Читать книгу "Мозг прирученный. Что делает нас людьми? - Брюс Гуд"

Когда ребенок узнаёт слова для обозначения предметов, которые он никогда прежде не встречал, он не только слушает голос взрослого, но и следит за тем, куда направлен его взгляд. В одном исследовании маленьким детям показали новый предмет, и, пока они его рассматривали, экспериментатор сказала «Посмотрите на тупу»; сама она при этом смотрела в ведро. Никто из малышей не связал слово «тупа» с предметом, который находился в это время у них в руках. Дети понимают, что новые слова относятся к новым вещам — но только к тем, которые были представлены им в контексте совместного внимания.

К первому своему дню рождения малыши привыкают постоянно наблюдать за лицами окружающих и считывать с них информацию; они успевают даже научиться указывать, то есть овладевают искусством обратить внимание собеседника на что-то интересное. Первоначально младенцы указывают потому, что хотят достать что-то находящееся вне пределов и досягаемости. Многие приматы, воспитанные в неволе, тоже делают это, хотя их жест при этом больше напоминает протянутую за пищей руку. Кроме того, кисть даже высших приматов не приспособлена к тому, чтобы вытянуть вперед один указательный палец, как это делают люди. И главное: только человеческие дети готовы указывать на предмет из чистого интереса. Иногда это делается для того, чтобы получить у взрослого ответ на какой-то вопрос, но чаще малыш просто указывает на что-то интересное, чем хочет поделиться с окружающими. Никто из животных этого не делает.

Подражатели

В дополнение к совместному наблюдению и невербальной передаче сигналов мы еще и подражаем друг другу. Первоначально родители и малыши играют, копируя выражения лиц и производимые звуки. Взрослые инстинктивно разговаривают с маленькими детьми особым высоким, музыкальным тоном и «детским» языком, пытаясь вызвать улыбку и смех. (Вы, возможно, замечали, что это делают также счастливые пары и владельцы домашних животных.) Взрослые пытаются подражать поведению младенцев, потому что младенцам это нравится и они отзываются на такое обращение. Иногда малыши берут инициативу на себя и тоже начинают спонтанно копировать окружающих.

Интересно, что имитирующее поведение не ограничивается голосом и языком. Выражение лица, жесты, смех и сложные действия — все направлено на то же. Подражание сигнализирует окружающим, что мы такие же, как они; а вообще, люди — лучшие имитаторы на планете. Андрей Мельцов из Университета Вашингтона считает, что младенцы действительно делают это, чтобы установить со взрослым отношения типа «ты точно такой же, как я». При помощи подражания они определяют окружающих как друзей или врагов. Причем механизм работает в обе стороны. Когда взрослый в общении с младенцем копирует выражение его лица, это служит младенцу сигналом о том, что этот человек — свой.

К двухлетнему возрасту ребенок научается копировать все виды поведения. Но это не рабское копирование, которое включается автоматически, а скорее попытка малыша проникнуть в сознание взрослого. Посмотрев, как у взрослого «не получается» снять груз с игрушечной штанги, полуторагодовалый малыш прочтет истинные намерения взрослого и завершит дело, которого никогда прежде не видел. В одном из исследований (рис. 5) дети в возрасте 14 месяцев наблюдали за тем, как экспериментатор наклонялась над столом и включала свет, нажимая на кнопку головой (А). Некоторые дети видели, что руки у взрослого обездвижены с помощью одеяла (В).

Затем детям давали поиграть с точно таким же выключателем. Те, кто видел человека в одеяле (В), нажимали на кнопку рукой; они понимали, что тетя просто не могла воспользоваться руками. Однако те, кто видел, что руки у тети свободны (А), наклонялись над столом и тоже нажимали на кнопку лбом. Должно быть, они рассудили, что использование для нажатия на кнопку головы, а не рук почему-то важно. Малыши не просто копировали действия экспериментатора; скорее, они пытались повторить то, что делал взрослый. Но, чтобы разобраться в намерениях экспериментатора, им нужно было, по существу, забраться в ее сознание и прочесть мысли.

