде всего женщину, но Елизавета Австрийская никогда не опускалась до физической измены. Несомненно, Гизелла тоже сочла бы связь с женатым мужчиной пошлой и неприличной.

Никогда Маренн не замечала, чтобы Гизелла заботилась о Фоше больше, чем о ней, чтобы она уделяла ему внимание, забыв, — это просто невозможно было себе представить, — о внучке кронпринца Рудольфа. Нет, все, что было связано с Зизи, было для Гизеллы свято, и она ни на секунду не забывала своих обязанностей.

Гизелла последовала за своей воспитанницей даже на войну, когда английская королева Мария, мать принца Эдуарда, пригласила невесту сына поддержать начинание герцогини Камиллы Сэтерлэндской и работать в её госпитале. Бонна считала такой труд достойным будущей королевы, и всегда вспоминала императрицу Зизи, собственноручно перевязывавшую раненых австрийских солдат, пострадавших в сражениях под предводительством её мужа. Гизелла была рядом с Маренн, помогала ей, но не увидела, как её принцесса встретила английского художника, лейтенанта армии, потеряла голову, забыла принца и все свои обязанности. Самоотверженная графиня не увидела последствий этой влюблённости — разрыва Маренн с приёмным отцом, отказа принцу, рождения Штефана, отъезда воспитанницы в Америку. Бог помиловал графиню Шантал. Её небесная покровительница Зизи призвала её к себе, чтобы сберечь, иначе сердце Гизеллы не выдержало бы. Весь труд её жизни был пущен под откос. Все её мечты и надежды — разом.