Читать книгу "Я хочу рассказать вам о... - Хорхе Букай"

Незадолго до их прихода туда молодой сказал пожилому;

— Учитель, вам лучше меня известен наш обет воздержания. И однако вы несли на своих плечах эту женщину через всю реку.

— Я перенес ее через реку, это правда. Но что же происходит с тобой, если ты до сих пор несешь ее на своих плечах?

Подарки для магараджи

— Послушай, Демиан: было бы великолепно, если бы ты отвез конспекты своему другу; было бы идеально, если бы ты сделал это с удовольствием; было бы вполне понятно, если бы ты при этом не испытывал никаких эмоций, но в таком плохом настроении? Не думаю, что Хуан сможет сдать экзамен, занимаясь по этим конспектам!

— А это тут при чем?

— Забудь, это шутка. Я подумал о «невезухе», как вы это называете.

— Не пойму, что ты за зануда. Я же сказал, что отвезу конспекты.

— Да, я зануда, но только для того, чтобы ты понял, каким образом ты попадаешь в подобные ситуации. Рассказать тебе сказку?

Однажды одному магарадже, известному своей мудростью, исполнилось сто лет. Все радовались этому событию, потому что очень любили своего правителя. Вечером этого знаменательного дня во дворце готовился великолепный праздник, на который были приглашены все влиятельные люди королевства и других стран.

И вот этот день настал, и у дверей зала, где магараджа собирался принимать своих гостей, высилась гора подарков.

Во время ужина магараджа попросил своих слуг разложить подарки на две кучи в зависимости от того, известен или нет их отправитель.

Когда подали десерт, властелин приказал принести обе кучи. В одной были сотни огромных и дорогих подарков, а в другой, поменьше, их было всего около десятка.

Магараджа начал открывать подарки из первой кучи и подзывать к трону их отправителей. Каждому он говорил: «Благодарю тебя за подарок, возвращаю тебе его, и мы в расчете». И возвращал подарок, каким бы он ни был.

Когда он покончил с первой кучей, он подошел ко второй и сказал: «Отправитель этих подарков неизвестен. Их я приму, потому что они меня ни к чему не обязывают, а в моем возрасте уже не стоит делать долги».

Всякий раз, когда ты принимаешь какой-то подарок, Демиан, он может превратиться в долг, в зависимости от настроя дарителя или твоего собственного. Если бы так было всегда, то лучше бы вообще не принимать никаких подарков.

Но если ты способен дарить, не ожидая ничего в ответ, и принимать подарки, не чувствуя себя обязанным, тогда ты можешь дарить или нет, получать или нет, но никогда не будешь чувствовать себя в долгу. И, что самое важное, никто не сможет не вернуть тебе долг, потому что никогда и никто не будет ничего тебе должен.

После слов Хорхе мое плохое настроение как рукой сняло. Я понял, что не обязан везти конспекты своему другу. Я понял, что Хуан помогал мне, не ожидая ничего взамен. И даже больше того: если он это делал в расчете на ответную услугу, он был низким человеком, недостойным моей помощи. Таким образом, я не был ничего должен и мог делать что хотел. Поэтому я попрощался с Хорхе и повез конспекты Хуану.

В поисках Будды

Иногда я возвращался к вопросу, не слишком ли эгоистичны философские основы гештальттерапии.

На первый взгляд ее идеология давала такую свободу, что кто угодно мог захотеть поиметь все остальное человечество, и она это одобрила бы. Другой мог бы полностью уйти в себя, и тоже не было бы никаких проблем.

В общем, складывалось впечатление, что позитивные ценности нашего воспитания гештальттерапия не воспринимает как таковые.

Я спросил об этом Толстяка.

— Действительно, — сказал он, — иногда кажется, что так оно и есть.

— А разве это не так?

— Да. Это так… Поэтому и кажется, что это так

— Забавно!..

— Да нет, я серьезно… В любом случае, не знаю, как гештальттерапия, а я думаю, каждый должен быть самим собой, даже если он по сути — полное дерьмо.

— Ты предпочитаешь жить среди дерьма?

— Нет, но представь себе, что было бы, если бы каждый был абсолютно верен себе…

Думаю, что все было бы так: дерьмо таким бы и осталось, изменения бы его не коснулись. Но те, кто поступает, как дерьмо, только потому, что прилагают усилия, чтобы измениться к лучшему, станут очень приятными в общении людьми… А если тебе этого мало, добросердечные люди перестанут сомневаться в себе, и у них появится масса свободного времени для добрых дел.

— Но это, в конце концов, одно и то же.

— Нет, вовсе нет. Принятая у нас модель воспитания учит солидарности. Я думаю, что этому чувству нужен выход.

— А если мы так воспитаем людей, что они сумеют давать ему выход?

— Это может принести пользу, но никого нельзя принуждать. Это все равно что подталкивать реку, чтобы она текла… По-моему, это глупо.

— Но тогда получается, что есть люди лучше и хуже. Есть эгоизм и солидарность, добро и зло.

— Возможно, но мне больше нравится думать, что просто существует разная высота полета. Я думаю, что по большей части мы ходим по земле. Что есть не много людей, которые летают, — это наставники. Есть еще меньше людей, которые летают очень высоко, — это мудрецы. А есть еще, к сожалению, те, кто ползает по земле, не отрывая от нее головы, мы с тобой зовем их плохими людьми.

Даже признавая наличие крыльев не у всех нас, я считаю, что каждый выбирает свой путь или пытается духовно расти, чтобы набрать высоту. Но существуют и сумасшедшие. Вместо того чтобы летать, они отдают все свои силы на то, чтобы вскарабкаться куда-нибудь и казаться выше, тогда как другие, каким бы невероятным это ни казалось, зарываются все глубже в землю в поисках кто знает каких ответов.

— В любом случае, думаю, все зависит от высоты поставленной цели.

— Не знаю. Рассказать тебе сказку?

* * *

Будда странствовал по свету, чтобы встретиться с людьми, называвшими себя его учениками, и поговорить с ними об Истине.

На его пути сотнями собирались верившие в его учение люди, чтобы послушать его, потрогать или посмотреть на него наверняка единственный раз в жизни.

Четыре монаха, узнав, что Будда пройдет через город Ваали, погрузили свою поклажу на мулов и отправились в путешествие, которое могло продлиться, если все пойдет хорошо, несколько недель.

Один из них плохо знал дорогу в Ваали и шел за остальными.

На четвертый день пути они попали в сильнейшую грозу. Монахи ускорили шаг и добрались до ближайшего городка, где и укрылись от стихии.

Но последний монах замешкался, и ему пришлось попроситься в дом пастуха на окраине. Пастух приютил его, накормил, оставил на ночлег.

На следующее утро, когда монах уже был готов отправиться дальше, он пошел проститься с пастухом. Подойдя к загону, он увидел, что все овцы разбежались, испугавшись грозы, и что пастух пытается их собрать.