Старшие дети готовы копировать действия взрослого даже в том случае, если известно, что эти действия бессмысленны. В одном из исследований дошкольники наблюдали, как взрослый открывает прозрачную пластиковую коробку и достает из нее игрушку. Некоторые действия при этом были действительно необходимы (к примеру, нужно было открыть дверцу на передней стороне коробки), другие смысла не имели (к примеру, поднять палку, лежащую на крышке коробки). Такое поведение присуще исключительно человеку. Посмотрев, что делает взрослый, дети копировали и нужные, и ненужные движения, тогда как шимпанзе копировали только те действия, которые были действительно необходимы для решения задачи. Приматы делали все необходимое для получения награды; у детей же цель была другая — как можно точнее скопировать действия взрослого. Но для чего детям перебарщивать с копированием и повторять бессмысленные действия? Причина проста: дети больше заинтересованы в том, чтобы социально подстроиться под взрослого, чем в том, чтобы научиться решать предложенную задачу наилучшим образом.

Специалист по психологии развития Кристин Лагар из Университета Техаса в Остине считает, что подобное раннее слепое подражание, характерное для детей, имеет для нашего биологического вида глубокий смысл. Вместе с коллегой-антропологом Харви Уайтхаусом из Оксфордского университета она исследует истоки и происхождение человеческих ритуалов. Ритуалы — это действия, связывающие людей, акты, имеющие символическое значение и демонстрирующие, что все члены группы разделяют одни и те же ценности. Во всех культурах есть ритуалы для различных событий, которые, как правило, являются переломными в жизни человека: рождение, достижение определенного — «взрослого» — возраста, вступление в брак и смерть. Эти события делят жизнь человека на этапы и часто связаны с религиозными верованиями и церемониями. Сами ритуалы, как правило, таинственны и никак не обоснованны. В них нет внутренней логики. В этом смысле к ним не применимы законы причин и следствий. Но если вы не подчиняетесь правилам, ритуал нарушается, а силу ему придает именно правильное выполнение. Аналогично Лагар показала, что дети четырех-шести лет с большей вероятностью будут пошагово копировать поведение взрослого, если в нем не будет очевидного смысла, чем если такой смысл будет. Делая это, ребенок, возможно, начинает понимать, что у взрослых существуют особые занятия, которые вроде бы не имеют цели, но при этом, должно быть, очень важны — именно потому, что не служат никакой очевидной цели.

Как залезть в голову к другому человеку

Непосредственно наблюдать намерения других людей невозможно, но каждый из нас должен понимать, что такие намерения существуют. Принятие того факта, что другие люди тоже интенциональны, поскольку разумны и обладают сознанием, называют ментализацией. Люди, как правило, действуют целенаправленно, потому что их поведение определяется целями. В одном исследовании годовалые дети наблюдали, как экспериментатор смотрит на одну из двух мягких игрушек и восклицает: «О, посмотри на котенка!» Затем экран опускался и поднимался, открывая взрослого человека либо с котенком, либо со второй игрушкой в руках. Если взрослый, появляясь из-за экрана, держал в руках не котенка, а другую игрушку, дети смотрели на него дольше — они были в замешательстве и не понимали намерений этого человека. Маленькие дети интерпретируют поведение людей как разумное: все делается по какой-то причине. Если мама смотрит на сахарницу на столе, то она, скорее всего, собирается взять в руки именно ее, а не солонку, на которую она не смотрит. Когда мама сначала смотрит на холодильник, а затем подходит к нему, она делает это не просто так, а чтобы его открыть. Малыши собирают у себя в голове все более обширную библиотеку зависимостей — знаний о том, что люди ведут себя предсказуемо. Когда малыши думают, что нечто разумно, потому что, на первый взгляд, это нечто действует так, как если бы у него была цель, они пытаются вступить с этим объектом в состояние совместного внимания. Они даже готовы копировать робота, если он представляется им разумным. Если робот взаимодействует с младенцем и всякий раз реагирует на его действия или производимый им шум, то очень скоро он становится для малыша интенциональным субъектом; младенец активно попытается вовлечь машину в общение и даже будет копировать его действия.