Читать книгу "Дракула. Тайны князя-вампира - Вадим Эрлихман"

Как и у других господарей Валахии и Молдовы, у Влада была администрация, которую возглавляли логофет (канцлер), ворник (министр двора), вистерник (казначей) и спафарий или спэтар (главнокомандующий). Судя по документам, эти люди часто менялись; если в 1457 году логофетом был боярин Опря, то через год эту должность уже занимал Казан, а еще через год логофетом стал Раду Фарма, бессменный секретарь воеводы, который участвовал в решении всех важных политических вопросов. Спэтаром Дракулы вначале был некий Молдовян, потом эту должность занял уже упоминавшийся Драгомир Цакал, но и он не задержался надолго. О судьбе отставленных можно судить на примере логофета Опри и ворника Кодри — оба были в разное время обезглавлены (но не посажены на кол). Но так было не всегда — к примеру, храбрый и беззаветно преданный воеводе Драгомир просто оказался плохим стратегом и был сменен более способным кандидатом, не утратив при этом доверия Дракулы. Однако дело было не только в практической пользе — похоже, Влад постоянно устраивал перетряски среди высших сановников, формируя новую элиту, преданную лично ему. Успех такой политики был довольно сомнительным: в час испытаний часть приближенных осталась верна господарю до конца, но другая часть охотно перешла на сторону его врагов.

Единственное известное нам описание окружения Дракулы принадлежит Михаэлю Бехайму, — естественно, резко негативное. Двор воеводы в поэме бойкого мейстерзингера предстает как "образец кощунства и разврата", где в чести только тот, кто может выдумать для забавы воеводы какое-нибудь еще неслыханное злодеяние. При этом там все завидуют друг другу, норовя отправить недруга в опалу, а еще лучше на казнь:

Там был со зверем каждый схож.

Царили там интриги, ложь

И низкое притворство.

Был каждый каждому врагом

И видел ненависть в другом,

В предательстве проворство…

Главной опорой Дракулы была его личная гвардия, составленная в основном из наемников, — что-то вроде русского опричного войска. Можно догадаться по аналогии, что эти головорезы, набранные со всей Восточной Европы ("татарин, турок и мадьяр", по словам того же Бехайма), отличались не столько на войне, сколько в казнях врагов господаря. Кстати, между ними делилась часть имущества казненных, в то время как другая часть поступала в государственную казну. Это неизбежно порождало злоупотребления, доносы и гибель невинных. Впрочем, еще раз скажем, что на сей счет можно только гадать — в отличие от Ивана Грозного Дракула не вел списков казненных им людей. Мы знаем по именам лишь немногих его жертв и совсем не знаем палачей — никому не ведомо, кто был валашским Малютой Скуратовым или Басмановым и какая участь их постигла. Их-то, в отличие от самого Дракулы, народ никогда не идеализировал и доброй памяти о них не сохранил.

Число "опричников" Влада достигало 4000 человек, а в его дружине, состоящей большей частью из "храбрецов", служило примерно столько же. Вместе они образовывали "малое войско" (oastea mica), которое в случае войны превращалось в "большое" (oastea шаге) путем прибавления боярских дружин и народного ополчения. Даже в случае полной мобилизации валашская армия вряд ли превышала 30 тысяч человек — большей частью необученных и плохо вооруженных. Это означало неминуемое поражение в схватке с агрессивными соседями, прежде всего с турками, которые в одной только Румелии (европейской части Османской империи) могли легко собрать 50-тысячное войско. Выходом могло стать еще более широкое привлечение наемников, к которому в ту эпоху начали прибегать государи всей Европы. Но для этого требовались деньги. Конфискация собственности опальных бояр, если она и состоялась, не решила проблему. Повышать налоги до бесконечности было невозможно, а торговля, которая могла приносить в казну неплохой доход, находилась в руках немецких купцов, освобожденных от пошлин.

В конце 1458 года Влад еще раз попытался решить дело миром, попросив патрициев Братова и Сибиу разрешить валахам беспошлинно торговать в их городах. Ответа ему, по старой привычке, не дали. Тогда он издал указ, запретивший купцам-саксам торговать на всей территории Валахии, кроме трех главных городов — Тырговиште, Кымиулунга и Тыргшора. Дело в том, что там княжеские чиновники зорко следили за соблюдением правил торговли, и купцы не могли, как в других местах, обманывать неграмотных крестьян и скупать товары за бесценок. Дракула надеялся, что эта мера вынудит саксов пойти на уступки, но случилось иначе. Разъяренные жители Брашова, лишившиеся немалой доли доходов, выбрали объектом своей мести ни в чем по повинных валашских купцов, оказавшихся в городе. Их схватили, притащили на рыночную площадь и там посадили на кол — уже говорилось, что эта казнь применялась в Трансильвании задолго до Дракулы. Узнав об этом, господарь в гневе забыл обо всех хитроумных политических планах. Его ответ был скорым и жестоким: все саксы, которые на свою беду оказались в Тырговиште, были тоже посажены на кол. Возможно, тогда же были казнены — сожжены, по утверждению Бехайма, — молодые немцы, которые то ли учились в Валахии румынскому языку, то ли просто помогали торговать своим старшим соплеменникам.

Все это случилось весной 1459 года, как сказано в апрельском письме претендента Дана III Данешти: "Наш враг Дракула, внешне преданный королю, а на деле продавшийся туркам, творит жестокости, внушенные ему самим дьяволом. Все купцы из Кронштадта и Бурценланда, мирно торгующие в Валахии, были схвачены, их товары отобраны, а сами они числом 41 человек посажены на колы. Но этого ему было мало: распалясь еще больше, он собрал в Тырговиште и других валашских городах 300 юношей из Кронштадта и Бурценланда и одних посадил на колы, других же бросил в огонь. И жители Кронштадта взяли валашских купцов и их товары и спросили меня, как с ними поступить. И я сказал, что следует отобрать товары в возмещение жителям этого города, а жизнями заплатить за жизнь". Похоже, письмо, в котором Дан явно преувеличивает свое влияние, призвано приободрить его сторонников в Валахии накануне решающей схватки за власть.

Но Дракула опять переиграл своих врагов. Это стало ясно 23 апреля, когда народу объявили о раскрытии заговора бояр, намеренных выступить на стороне Данешти. Виновных схватили и вместе с семьями посадили на кол возле дворца. Среди них был и старый боярин Албу, прозванный Великим не только за влиятельность, но и за необъятную толщину. Дракула давно точил на него зуб: пользуясь безвластием, Албу захватывал казенные земли и совершал набеги на соседей. На Большом совете он вел себя откровенно нагло, с господарем говорил свысока, цедя слова сквозь зубы и всем видом показывая, что считает Влада всего лишь очередным выскочкой-временщиком. Авторы романов о Дракуле дружно считают, что Албу погиб еще при первом избиении бояр, но тогда ему удалось уцелеть — возможно, он отсиделся в своих владениях, или господарь просто не решился его трогать. В итоге "большой боярин", окончательно обнаглев, разорил и сжег монастырь Говора, отказавшийся платить ему дань. Это был семейный монастырь рода Дракулешти; именно там жил в юности Влад Монах, а сам Дракула только недавно пожертвовал обители большую сумму денег. Нападение на него было сознательным оскорблением воеводы, а оскорблять себя он не позволял никому. Боярин понял это слишком поздно — теперь он беспомощно ворочался на колу рядом со своими сыновьями. Не исключено, что ни он, ни другие казненные не готовили заговор: Дракула просто воспользовался случаем избавиться от внутренних врагов, прежде чем разобраться с внешними.